Если Вы читали пост про Песню Моряка, то можете ощутить некоторое дежавю — опять 1835 год, опять слова Сакко и музыка Доницетти.
И опять не все так просто…
Тут я позволю себе длинную цитату из книги Ю.А.Волкова, который, ссылаясь на журналиста Витторио Палиотти, так описывает те события:
Знаменательной датой в развитии неаполитанской песни Палиотти называет 1835 год, когда во время карнавала Пьедигротта город услышал песню «Я очень тебя люблю». История ее проста.
Вечером 7 сентября, когда карнавал был уже в полном разгаре, поэт-любитель Рафаэль Сакко, по профессии оптик, прочитал собравшимся у него друзьям стихи, положенные им на популярную мелодию, принадлежавшую, как говорят, Доницетти. Сакко попросили спеть. Когда автор в последний раз запел припев «Я очень тебя люблю, ты же терзаешь меня», люди, столпившиеся под окнами, дружно подпевали ему. Легкая и изящная, быстро запоминающаяся песня в один день облетела город.
В Неаполе была традиция — писать на полюбившиеся песни ответы. Количество ответов свидетельствовало о популярности песни. Когда увлечение новинкой охватило весь город, кто-то напечатал и распространил листок под названием «Исповедь порядочного человека, уставшего слушать «Я очень тебя люблю, ты же терзаешь меня». Другой автор жаловался: «На каждом углу, в любом закоулке я слышу избитый мотив. Словно вокруг все помешались — и стар и мал в голос орут: «Я очень тебя люблю, ты же терзаешь меня». В ушах третьего мелодия настолько «застряла», что она преследовала его ночью и днем, как кошмар. Страдалец чувствует себя совершенно разбитым и однажды, выйдя из квартиры и спускаясь по лестнице, ловит себя на том, что произносит вслух:
По темной лестнице схожу
И, тычась в стены, думаю:
Раз, два, три —
Я тебя люблю.
Раз, два, три —
Ты меня терзаешь…
Успех песни приобрел угрожающий характер. Появились первые тревожные симптомы: кое-кто из числа тонких эстетов намеревался покинуть Неаполь. По этому поводу тотчас появился новый отклик:
Прощай, мой любимый Неаполь!
Прощаюсь с тобой навсегда.
Ты спросишь меня: что случилось? —
Я очень люблю тебя,
Ты же терзаешь меня…
Песня Рафаэля Сакко пользовалась большой и долгой славой, потому что она была истинно неаполитанской. В ней впервые рельефно проявились замечательные качества — яркий, поэтический текст, красивая, выразительная, легко запоминающаяся мелодия.
Год 1835-й положил начало «официальной» истории неаполитанской песни. Все, что было до этого, стало ее предысторией.
История интересная, но кое-что меня в ней не устраивает.
И больше всего — про «официальную дату начала истории» неаполитанской песни.
Если даже не верить в древность «Вставай, Солнце» и «Песни Прачек» , относимых в 1200-1300-е годы, никуда не деться от факта, что термин canzone alla napoletana (т.е. песня на неаполитанский манер) стал общепринятым в первой половине 1500-х и обозначал не принадлежность к городу, а жанр и стиль — в противовес духовной музыке и напыщенным мадригалам.
Сочинять такие песни стали по всей Италии и даже за ее пределами.
И еще — про дату «7 сентября 1835 года». И откуда ее только выкопали?
Вот так Массимо Раньери пел эту легендарную песню в 1974 году — уже после своих выступлений за Италию на Евровиденьи, но задолго до триумфа в Сан-Ремо.
Сайт Napoligrafia.it дает 7 куплетов этой песни. Это — много, поэтому певцы обычно выбирают 3-4 наиболее понравившихся. Я же все-таки дам перевод всех семи куплетов, дабы полнее отразить мучения несчастного влюбленного.
Почему, как видишь меня,
Ты ощетиниваешься как кошка?
Девочка, что я сделал,
Что ты не хочешь меня видеть?
Я так тебя любил!
И люблю, ты это знаешь!Я так тебя люблю,
А ты не думаешь обо мне.Так в чем же я не прав?
Хочу исправить это,
Потому что ты необычная,
Я искренне это говорю.
Я хотел бы проклясть
Тот день, когда полюбил тебя.Я так тебя люблю,
А ты не думаешь обо мне.Ночью все спят,
А я, как же мне заснуть?
Думая о своей девушке,
Я чувствую, что теряю силы!
Бьют четверти часа,
одна, вторая, третья…Я так тебя люблю,
А ты не думаешь обо мне.Вспомни тот день,
Когда ты была рядом со мной
И тебе на грудь капали
Мои слёзы, вот так.
Ты сказала мне: «Не плачь,
ведь ты будешь моим».Я так тебя люблю,
А ты не думаешь обо мне.Посмотри на меня и увидишь,
Как я стал смешон:
Худ, изможден и уродлив,
Девочка моя, из-за тебя.
Пришитым двойною ниткой
К тебе увидят меня.Я так тебя люблю,
А ты не думаешь обо мне.Я знаю, что ты не хочешь опускать
Решётку, когда наступает темнота.
Пойдём вдоль стены,
Прислонись ко мне.
Такого человека, как я,
Где ты еще найдёшь?Я так тебя люблю,
А ты не думаешь обо мне.Когда я умру
Ты будешь оплакивать меня,
И только тогда ты спросишь:
«Любовь моя, где же ты?»
Ты придёшь на мою могилу
И там меня найдёшь.Я так тебя люблю,
А ты не думаешь обо мне.
В итальянской википедии про эту песню есть целая статья. Если выжать из нее суть, то выяснится, что…
— что все неаполитанские домохозяйки напевали песню Te voglio bene assaje «примерно в 1839 году»;
— что версий происхождения песни много, и по самой распространенной автором текста является поэт Раффаэле Сакко, «профессиональный оптик и завсегдатай неаполитанских салонов»;
— что песню он посвятил некой Девушке, которая не явилась на свидание к поэту, имевшему самые серьезные намерения (кстати, Сакко было уже за 50);
— что музыку традиционно приписывают Гаэтано Доницетти, однако еще годом раньше маэстро уехал в Париж после смерти его жены и дочери, хотя до этого долго жил в Неаполе;
— что ввиду этого некоторые историки музыки считают, что музыку написал друг Сакко Раффаэле Кампанелла;
— что песня обрела бешеную популярность в Неаполе и изданные 180 тысяч(!) экземпляров нот в были распроданы моментально;
— что песня стала неофициальным гимном неаполитанской музыки;
— и что 6 августа 1840 в еженедельнике «Omnibus» известный критик Raffaele Tommasi опубликовал о песне восторженную статью.
Ага, появился Кампанелла — дежавю крепчал…
Поет Роберто Муроло:
Это хорошо, что автор Википедии сослался на статью Раффаэле Томмази. Плохо, что он эту статью, похоже, не читал. Или не заметил самое интересное. А, может быть, сделал вид, что не заметил.
Томмази написал эту статью буквально вслед за появлением песни. В ней нет еще наслоений и легенд, которыми всегда обрастает знаковое событие с ходом времени. Поэтому лучше обратиться к тому, кто эту статью читал внимательно.
Но сегодня он меня интересует как историк, потому что значительная часть этого поста основана на уникальном поиске истоков песни «Я так тебя люблю…», который провел Карло. Te voglio bene assaje, il mistero di una canzone («Я так тебя люблю..» — загадка одной песни).
Песня стала общественным явлением — 180 тысяч экземпляров нот, распроданных в считанные дни — это очень много!
В эпоху, когда ни радио, ни грампластинок еще не было, эти драгоценные листочки ставили на пюпитры и музицировали в семейном кругу. Практически в каждом неаполитанском доме, где был музыкальный инструмент, был такой листочек. А где не было — напевали по памяти.
Песню одновременно выпустили два крупнейших издательских дома. Но ни один из них не поставил на нотах имя Доницетти!
После того, как умер Беллини, а Россини вместо опер стал сочинять кулинарные рецепты, когда Верди и Вагнер были еще слишком молоды, а Пуччини еще не успел родиться, Гаэтано Доницетти был признанным «номером один» в европейской опере.
Поставьте себя на место издателя. Если бы Доницетти написал эту песню, как можно было бы, находясь в здравом уме, не поместить его имя на титульный лист?
И что бы сказал сам Доницетти, который жил в Неаполе и работал в консерватории?
Ну раз у нас сегодня день дежавю, давайте снова послушаем Массимо Раньери, но уже не такого юного, и в компании очаровательной партнерши — Антонеллы Руджеро, солистки группы Matia Bazar.
В своих поисках Карло Миссалья перерыл все сохранившиеся журналы с 1835 по 1839 год. И не нашел никакого упоминания песни «Я так тебя люблю…»!
Зато такое упоминание нашлось в мемуарах итальянского писателя и патриота Луиджи Сеттембрини, который, вспоминая о своем заключении в тюрьме Santa Maria Apparente (с мая 1839-го по июль 1841-го), упомянул:
Три замечательные вещи случились в том году — железная дорога, газовое освещение и «Я так тебя люблю…».
«В том»- это в каком?? Миссалья направляет запросы в газовую и железнодорожную компании.
Оказалось, что в 1839 году первые газовые светильники зажглись в тестовом режиме лишь на малюсеньком участке возле порта. Полноценное освещение у королевского дворца и на нескольких главных улицах Неаполя появилось в 1840-м.
Что же касается первой железной дороги из Неаполя в Портичи, то она была открыта в октябре 1839-го, уже после фестиваля Пьедигротта.
Тридцать пятый год, тридцать девятый или сороковой — ну какая, по большому счету, разница?
А вот кто же был автором песни, если причастность Доницетти вызывает сомнение?
Тут пора уже и процитировать самое интересное из статьи Раффаеле Томмази в августовском номера журнала «Омнибус» 1840-го года.
Sull’invenzione di essa niente si può stabilire di certo, perché, come avviene di tutte le belle cose, molti son quelli che dicono di esserne gli autori. La maggior parte ne attribuisce il merito ad Antonio, il più vispo e faceto lazzarone del mercato.
Относительно ее авторов ничего определенного сказать нельзя, но, как у всякой прекрасной вещи, находятся многие, желающие приписать ее себе. Чаще всего называют Антонио, самого бойкого и веселого лаццароне с Рынка.
Итак, известный критик в 1840 году называл песню прекрасной, но не знал, кто ее написал!
Лаццароне, я напомню, это беднейшее сословие Неаполя. Название идет от Святого Лазаря, покровителя прокаженных.
Лаццароне — это не бомжи и доходяги. Эти люди не меньше знати гордились принадлежностью к своему кругу. Они обладали своеобразным единением, этаким чувством толпы, из которой выделялись яркие индивидуальности со знаками плюс и минус — иногда талантливые, как Антонио, иногда отчаянные, как легендарный священник, бандит и мститель Фра Дьяволо, иногда извращенно жестокие, как жуткий вампир Гаэтано Маммоне.
Эти качества не раз делали лаццароне решающей силой неаполитанских революций, например, во время восстания Мазаньелло (1647) или похода санфедистов против Партенопейской республики (1799).
Ну а Рынок – это территория возле церкви Марии Кармины, которая с незапамятных времен и вплоть до перестройки города в начале XX века была его центром, где неаполитанцы не только торговали и общались, но где собирались налоги, проходили народные празднества, совершались казни…
Поэт и журналист G.Rigaldi в июне 1848 года написал, что в 1839 году появилась песня с простой и замечательной мелодией, «Io te voglio bene assai», которая была опубликована без указания авторов. Но в то же время в Неаполе жил Раффаэле Сакко, блестящий поэт-импровизатор на родном диалекте. И после этого на свет появились, одна за другой, множество блестящих песен на диалекте Неаполя.
Таким образом, авторство Сакко — это чистой воды предположение.
Скорее всего, Раффаэле Сакко собрал имевшиеся варианты, возможно, добавил что-то от себя и даже, возможно, опубликовал получившийся вариант. Но это было позже и это могло дать начало легенде.
В сборнике Passatempi musicale («Музыка прошедших времен») среди 113 неаполитанских песен, собранных Гульельмо Коттро (1797-1847), песня «Io te voglio bene assaje», естественно, присутствует — под номером 54.
В издании 1858 года, выпущенном уже после его смерти, автором песни указан … сам Гульельмо Коттро!
Люди любят красивые легенды и им нравится чувствовать причастность к великому. Вся история скроена из легенд и фантазий, и чем глубже в историю, тем больше фантазий и меньше фактов.
А факты, увы, часто разрушает легенды.
Ну зачем нам точно знать, когда погибли Помпеи и Геркуланум, если всех устраивает легенда о том, что, сев на электричку в Неаполе, вы через час будете бродить по античному городу? И сколько бы не приводили противоречий в этой легенде, те, кто должны были бы или их объяснить, или опровергнуть — историки — просто предпочитают ничего не замечать.
Ну зачем нам точно знать, кто и когда написал красивую песню, если ей уже назначили и год, и авторов, которые всех устраивает и увековечили легенду на памятной доске?
А закончим мы день дежавю еще одним роликом, чтобы послушать и посмотреть, как на 85-м году жизни Роберто Муроло не только поет, но и дирижирует переполненной площадью Плебешито у королевского дворца — как раз там, где в 1840-м году при свете самых первых, новомодных газовых светильников впервые звучала эта песня.