Книга 1. НАО*ЛИ — Терра. Легенды, песни и были

Тебя увижу – сердце стонет,
и боль унять я не могу,
ведь ты – любовь, что не проходит,
что только здесь я нахожу.

Глаза открою и пою я о тебе
весь день, без всякой меры.
Смотрю, но не могу прижать тебя к себе,
земля страданий – Терра

…Нао сидел на плоском прибрежном камне и пытался думать.

Его взгляд скользил по спокойному морю, по голубому небу над ним, по грозной горе на другом берегу залива. Тёмный дым всё ещё струился над ней.

После пережитого потрясения мысли не хотели возвращаться к реальности. Но нужно было принимать решение. Что делать после всего того, что произошло за эти несколько дней?

Миссия провалена. Космолёт пропал, и возвращаться не на чем. Да и как вернуться с позором? Даже думать об этом невыносимо.

Может быть, прямо сейчас тихо и безболезненно прекратить свою никчёмную жизнь? Или прожить долгие годы и века на Терре, чтобы отгадать загадку, которую задала эта планета? И, возможно, когда-нибудь на закате жизни всё-таки вернуться домой…

Глава 1

Наолина была планетой в высшей степени рациональной.

Для её обитателей самым важным было выявить какую-нибудь проблему и приложить все силы и способности к её разрешению.

Каждый малыш, ещё толком не научившись ходить, начинал размышлять над главной задачей своей жизни.

Мальчишки уже твёрдо знали, чего хотят достичь, и постоянно хвастались своими планами, пытаясь произвести впечатление на девочек. Те, впрочем, искали свою цель не менее настойчиво.

Создавая семью, молодые люди сразу же договаривались, какую задачу они будут вместе решать всю оставшуюся жизнь. Семью создавали единомышленники, а такие союзы, как хорошо известно, самые счастливые!

Важнейшими на Наолине считались глобальные проблемы цивилизации, над которыми бились лучшие умы планеты.

Когда-то наоляне посчитали, что человеческая жизнь должна быть длиннее. Усилия нескольких поколений генетиков и биотехнологов дали поразительный результат – процессы старения были многократно замедлены. Генетическая революция удлинила человеческую жизнь раз в двадцать! Но на этом пришлось остановиться, потому что, как нередко случается, решение одной проблемы привело к возникновению другой – начался угрожающий рост населения.

Очередной глобальной задачей цивилизации стал поиск новых мест обитания. Соседние планеты не годились для жизни, искать нужно было в дальнем космосе. Поначалу казалось, что найти решение не удастся – ведь космические расстояния невообразимо велики. Но, как сказал один умный человек, «если бы это было легко, это бы делал каждый».

Физики начали с исследования чёрных и белых дыр. Но их ожидало полное фиаско! Космолёт не мог даже приблизиться к чёрной дыре, потому что геометрия пространства и течение времени искажались немыслимым образом, а чудовищная гравитация превращала любой предмет в горстку атомов. Более того, всё, что заходило за горизонт событий чёрной дыры, исчезало в неведомом направлении.

Ещё хуже было с белыми дырами. Материя не могла в них войти, хотя выходила оттуда бурным потоком. Предположение, что белая дыра – это выход из чёрной дыры соседней вселенной, не удалось ни доказать, ни опровергнуть.

Тогда физики переключились на червоточины – туннели между двумя точками пространства-времени. Но червоточины были так малы, что протиснуться в них могли только элементарные частицы. Кроме того, после перехода частица оказывалась в непредсказуемом прошлом или будущем, а вернувшись, вообще могла оказаться в другой вселенной. В общем, физики узнали много интересного, но к цели их это не приблизило ни на йоту.

Подключились математики. Они выдумали теорию, по которой наш трёхмерный мир является замкнутой границей загадочного четырёхмерного объекта, который можно описать формулами, но нельзя ни пощупать руками, ни померить приборами. Косвенные эксперименты иногда подтверждали эту теорию, а иногда её опровергали.

Математики на этом не успокоились. Следующая их безумная модель описывала пятимерную гипервселенную, на поверхности которой, возможно, располагается и наш трёхмерный мир, и куча соседних вселенных.

К изумлению теоретиков, опыты начали подтверждать такую модель! Более того, оказалось, что мир не просто лежит на поверхности гипервселенной, а медленно скользит по ней, постоянно меняя форму. Поэтому две точки трёхмерной вселенной, немыслимо удалённые друг от друга, могли оказаться по соседству на четырёхмерной поверхности пятимерного гипершара. Они могли даже временно совместиться. В этой точке и возникал прокол гиперпространства, через который космолёт мог перейти с одного лепестка вселенной на другой, преодолев за считанные часы путь, который потребовал бы миллионы лет полёта по геодезическим линиям.

Астрофизики искали сблизившиеся лепестки вселенной и подбирали пригодные для жизни планеты по ту сторону от проколов. Биофизики адаптировали реакции живых организмов к процессу перехода.

Оставалось определить составы экипажей.

Нао с детства бредил идеей дальнего поиска. Ещё ребёнком он представлял, как с триумфом вернётся на Наолину и принесёт весть о новом мире. Нао даже надеялся, что сделает это самым первым. По крайней мере, ему этого очень хотелось.

Теперь он был уже взрослым человеком, хотя и молодым по меркам Наолины. Для своей команды он примеривал друзей и знакомых, оценивал их знания и навыки. Подбирал варианты и так, и сяк – от двух человек до десяти, как того рекомендовала Инструкция.

Но однажды все сомнения разом исчезли.

Он называл её Ли. В тот самый момент, когда Нао впервые услышал её мысли, ещё до того, как заглянул в эти бездонные глаза, он понял, что они будут вместе.

В тот же момент его мысль передалась Ли и вернулась молчаливым согласием. Такое же понимание светилось в её глазах, тёмных, как ночное небо, и блестящих, как звезды на нём. Когда Нао смотрел в эти глаза, ему не нужны были ни слова, ни мысли – всё было понятно из одного только взгляда. Казалось, что её глаза сами говорят с ним. В тот день в душе Нао впервые зазвучала новая песня.

Глаза красы небесной
Блеск звёзд несут чудесный,
Темнее чёрной ночи,
Как вздохи эти очи.

Вздох каждый опаляет,
Но их огонь ласкает,
Несёт души смятенье.
И нет ей облегченья…

Как же забыть глаза,
Что с вами говорили
Молча, без слов?..

Нао уже был в числе кандидатов на участие в одной из первых дальних космических миссий. Планету нашли, и Комитет по Дальнему Поиску подбирал экипаж.

Нао обратился в Комитет и предложил Ли в качестве своего партнёра, но поначалу к этой идее отнеслись скептически. Недавно созданная семья без детей – это могло рассматриваться как преимущество. Но Ли была ещё слишком молода и неопытна, и, кроме того, в первые полёты не планировали отправлять экипажи из двух человек.

Но Нао с такой горячностью доказывал, что с Ли у него полная психологическая совместимость и что его опыта и навыков хватит на двоих, что согласились выслушать и девушку.

Собственно, слушать её не пришлось. Она просто сидела напротив членов Комитета и смотрела на них своими необыкновенными глазами, обладающими способностью молчаливого убеждения. Только взгляд и мысли – и согласие было получено.

Глава 2

Терра вращалась вокруг звезды неподалёку от одного из недавно открытых проколов пространства. Атмосфера планеты была богата кислородом, её температура находилась в приемлемом диапазоне, хотя и заметно зависела от широты, сезона и времени суток. Сила тяжести на Терре была чуть меньше, чем на Наолине, сутки – вдвое короче, а период обращения вокруг центральной звезды – примерно в двадцать раз меньше наолинского цикла.

Космолёт успешно прошёл прокол и двинулся к планете по оптимальной траектории, минуя центральную звезду системы. На это ушло около пятидесяти наолинских суток.

Наконец, Нао дал команду начать медленное снижение по спиральной орбите, за время которого Ли должна была окончательно убедиться в пригодности планеты для жизни. Космолёт вошёл в атмосферу, но местных летательных аппаратов приборы не обнаружили. Инструкция трактовала это как косвенный признак необитаемости планеты. То, что нужно!

Две трети поверхности Терры покрывала вода. Нао решил опуститься в том полушарии, где преобладала суша. Для посадки он выбрал побережье большого моря, со всех сторон окружённого материками. Полуостров, похожий по форме на ногу человека, вдавался в море с севера.

«Вон у того залива», – подумала Ли об изгибе береговой линии на голени ноги.

«Согласен, в заливе поверхность воды должна быть спокойнее», – подумал Нао в ответ.

С обеих сторон залива береговая линия продолжалась грядой островов. Возможно, в доисторическую эпоху тут был кратер гигантского вулкана, который со временем поглотило море, превратив в залив.

«Не исключена вулканическая активность», – подумал Нао. Двуглавая гора по соседству не вызвала у него тревоги.

«Мне нравится вон тот островок, – мысль Ли обратилась к клочку суши причудливого очертания неподалёку от северного края залива. – По форме он похож на какого-то зверька».

«Что ж, посмотрим, зверский ли у него нрав», – Нао улыбнулся и направил космолёт на посадку.

Инструкция рекомендовала спрятать корабль на дне, если, конечно, на планете были глубокие водоёмы. «От двухсот до тысячи альтов, – вспомнил Нао, – на такой глубине космолётом можно управлять с внешнего пульта».

На Наолине расстояния измеряли в альтах, эта единица соответствовала среднему росту мужчины.

Нао мягко опустил звёздный корабль на берег скалистого островка у самой кромки воды. Вокруг начинало темнеть. Хотя все анализы атмосферы уже были проведены, Ли с волнением приоткрыла люк и сделала первый глоток инопланетного воздуха. Он был свежим, нёс незнакомые, странные, манящие ароматы.

Девушка первой выпрыгнула на каменистый берег. Малая сила тяжести делала её движения ещё более грациозными, чем обычно. Нао выбрался из космолёта следом и начал выгружать всё необходимое – мини-субмарину, палатку, запас питьевой воды, питательные таблетки, биопистолеты, прочий скарб.

Вдруг он услышал восхищённый возглас Ли. Нао обернулся. Девушка, застыв, смотрела в сторону моря. Нао тоже перевёл взгляд и замер. Заката такой красоты он никогда не видел на родной планете. Яркое солнце будто бы медленно тонуло в море. Контуры изогнутого острова были уже совсем тёмными и делили нерукотворную картину на две части – море и небо. Лёгкие облака, подсвеченные снизу закатными лучами, подчёркивали поэтичность пейзажа.

Терра им определённо нравилась, и Нао уже представлял, какой восторг испытают его земляки, когда увидят такую картину.

Но работа ещё не была закончена. Прикасаясь к сенсорам пульта, Нао задраил люк космолёта, поднял его и без брызг опустил на поверхность моря, проверил глубину и дал команду на погружение. Вот теперь всё.

В наступившей темноте слышался шорох прибоя, но самого моря уже не было видно. Граница между небом и водой угадывалась только по звёздам, усыпавшим небосклон. Ли не могла оторваться от этого зрелища, она никогда не видела ничего подобного.

Лишь услышав мысленное поздравление Нао с успешным началом миссии, девушка медленно опустила глаза. Она потянулась за питательными таблетками, чтобы приготовить первый ужин на Терре.

Рано утром Нао проснулся. Ли рядом не было. Вечером они нашли небольшую пещеру в горном склоне неподалёку от берега и установили в ней палатку. Ночь была тёплой, и включать климат-контроль не стали.

Нао выглянул из пещеры. Он увидел, как Ли, скинув одежду, входила в море.

«Нужно бы провести повторный анализ воды», – подумал Нао.

«Море такое тёплое и мягкое, – прилетела ответная мысль Ли. Девушка целиком скрылась под водой и тут же снова вынырнула, – но ужасно солёное!»

«Всё-таки нужно было провести химический анализ примесей».

В этот момент он ощутил нарастающую тревогу. Мозг воспринял чьи-то чужие мысли. Человек думал незнакомо, его умозаключения были неразборчивыми, в них звучали мотивы, каких Нао никогда раньше не слышал.

«Планета обитаема!» – это была первая важная новость этого утра.

Следуя закону вежливости, Нао послал незнакомцу мысленное приветствие. Ответа он не услышал. Оглянувшись, Нао попытался сформулировать приветствие по-другому. Безрезультатно.

За деревьями пытались укрыться две фигуры. Лица были очень смуглыми, головы и плечи закрывали белые накидки.

«Это, несомненно, люди, и это подтверждает теорию, что вся разумная жизнь во вселенной имеет единое происхождение», – это была вторая здравая мысль.

Но третье открытие было настоящим шоком:

«Они не слышат моих мыслей!»

На Наолине ребёнок еще до рождения начинал слышать мысли матери. Потом к ним примешивались мысли отца и других людей. Очень скоро эмбрион уже мог отвечать – сначала простенькими мыслишками, потом – всё более внятными.

Малыши почти никогда не плакали, ведь мама сразу понимала, что с ребёнком не так – голод, недомогание или мокрые пеленки. И спешила помочь.

Наоляне слышали чужие мысли с расстояния до десяти альтов, не более, поэтому их не окружал постоянный когнитивный шум. Однако они обладали и акустическим голосом, и слухом. У них был развитый язык, они умели фиксировать тексты на твёрдых носителях.

Но разве мысль можно передать словами без упрощения и искажения?

При прямом обмене мыслями не нужно постоянно переводить идеи в слова и обратно. Мысль передаётся без искажений, прямо из мозга в мозг. Если, конечно, собеседник готов воспринять её.

Мысленное общение было в порядке вещей в быту. Сложнее – при получении новых знаний. Педагог подолгу сидел с двумя или тремя учениками в тишине, скрывавшей интенсивный обмен мыслями. Только в конце урока кто-то должен был сформулировать выводы словами.

Видимо, способность к прямому мысленному общению и сделала жизнь на Наолине столь рациональной. Это качество влияло и на личные отношения. Юноша и девушка, впервые обменявшись мыслями, сразу понимали, стоит ли завязывать отношения.

Чувство ревности не было знакомо на Наолине. Если девушка затруднялась с выбором, среди парней могло начаться что-то вроде соперничества. Но и тогда каждый претендент старался стать лучше, а не казаться таковым. Он никогда не пытался опорочить или унизить соперника. Стоило только такой мысли прийти в голову, и всё, ты проиграл. Кому ты такой нужен, если способен на подлость?

Природное умение слышать мысли делало Наолину миром без лжи, без злобы, без предательства, без войн. И без страсти.

Но не без звуков! Голос играл важную, особенную роль! Мысли – для фактов, звуки – для чувств и эмоций. Мама напевала ребёнку колыбельные – со словами или без них. И он понимал!

Влюблённые называли друг друга ласковыми прозвищами. Это Нао придумал имя Ли, услышав, как его избранница поёт. А она называла его укороченным именем планеты – ведь он всегда думал о счастливом будущем своего народа.

Но самое главное – голос был нужен для пения! А пели жители Наолины восхитительно. Они любили петь, а ещё больше – слушать пение. Многие песни были без слов, одна чистая мелодия, только голос.

Но даже среди жителей такой вокальной планеты Ли выделялась. Когда Нао впервые услышал, как она поёт, он был заворожён. При звуках её голоса уже не нужно было прислушиваться к мыслям. Сама мелодия несла в себе что-то загадочное, но очаровывающее, пробуждала желание совершить что-нибудь замечательное. Всё существо Нао растворилось в голосе Ли, и после того как прозвучал последний звук, он долго сидел околдованный, не в состоянии прийти в себя.

На следующий день Нао попросил Ли повторить мелодию и, ненадолго задумавшись, подобрал к ней слова.

Как же грустно, как же горько
Просто так сидеть, когда
Все мечты и ожидания
Исчезают навсегда.

Пусть умру я, но в надежде,
Что глоток свободы тут.
Край родной, все люди наши
Хоть когда-то обретут…

Край родной земля родная,
Мысли только о тебе.
Край родной, земля родная,
Наяву ты и во сне.

Ли слушала, думая, как сильно слова могут изменить песню.

– Это о чём? – спросила она, помолчав.

– Сам не знаю. Я видел во сне странный мир. Мне кажется, он ждёт меня.

Глава 3

Люди не слышат мыслей! Как это вообще возможно? Но обдумывать этот факт было некогда. Две фигуры в коричневых ниспадающих одеяниях и закрывающих головы и плечи светлых платках, увидев обнажённую женщину на мелководье и невооружённого мужчину, выскочили из своего укрытия. В их руках блестели искривлённые металлические лезвия. Волна чужих мыслей, накрывшая мозг Нао, была пугающе непонятной. Он никогда раньше не слышал такой гремучей смеси злобы, похоти и алчности.

Нао бросился в пещеру, нырнул в палатку, выхватил биопистолет и сразу же выпустил электромагнитный заряд по смуглолицым злодеям. Их ноги подкосились, и они рухнули на прибрежную гальку.

Биопистолет не был летальным оружием. Электромагнитная волна могла лишь парализовать конечности млекопитающих на некоторое время. На Наолине его использовали при лечении крупных животных.

В панике Нао выпустил заряд максимальной энергии. Когда он с опаской приблизился к лежащим незнакомцам, их глаза вращались в орбитах, выражая непонимание и испуг. Нао поднял отлетевший в сторону острый клинок, насаженный на деревянную рукоятку, и содрогнулся от мысли, что могло произойти, если бы бандит настиг Ли.

«Думаю, я имею право забрать это как трофей… И это – тоже», – на поясе халата смуглолицего болталась небольшая сумка, сделанная, видимо, из кожи какого-то животного. Нао перерезал ножом веревку и сунул сумочку в карман своего комбинезона. В ней что-то звякнуло. Выражение парализованного лица не изменилось, только глаза стали вращаться вдвое быстрее. Поднявшись с колен, Нао замахал руками, призывая Ли.

«Быстрее! Пока они не могут двинуться, мы успеем покинуть остров».

Девушка натянула лежавшую на берегу одежду и побежала к Нао, который уже вытащил складную субмарину и нажал кнопку развёртывания. Ли вынесла из пещеры только самое необходимое.

Вскоре субмарина уже скользила по глади залива. Несмотря на раннее утро, то тут, то там попадались примитивные посудины. На берегу виднелись постройки, складывавшиеся в небольшие поселения. Побережье было не просто обитаемым, оно было густо заселено!

Люди в лодках вытягивали из моря какие-то сети. Видимо, так они добывали пропитание. В одной из лодок человек встал в полный рост и уставился в сторону субмарины, пытаясь понять, что это там плывёт с такой немыслимой скоростью.

«Нужно быть осторожнее!»

Нао задраил люк и отдал команду на погружение. Дальше они поплыли, не показываясь над водой. Примерно через пять тысяч альтов Нао снизил скорость почти до остановки и осторожно поднял перископ, чтобы осмотреться. Слева вдалеке виднелось побережье с чередой маленьких посёлков. За ними возвышалась двуглавая гора, над которой струился дым.

Береговая линия резко загибалась направо, образуя мыс. В двух или трёх тысячах альтов от него виднелся большой остров, и Нао решил поискать там место для укрытия.

Какое-то время они двигались по поверхности. Остров выглядел как верхушка большой подводной горы – узкое побережье резко переходило в высокую центральную часть. Вскоре стало видно, что по склонам поднимается несколько дорог. На плоской вершине острова можно было разглядеть каменные строения, куда более впечатляющие, чем хижины прибрежных посёлков.

«Этот остров тоже заселён!»

Пришлось снова погружаться. Медленно подплыв к острову под самой поверхностью, Нао повернул субмарину вправо и начал двигаться вдоль подводного склона, рассматривая морскую траву и диковинных рыб. Их тут водилось в изобилии – десятки, если не сотни разных видов.

«Так вот на кого охотились люди, забрасывая сети!»

Скалистый берег острова круто уходил в глубину. Нао медленно вёл субмарину, размышляя, где бы найти укрытие. Вдруг в иллюминатор он разглядел в склоне вход в подводную пещеру – арку, вершина которой поднималась выше уровня воды.

«Плохое укрытие, сюда можно заплыть и по поверхности».

Но выбора не было. Немного поколебавшись, Нао повернул субмарину в проём, и они оказались в подводной пещере. Осторожно всплыв почти до поверхности, он поднял перископ. Тесно прижавшись плечами, Нао и Ли уставились на экран, медленно поворачивая видеокамеру вверх, вниз, а потом по кругу.

Каменный купол высоко поднимался над водой. Пещера казалось пустой, но… нет! В её глубине на поверхности воды покачивалась утлая лодочка, а в ней сидели две фигуры – мужская и женская. Они… что они делали?! Мужчина держал девушку за руки, а их губы плотно соединились. Толща воды и обшивка субмарины не пропускали мыслей. Ли и Нао пытались понять, зачем нужно соприкасаться губами. Это было странно и негигиенично.

Нао повернул к себе голову Ли и осторожно прикоснулся губами к её губам. Он замер, вслушиваясь в свои ощущения, но ничего особенного не почувствовал. Вихрь мыслей Ли, шедший из-мозга-в-мозг, заглушал все другие ощущения. Девушка отстранилась, облизала губы, а потом вытерла их тыльной стороной ладони.

«Я должен их послушать», – подумал Нао.

«Нельзя, чтобы они увидели субмарину», – подумала Ли в ответ.

Это было разумно. Медленно, чтобы не создать волны на поверхности, Нао отвёл субмарину к дальнему берегу пещеры. Там был каменистый выступ, за которым можно было укрыться, вылезти на берег и пультом отправить лодку на дно. Сделав это, они присели на камень и с восторгом рассматривали то, что скрадывал экран перископа.

Пещера была наполнена завораживающе голубым сиянием! Солнечный свет, попадая через узкий вход, необычно преломлялся в воде и отражался на стены и купол всеми оттенками лазури. Солнце, море и каменный свод создали этот нерукотворный шедевр.

Нао начал прислушиваться к мыслям молодых людей. Их тон был совсем не таким, как у свирепых смуглолицых с первого острова. В них звучала доброта и ласка.

Потом он увидел, как губы мужчины оторвались от губ девушки, а его приятный голос стал напевать песню на непонятном языке.

Идём, моя красавица,
Уже готова лодка,
И сердце счастьем полнится,
Зовет: «пойдём, пойдём»!

Сегодня в грот Лазурный
Ты поплывёшь со мной, со мной,
Сегодня в грот Лазурный
Ты поплывёшь со мной…

«От этих можно не скрываться», – решил Нао и поднялся во весь рост. Двое в лодке заметили его, но в их мыслях не было особого удивления. Видимо, встретить парочку в Лазурном гроте было в порядке вещей. Мужчина сел за вёсла и направил лодку в сторону камня, с которого на него внимательно смотрели двое инопланетян.

Мужчина и девушка были совсем разные. Она – смуглая, черноволосая, кудрявая. Стройная, но не высокая. Он – крепко сложенный рослый блондин с немного вьющимися волосами и светлой бородой.

Выбравшись из лодки, мужчина что-то спросил. Нао молчал. Блондин повторил свой вопрос.

С трудом разбирая непривычный строй мыслей, Нао понял, что мужчина интересуется, как они сюда попали. Вопрос не озадачил Нао, он уже давно заприметил уходящий вверх узкий проход со ступеньками – видимо, в пещеру можно было попасть не только с моря, но и с суши. Нао махнул рукой в направлении этого коридора. Мужчина кивнул и, ткнув себя ладонью в грудь, представился: «Манфред».

Девушка приветливо улыбнулась и произнесла: «Каролú».

Нужно было или отвечать, или претворяться немыми. Но двое немых – это уже слишком.

– Нао, – назвал он своё имя.

– Ли.

Она не отрываясь смотрела на Манфреда, Каролú её, казалось, совсем не интересовала.

«Какие странные имена», – уловил Нао мысли терриан.

Тут Каролú заговорила быстро-быстро. Нао не понимал ни слова, но из попутного потока мыслей кое-что удалось вычленить. Он понял, что Каролú живёт на острове, что Манфред приехал из далёкой северной страны по каким-то делам. И что он очень хороший.

Каролú замолчала и уставилась на пришельцев в ожидании ответа. Манфред, скрестив руки на груди, тоже пристально смотрел на них. Опять нужно было что-то говорить. Но что и как?

Неожиданно Ли пришла на помощь. На языке Наолины она стала рассказывать об их полёте на Терру. Манфред поднял на неё удивлённый взгляд. Певучий голос, непонятная речь, завораживающий взгляд тёмных глаз необычного разреза…

Он молчал, поражённый.

– Вы откуда? Из Восточной империи? – спросила Каролú.

– Да, – ответил Нао.

Сопоставляя речь и мысли терриан, он уже понимал отдельные слова.

Очнувшись от видения, Манфред ощутил тень сомнения – он бывал в Восточной империи и не встречал там девушек, даже отдалённо напоминавших Ли. Хотя империя большая, в ней живёт много народов, которые говорят на разных языках…

Тем временем Каролú принесла из лодки корзину, постелила на камень кусок холста и поставила на него две глиняные посудины – широкую и высокую. Достав из первой что-то белое, она протянула Нао:

– Моцарелла.

Осторожность и вежливость боролись в Нао. Вежливость победила. Он отломил кусочек и положил в рот.

«Вкусно, но необычно. Интересно, как это воспримет организм?»

Каролú сделала глоток из высокого кувшина и протянула его Нао. Он тоже сделал маленький глоток. Дальше верх взяла осторожность.

Ли и Манфред не прикасались к пище, продолжая смотреть друг на друга. Нао слышал мысли Ли, но… не понимал их. Впервые в жизни.

Наконец, Манфред бросил какую-то фразу, и Каролú протянула ему кувшин. Он стал жадно пить большими глотками, прерываясь, чтобы перевести дух. Через несколько минут его глаза заблестели, а голос изменился. Он снова обратился к Каролú, указывая в сторону лодки.

Девушка подошла к Нао и что-то сказала.

«Вы не дадите мне что-нибудь за еду?» – разобрал он её мысли.

«Что же дать?» – Нао не ожидал такой просьбы. Задумавшись, он опустил руки в карманы комбинезона. Каролú удивленно пощупала инопланетную ткань и разглядывала необычный покрой.

В кармане что-то лежало. Нао вытащил сумочку смуглолицего. Каролú, смеясь, схватила её и открыла. Внутри позвякивали металлические кружочки разного цвета и размера. Заглянув через её плечо, Манфред присвистнул, но в его мыслях не было алчности или зависти, а только удивление. Каролú вынула самую маленькую монетку:

– Сольдо!

Этого ей было достаточно. Она отдала кошелёк и пошла к лодке, но вдруг вернулась, вытащила еще несколько сольдо и со смехом отдала Нао всю корзину, в которой оставалось ещё немало провизии. После этого терриане отчалили.

Нао не обратил внимание на то, что происходит с Ли. Они прибыли на Терру ради исполнения миссии, и думал он только об этом.

«Терра неожиданно оказалась обитаемой. Не следует ли поднять космолёт и вернуться домой? Интересно, стабилен ли прокол четырёхмерного континуума?

С другой стороны, Терра большая. Может быть, стоит поискать незаселённые территории? Тогда сначала нужно побольше узнать об уровне развития местной цивилизации, а потом определить области расселения людей по планете…

А что делать сейчас? День на Терре короткий, скоро будет темнеть».

Уроженец Наолины мог без усилий бодрствовать два-три местных дня, но на тёмное время суток нужно было найти место для ночлега.

Взяв в одну руку корзину с едой, а другой ухватив Ли за запястье, Нао решительно направился к восходящему туннелю. Но Ли освободила руку. Её мысли как будто вернулись из какого-то далека.

«Нам нельзя идти в такой одежде».

«Ты права… Подними субмарину и жди меня. Если кто-то появится, погружайся. Да… Приготовь фонари. Я быстро».

Нао переодел комбинезон подкладкой наружу – так он меньше привлекал внимание. Верхнюю часть он подвернул, оставшись с голым торсом. Ли натёрла его бело-голубоватую кожу тональным кремом, придав ей примерно такой цвет, какой был у Каролú. Только инопланетные ботинки оставались подозрительными, но длинный комбинезон почти закрывал их.

Затем Нао изучил содержимое трофейного кошелька и выбрал мелкие желтовато-невзрачные монетки, вроде тех, что забрала Каролú. Их он ссыпал в одно отделение кошелька, а более тяжелые и блестящие монеты белого и жёлтого цвета оставил в другом отделении, которое можно было плотно затянуть шнуром.

Сунув кошелёк в карман, Нао направился к коридору в скале, ведущему наверх.

Глава 4

Когда Нао вышел на поверхность, он обнаружил себя альтах в пятнадцати выше моря. Вокруг было пустынно. Единственная дорога вела вдоль берега, и инопланетянин не раздумывая пошёл по ней быстрым шагом.

Вскоре справа внизу что-то мелькнуло. По тропинке, которая поднималась от моря, жалобно поскрипывая, ехала небольшая тележка. Двигалась она исключительно за счет усилий животного с серой шерстью и непропорционально длинными ушами. Эти нелепые отростки всё время подёргивались, отгоняя мошкару.

«Вероятно, основное средство передвижения. Неужели совсем нет механического транспорта?»

В тележке сидел мужчина в светлой рубахе свободного покроя и штанах, закатанных чуть ниже колен. Его ноги были босыми, зато на голове красовалась шапочка красного цвета. От телеги не слишком приятно пахло. Источником запаха, очевидно, были две корзины с рыбинами, которые ещё трепыхались в предсмертных судорогах.

Нао не успел спрятаться, да и некуда было. Рыбак заметил его и спросил что-то вроде «анакап?». К своему собственному удивлению, Нао кивнул, и мужчина указал на пустое место в тележке. Нао залез в неё, сам не понимая, зачем он это делает.

Дорога свернула влево и стала удаляться от моря, всё круче поднимаясь вверх по многочисленным зигзагам.

Рыбак оказался разговорчивым.

– Пеппе, – представился он. Нао тоже назвал свое имя.

Пеппе начал что-то рассказывать, покачиваясь в такт шагам неторопливого животного. Нао напряжённо слушал его, пытаясь сопоставить слова незнакомого языка с мыслями рассказчика. Ему удалось разобрать, что на острове есть два главных поселения – Капо и Анакапо. Слово «капо» в местном диалекте обозначало что-то выступающее – то ли мыс, то ли пик или даже голову, а приставка «ана-» несла смысл «ещё один», «другой». Так незатейливо жители назвали два городка своего острова, расположенные на двух вершинах. Капо был больше, но до него было дальше, поэтому рыбак вез свой улов в Анакапо.

Благодаря такому способу обучения Нао уже понимал некоторые слова – «да», «нет», «спасибо», «дай», «здесь».

Через пару тысяч альтов подъёма извилистая дорога уже не была пустынной. На ней появлялось всё больше людей, и почти все они шли в попутном направлении. Нао внимательно разглядывал островитян. Местная мода – вот, что его интересовало больше всего.

– Здесь. Спасибо, – сказал он Пеппе как только смог разборчиво. Тот понял, но удивился.

– Ещё далеко.

– Нет. Здесь.

Пеппе пожал плечами и протянул руку ладонью вверх.

«Ага, за услуги здесь нужно платить».

Нао достал из кошелька такую же мелкую монетку, какую утром взяла Каролú. На ней была выпуклая палочка.

Наверное, на любой планете, где живут разумные существа, имеющие прямые пальцы, этот знак обозначает единицу.

Но Пеппе покачал головой, что-то сказал и показал два пальца.

«Понятно, здесь устойчивые тарифы».

Нао высыпал мелочь из кошелька на ладонь, Пеппе выудил из кучки монетку побольше, с закорючкой.

– Спасибо.

Нао кивнул, спрыгнул с тележки и смешался с людским потоком. Он прислушивался к мыслям и словам, продолжая самообучение языку. Это было трудно, но эффективно. Наконец он дошёл до большой площади, на одной стороне которой торговали пищей, а на другой – одеждой и прочим скарбом.

Нао стал переходить от торговца к торговцу, приглядываясь к товару, а главное, пытаясь понять, что сколько стоит. Наконец, он выбрал для себя рыбацкие штаны, похожие на те, что были на Пеппе, и рубаху свободного покроя. Нао не понял, какую цену назвал торговец и расплатился исходя из собственных расчётов. Из мыслей продавца выходило, что он переплатил, но не слишком. Затем Нао выбрал платье для Ли, такое же, как носили многие девушки в толпе. Торговка предложила ему ещё что-то в дополнение. Не ориентируясь в тонкостях женского гардероба на Терре, он послушался совета.

Пора было возвращаться. Пройдя вдоль продуктового ряда и с интересом рассматривая разложенную рыбу, овощи и фрукты, Нао всё же решил не рисковать – голодная смерть им пока не грозила. В обратный путь он отправился бегом. Кросс в несколько тысяч альтов, да ещё под гору и при низком тяготении, не представлял никакой проблемы. Наоборот, бег приносил мышечную радость и способствовал размышлениям. Нао анализировал произошедшие события и думал о поиске места для ночлега, но так ничего и не придумал.

Ли ждала его в пещере, на том же месте и в той же позе, как он её оставил. Она была грустна, и Нао почти не слышал её мыслей. Девушка подняла на него взгляд:

«Ты голоден. Попробуй…»

Корзинка, оставленная Каролú, было открыта, еды осталось меньше.

«Зачем ты рискуешь? Мы не делали анализ пищи…»

«Попробуй, вкусно…»

Нао нерешительно отломил маленький кусочек белой субстанции и положил его в рот. Это действительно было приятнее на вкус, чем питательные таблетки, растворённые в воде.

«Как она это назвала?»

– Моцаре…? – спросил он вслух.

Вскоре сыр был поглощён двумя инопланетянами. Нао взял из корзины бутылку. После пробежки по жаре ему хотелось пить.

«Интересно, что там?»

Он налил розовую жидкость в глиняную плошку, которая тоже была в корзине, и осторожно сделал глоток.

«Мне нравится…» – он протянул плошку Ли. Та отрицательно покачала головой и выпила воды из ёмкости, которую принесла с субмарины. Девушка оставалась грустной.

А Нао допил плошку. Потом вторую. Вскоре бутыль была пуста. Ещё некоторое время спустя его настроение тоже изменилось, но по-иному. Утренние приключения как-то забылись, осторожность куда-то улетучилась. Им овладела жажда деятельности.

«Переодевайся!»

Нао передал ей одежду. Ли скрылась за утёсом и вскоре вернулась преображённой. Платье из грубой ткани, перетянутое на узкой талии поясом, ей очень шло. Остальным тряпкам она тоже нашла применение. Восхищенный Нао приблизился к ней и взял за руки, собираясь сказать что-нибудь ласковое вслух, но девушка мягко отстранилась.

«Что это с ней? – лишь на мгновение мелькнуло в мозгу Нао. Неизвестность влекла его вперёд. – Ладно, пошли…»

Нао решительно направился к лестнице, Ли молча последовала за ним. Начинало темнеть. Ли, казалось, очнулась от забытья.

«Что мы будем делать?»

«Искать укрытие».

«В темноте?»

«У нас есть фонари».

Они пошли по уже известной Нао дороге. В вечернем сумраке из-за поворота выкатилась тележка со знакомым рыбаком.

– Пеппе!

– Стоп, Чуччо! – мужчина остановил длинноухое животное.

Ли испуганно сторонилась неведомого зверя. Пеппе уставился на неё, о чем-то спрашивая.

«Кто вы и откуда?» – уловил Нао мысленный вопрос. В ответ он неопределённо махнул рукой куда-то в сторону моря.

– Иностранцы? А ваш корабль?

Нао жестами показал, что корабль на дне. Как ни странно, но это было правдой. В мыслях Пеппе сквозило сомнение – никто в округе не слышал о недавно затонувшем корабле. Впрочем, какое его дело? Он видел утром кошелёк Нао, его содержимое вдохновляло.

– Нужен ночлег?

– Да, – это слово Нао уже выучил.

– Пять сольдо за постель и пищу. Твоя жена? – показал он на Ли.

– Да.

– Тогда одна постель. Садитесь.

И они затряслись в тележке. У Пеппе был удачный день – корзины были пустыми. Он продал всю рыбу, но её запах остался. Наконец, они подъехали к деревянной лачуге, стоящей на фундаменте из больших грубо отёсанных камней.

Дверь распахнулась, из неё навстречу Пеппе выбежала девочка-подросток, радостно крича «папа!», и вдруг замерла как вкопанная при виде красивой, но странной женщины и не менее странного мужчины.

– Папа, кто это? – шепнула она.

– Иностранцы, поживут немного у нас. Приготовь комнату.

– Рациелла, – представил Пеппе девочку гостям, – её мама умерла от болезни.

Слово «мама» не требовало перевода. Оно понятно любому человекообразному обитателю вселенной.

Пеппе проводил Ли и Нао в отдельную комнату, где Рациелла быстро застелила постель и расставила на столе какую-то снедь. Но Нао не притронулся к еде. Недавнее перевозбуждение сменилось сонливостью, которая быстро охватывала его. Он прилег, и глаза его закрылись сами.

– Я сейчас, только чуть отдохну…

Последней его мыслью было, что в бутылке Каролú, возможно, отрава, и что неизвестно, проснётся ли он вообще. Эта догадка была не так уж далека от истины – Нао впервые в жизни попробовал алкоголь.

Ли совсем не хотела спать. Она долго сидела рядом со спокойно дышащим во сне Нао и грустно смотрела на него. Потом тихо вышла из дома и медленно двинулась в сторону моря. На чёрном небосклоне виднелись незнакомые звёздные узоры.

«Чужая галактика, чужие созвездия, чужой, непривычный мир…»

Звёзды слегка мерцали, как будто перемигиваясь. Или они разговаривали с ней?

В темноте тихо слышался голос моря. Ли села на большой камень и подняла голову к чёрному небу. В её мыслях зазвучала мелодия, совсем не похожая на те, что она сочиняла раньше. В этой мелодии не было нежности и счастья, скорее, наоборот – тревога и боль. Но это только делало мотив более выразительным.

Тихо-тихо Ли запела без слов, сама с удивлением прислушиваясь к необычной гармонии. Потом к мелодии добавились слова.

На небосклоне сотни звёзд блистали,
Собрались, чтобы слушать это пенье.
Три самые красивые шептали:
«Какие в звуках страсть и вдохновенье!»

Та страсть, что никогда не исчезает,
Уйдёт наш мир — останется она.
Но мысль о том тебя не посещает,
Ты рождена очаровать меня.

Она пела долго. Когда песня всё же закончилась, Ли задумалась.

За день Нао сумел получить массу информации и уже начал её использовать – учил язык, добывал необходимые вещи, заводил знакомства. Терриане казались ему очень похожими на обитателей родной планеты, разве что мыслей не слышали.

Ли, в отличие от него, воспринимала новый мир на эмоциональном уровне, и эти чувства захлёстывали её и сводили с ума.

Утреннее нападение, дневное знакомство, ещё одна встреча вечером. Шесть жителей Терры – такие разные, загадочные, с непредсказуемыми намерениями – все они страшили Ли и одновременно привлекали. Этот диссонанс сбивал с толку, побуждал к чему-то иррациональному, необдуманному, спонтанному. Такого никогда не было на Наолине, так откуда же это взялось сейчас?

Горизонт начинал светлеть. Внизу у моря обозначилась фигура Пеппе, он готовил лодку и снасти к раннему лову. Ли поднялась и пошла к дому. Она снова села подле мирно спящего Нао, но уже ни о чём не думала. Все мысли куда-то пропали, но глаз она так и не сомкнула.

Глава 5

Нао зря опасался яда – он благополучно проснулся, когда солнце уже было высоко. Голова непривычно болела, но не слишком сильно.

В дверь постучали – Рациелла принесла салат и сыр. Увидев нетронутый с вечера ужин, девочка укоризненно посмотрела на постояльцев. Нао виновато улыбнулся и жестом пригласил её позавтракать вместе с ними.

Она уселась на грубо оструганную лавку и сразу начала что-то тараторить. Нао напряжённо вслушивался в мысли и звуки речи, стараясь сопоставить их. Некоторые слова он уже запомнил и пытался повторять – утро, день, небо, солнце, море… Рациелла, вслушиваясь в необычный акцент, иногда кивала, иногда смеялась – что поделаешь, чужаки.

В оконном проёме показалась какая-то фигура. Приглядевшись, Нао увидел согбенный силуэт старой женщины.

– Моя бабушка.

«Мама папы, – Нао уловил мысль, сопровождавшую слова, – очень старая».

«Интересно, сколько тут живут люди?»

Ли молчала. Девочка была ей симпатична своей непосредственностью, но и в ней она ощущала какую-то загадку, что-то неподвластное ни разуму, ни чувствам.

Нао не думал о таких глупостях, его задачей было выполнение миссии. Теперь, когда Терра оказалась обитаемой, следовало выяснить, есть ли тут место для расселения наолян? Смогут ли два народа ужиться на одной планете, учитывая колоссальную разницу в уровне развития? Ускорит ли контакт цивилизаций прогресс Терры или, наоборот, вызовет непредсказуемые разрушительные последствия?

В Инструкции по Дальнему Поиску был раздел «Если на планете есть жизнь», но совсем маленький – видимо, в такую возможность не слишком верили. Еще короче был пункт «Если планета населена человекообразными». Он содержал указания по оценке уровня развития местного населения, их науки, искусства, склонности к конфликтам.

Следуя Инструкции, Нао решил начать с освоения террианской арифметики. После завтрака он предложил всем пойти к морю. Рациелла поняла его слова, а Ли – мысли. На берегу девочка скинула платье и побежала к воде. Нао окинул взглядом её стройную фигурку с первыми признаками взросления.

«За какое время жители Терры становятся взрослыми и как долго они живут? Сколько знаний успевает накопить индивидуум за свою жизнь, и каким образом он делится своим опытом, не умея передавать мысли напрямую?»

Рациелла жестом позвала всех к воде. Ли отказалась – после вчерашнего купания, которое чуть не закончилось трагедией, ей совсем не хотелось лезть в воду. Нао даже не заметил приглашения, он был занят делом. Когда Рациелла вышла на берег и натянула платье прямо на мокрое тело, он показал ей горсть круглых камушков.

– Будем играть в заморскую игру?

– Да.

Нао отложил один камень, нацарапал рядом с ним палочку и произнес «один» – единственная террианская цифра, которую он уже твёрдо выучил. Рациелла подняла на него глаза, ожидая продолжения.

Нао добавил еще один камень и нацарапал закорючку вроде той, что видел на монете. Рациелла засмеялась, исправила закорючку, пририсовав к ней хвостик, и произнесла «два».

«Эти иностранцы даже счёта не знают», – уловил Нао её мысль.

Чтобы урок стал похожим на игру, Нао выбирал числа вразнобой, а потом позволил и Рациелле придумывать задачки. Когда в кучке оказалось двенадцать камней, девочка написала рядом две уже знакомые цифры.

«Ясно, позиционная система, основанная на количестве пальцев. Сначала считали, загибая пальцы, потом придумали цифры для записи».

Нао выудил из кошелька сольдо и вручил девочке:

– Спасибо за урок.

Та с благодарностью схватила монетку и спрятала её.

«У миссии появился консультант» – усмехнулся Нао.

«Вернемся в дом?» – услышал он мысли Ли. Нао чуть не забыл, что она тоже была тут.

«Да, пора», – они встали.

– Папа, папа! – закричала Рациелла. С моря действительно возвращалась лодка Пеппе с уловом.

– Надо привести Чуччо, переложить рыбу, – крикнула девочка и стремглав бросилась к дому.

Рыбак выбрался из лодки и начал выгружать свой улов, не дожидаясь, пока дочка подгонит запряжённую тележку.

Нао поднялся, чтобы тоже направиться к дому, но вдруг услышал мысленную просьбу.

«Пойдём в пещеру».

«Зачем? Что-то забыла в субмарине?»

Ответа он не разобрал. Раньше такого не бывало, ведь наоляне не умели скрывать мысли.

«Мне туда хочется. Не знаю, почему…»

«Я собирался ещё расспросить Рациеллу про…»

«Спросишь вечером…» – Ли прервала его мысль.

Нао колебался.

Мы перестали думать в унисон. Но семья ведь должна помогать делу! Так меня учили.

– Хорошо, идём, – сказал он вслух.

Они шли по тропинке в направлении прохода к Лазурной пещере. Вскоре Чуччо обогнал их, и Пеппе помахал рукой. Он снова поехал продавать рыбу.

«У каждого своя миссия».

Спустившись в пещеру по наклонному коридору, Нао достал пульт управления, чтобы поднять субмарину.

«Не нужно».

«Почему? Зачем мы сюда пришли?»

Нао оглянулся. На воде, охваченная мягким голубым полумраком, покачивалась знакомая лодка. В ней сидел светловолосый мускулистый мужчина с обнажённым торсом.

– Манфреди, – позвала Ли.

Тот обернулся и помахал рукой. Рядом с лодкой в морской воде плавала девушка. Манфред помог ей забраться в лодку, а сам сел за вёсла. Пока лодка приближалась, девушка успела одеться, а мужчина негромко напевал песенку.

Я спросил у сердца: «Слушай,
Правду мне узнать пора:
Каролина меня любит
Или это всё игра?»

И мне сердце отвечало:
«Милый, это как вода…
Посмотри на волны. Видишь?
Так и женщина всегда:

Волна приходит, сбежит, вернётся…
И сегодня всей душою она любит, что скрывать?
Ну а завтра? Что же завтра?
Как знать? Как знать?»

Манфред вылез из лодки, помог выбраться своей спутнице и небрежно положил руку на её плечо. Ли не отрывала от него глаз, больше ничего и никого не замечая вокруг.

А Нао замечал. «Ведь сегодня с ним не Каролú!»

Манфреда это совсем не смущало.

– Маринелла, – представил он девушку, – а это – мои друзья из Восточной империи, Нао и Ли.

«Как это возможно? Ты выбрал женщину, и она ответила согласием. Ты должен быть с ней навсегда, до твоей или до её смерти. Это было непреложным законом Наолины. Ни у кого никогда не возникало даже мысли его нарушить. Неужели тут всё по-другому?»

Тем временем Манфред непринуждённо болтал с девушками, и Ли, казалось, его даже понимала.

– Мы сегодня рано, сейчас уже возвращаемся к Гранде Марина, – сказала Маринелла. Она освободилась от полуобъятий Манфреда, но ухватила его за руку. По лицу Ли пробежала тень.

– А вы уже были на Капо? – спросил Манфред. – Не были? Там классно! Поедем?

Нао и Ли согласились, но каждый по своей причине. Ему нужно было продолжать изучение Терры, а она, казалось, была готова делать всё, что предложит этот светловолосый красавец.

Манфред сел за вёсла, и лодка двинулась, огибая остров. Такой способ передвижения сначала озадачил Нао. На Наолине, если нужно было куда-то переместиться, ты просто садился в кресло мобиля, пристёгивался и давал мысленную команду. Автомат сам выбирал маршрут – по воздуху, по суше или, крайне редко, по воде. Морских поверхностей там было мало.

Тем не менее через некоторое время Нао решил сменить Манфреда на вёслах. После нескольких минут неуклюжих манипуляций под весёлый смех Маринеллы и косые взгляды Ли у него начало получаться. Следующую тысячу альтов лодка преодолела благодаря мышечным усилиям инопланетянина, но потом Нао вернул вёсла Манфреду. Разворачиваться для причаливания он пока не умел.

– Вылезаем, Гранде Марина.

Когда четвёрка выбралась из лодки, к ним подбежал невзрачный человечек и что-то сказал Манфреду, безошибочно определив в нём главного. Тот кивнул в ответ и жестом призвал следовать за ним. Все подошли к четвероногому животному, отдалённо похожему на Чуччо, но размеры его были гораздо больше, уши – меньше, а сзади свисал длинный пышный хвост. Животное было впряжено в тележку.

– Кавалуччо, – ласково обратился человечек к животному, потрепав его по шее, будто бы извиняясь за то, что бедолаге придётся тащить тяжёлую повозку на вершину. Кавалуччо переступил ногами, дёрнул хвостом, отгоняя насекомых, и, дождавшись, пока хозяин заберётся на место возницы, а пассажиры – в тележку, привычно потрусил в гору по зигзагам дороги.

Чем выше поднималась тележка, тем шире и красивее становилась окружающая панорама. В паре тысячах альтов заканчивался мыс, дугой окаймлявший залив. За береговой линией возвышалась уже знакомая двуглавая гора, но теперь её видно было в другом ракурсе. Ещё дальше дугообразное побережье продолжалось, но детали скрывала дымка. Где-то там был остров, возле которого на дне лежал космолёт.

– Белла Марина, – сказала Маринелла, что должно было означать «красивое побережье».

Но тут она приложила ладонь к своей груди и захохотала. Манфред оценил игру слов. Он обнял девушку одной рукой, их губы сблизились и на мгновение соприкоснулись. Губы Ли шевельнулись, как будто повторяя поцелуй.

Наконец повозка достигла вершины. Вид отсюда действительно был сказочным. День катился к закату, и линия горизонта чётко разделила море и небо. Две огромные скалы неподалёку от берега, которые совсем недавно были освещены солнцем, теперь медленно превращались в мрачные тёмные силуэты. Маленькие рыбачьи лодки, бороздившие море днём, исчезали одна за другой.

Вдруг раздался высокий мужской голос. Он пел песню, и некоторые слова Нао уже понимал.

В этом краю светит солнце,
В этом краю плещет море,
В этом краю твоё каждое слово,
О счастье, о горе,
Всегда говорит о любви.

«Как может каждое слово говорить про любовь? Неужели у мужчины нет других тем? – недоумевал Нао. – Что это за любовь такая и почему она несёт горе? Наверное, я ещё плохо понимаю этот язык».

И тут неожиданно зазвучал ещё один голос, на этот раз женский и хорошо знакомый. Голос Ли. Её песня была без слов, но красота тембра и изысканность незнакомой мелодии сразу привлекли окружающих. Тут знали толк в пении.

Голос Ли филигранно дополнял певца – то заполнял паузы, то переплетался с его мелодической линией, ни разу не допустив дисгармонии. Песня мужчины закончилась, и он, немного послушав, как поёт Ли, подошёл ближе, приложил руку к сердцу, почтительно ей поклонился и начал другую песню. Теперь уже певец умело подстраивался под инопланетные рулады, оттеняя их звуками Терры.

Толпа кругом росла. На земле стояла плошка, куда некоторые слушатели бросали мелкие монетки в знак одобрения исполнителя. Теперь многие захотели оценить и пение Ли, но они не знали, куда класть деньги. Маринелла сняла с себя платок, расстелила его на земле и первой бросила несколько монеток, позаимствованных у Манфреда. За ней последовали другие.

Песня закончилось, певец поклонился Ли, взял её руку и почтительно поцеловал. От неожиданности девушка отдернула руку.

«Прикосновение губами – что оно значит для терриан?»

Певец поклонился публике, забрал свой гонорар и не спеша отправился вниз по склону. Он уже понял, что в этом вокальном конкурсе ему не победить.

Воспоминания о родной планете нахлынули на Ли. Два неполных дня на Терре уже казались вечностью. Она закрыла глаза и тихо запела одну из своих любимых песен со словами на родном языке. Людской гомон сразу утих, сменившись мёртвой тишиной. С каждой минутой толпа росла, но Ли, не открывавшая глаз, этого не видела. Люди старались не дышать, ловя каждый звук.

Когда утихла последняя нота, Ли ещё долго стояла с закрытыми глазами. Слушатели не проронили ни слова, но почти каждый подошёл к платку, оставил на нём одну или несколько монеток и тихо удалился, ошеломлённый.

До Нао донёсся поток мыслей – восторг, изумление, недоумение, иногда даже страх. Через несколько минут люди начали перешёптываться:

– Я никогда не слышал такого…

– Это песни Восточной империи…

– Похоже на китайские песнопения, но на китаянку она не похожа…

– Нет, в Китае поют по-другому, может быть, она из Тартарии?

– Я думаю, из Армении, это на западе Восточной империи…

– Кто же она?!

Когда Ли открыла глаза, вокруг уже никого не было, а на платке высилась груда монеток. Она недоуменно смотрела на деньги. Зачем это? Пение – это же часть жизни, выражение чувств, а как можно брать плату за то, что ты живёшь и чувствуешь?

Богато одетый незнакомец подошёл к Ли и стал говорить, показывая куда-то руками. Она никак не реагировала, но Манфред взял мужчину за локоть и отвёл в сторону, что-то объясняя. Нао уловил слово «иностранка».

Незнакомец переключился на Манфреда. Нао понял слова «петь», «завтра», «деньги». Мужчина показывал на большой красивый дом на соседнем холме. Благодаря сопутствующим мыслям, Нао разобрал, что тот приглашал Ли спеть для хозяина виллы, очень богатого человека.

Манфред с сомнением пожимал плечами. Разговор зашёл о каких-то числах, и теперь он задумался. В его мыслях появился оттенок алчности, как накануне у смуглолицых. Наконец он кивнул:

– Завтра.

Маринелла высыпала в кошелёк Нао горсть монеток – гонорар Ли. Потом подошёл Манфред и отвёл наолян к кучеру, который переминался с ноги на ногу возле своей кавалуччо, помог девушке забраться в тележку и сказал что-то вроде «гротадзурро».

«Лазурная пещера», – догадался Нао и старательно выговорил: «Каза пишкатó Пеппе» – «дом рыбака Пеппе». Этой фразе ещё утром его научила Рациелла.

Кавалуччо бодро зацокал копытами вниз по дороге.

Глава 6

Рациелла нетерпеливо поджидала неизвестно куда исчезнувших гостей. Когда кавалуччо показался у дома рыбака, девочка радостно выбежала из калитки и чуть не бросилась Нао на шею. Ли не обратила на неё никакого внимания и молча направилась внутрь дома.

Вскоре Рациелла принесла ужин. Нао ещё никогда не приходилось есть рыбу, но, приготовленная девочкой, она выглядела аппетитно, да и сам он уже перестал опасаться террианской пищи. Ли не притронулась к рыбе, лишь вяло пощипала сыр, отломила кусочек лепёшки и вернулась в комнату.

Нао поел с удовольствием, взял острый камень и позвал Рациеллу к морю. Солнце клонилось к горизонту, но было ещё светло.

– Новая игра? – оживилась девочка.

Нао кивнул. Но в каждой игре Нао была только доля игры.

Найдя камешек, который оставлял чёрные следы, он выписал ряд уже известных ему чисел: 1, 2, 10, 20, 30, 50, 100. На этом он решил пока остановиться.

Рациелла разглядывала числа, пытаясь угадать, что придумал Нао. Тот несколькими штрихами нарисовал около единицы маленького ребенка и издал звуки, напоминающие детский плач. Нао исходил из того, что грудные дети человекообразных во всей вселенной плачут примерно одинаково. Рациелла смотрела внимательно, но пока ничего не понимала.

Около цифры «2» Нао изобразил малыша, крепко стоящего на ножках, и произнес «мямя».

– Мама, – поправила Рациелла, её лицо вдруг погрустнело и глаза наполнились слезами.

Нао прикусил губу от своей бестактности – ну как он мог забыть, что девочка недавно потеряла мать!

Чтобы сменить тему, он быстро набросал возле цифры 10 девичью фигурку в платьице выше колен и произнес: «Рациелла». Настроение девочки быстро изменилось. Она скривила губы и, отобрав у Нао камень, написала под фигуркой число 12.

«Двенадцать лет Терры. Чуть больше полуцикла. Скорость взросления примерно как у нас».

Теперь инициативу перехватила Рациелла. Камешек в её руках быстро нацарапал между числами 20 и 30 фигурку мужчины в рыбацких штанах. «Нао», – сказала она с вопросительным тоном и напряжённо уставилась на него.

Инопланетянин отреагировал не сразу. Открывать свой возраст, который по меркам Терры приближался к шестидесяти, он не счёл нужным и ответил уже известным ему словом:

– Верно.

Сзади скрипнула дверь, и согбенная, шаркающая ногами фигура приблизилась к Рациелле. Старуха как будто и не замечала Нао.

– Нонна, – обратилась к ней девочка и что-то затараторила.

«Предлагает старому человеку какую-то помощь по дому», – разобрал Нао её мысли.

– Потом, – прошамкала старуха и медленно двинулась в сторону, опираясь на суковатую палку. Нао с долей страха смотрел на её морщинистое лицо, редкие белые волосы, беззубый рот. На своей планете ему не приходилось встречать человека, столь старого на вид.

«Сколько ей может быть лет?»

Он ткнул куда-то далеко за пределами своей шкалы и произнёс вопросительно:

– Нонна?

Рациелла удивлённо посмотрела на него и, взяв камешек, нацарапала сгорбленную старуху. Пока девочка рисовала, глаза Нао раскрывались всё шире. Фигурка располагалась гораздо ближе к пятидесяти, чем к ста.

«Она моложе меня!»

Нао не был уверен, что правильно понял следующие слова и мысли Рациеллы.

– Очень старая. Она скоро отправится на небо, а мы с папой будем плакать.

«На небо? Тут есть космолёты? И куда же в них летают старые люди?»

«Старухе около шестидесяти? Всего три цикла?» – Нао перевёл возраст в привычное измерение.

Циклом на Наолине называли местный год – время, за которое планета делала оборот вокруг звезды. В цикл укладывалось около двадцати лет Терры. Только историки древности помнили, какой была средняя продолжительность жизни на Наолине до генетической революции. Теперь же она увеличилась в разы, до сорока-пятидесяти циклов.

Ребёнок на Наолине развивался с той же скоростью, как и на Терре, и за первый цикл жизни становился взрослым человеком. Двенадцатилетняя Рациелла не отличалась бы от своей ровесницы с Наолины. Но со второго цикла всё шло по-другому. Скорость старения была снижена в разы.

Именно со второго цикла молодые люди начинали создавать семьи. На Наолине каждый знал, что союз мужчины и женщины нужен для общего дела, и рождение потомства не являлось тут приоритетом.

Рождение ребёнка до конца первого цикла жизни его матери считалось позором. Кроме того, действовало негласное правило «один цикл – один ребёнок». Тех, у кого дети рождались слишком рано или слишком часто, не уважали или постоянно жалели, что было ещё хуже.

Зачатие происходило редко, поэтому его тщательно планировали, к нему готовились как к особому, торжественному событию со своим ритуалом. Наоляне помнили каждый свой медовый месяц, хотя за длинную жизнь их могло быть и десять, и двадцать.

Нао встретил Ли в середине третьего цикла своей жизни. Девушка уже считалась взрослой. Они без колебаний создали семью – общее дело их объединило сразу. Рождение ребёнка решили отложить, ведь Нао и Ли уже были одобрены для участия в межзвёздной миссии «в случае отсутствия препятствующих факторов», и в появлении такого фактора не было никакого рационального смысла.

Солнце уже спустилось к самому горизонту, будто собиралось погрузиться в пучину моря. Нао сидел в задумчивости, не в состоянии оторвать взгляд от пиршества предзакатных красок.

Заканчивались вторые сутки пребывания на Наолине. Всего два коротких дня Терры, а казалось, что он тут уже давным-давно. Нао ощущал удовлетворение от того, что успел за эти два дня. Первая оценка уровня цивилизации, контакты, знакомство с языком, с арифметикой… Да, всё идет хорошо!

Но потом он подумал о том, что на Терру была направлена пусть небольшая, но всё-таки команда. Почему Ли не помогает ему? Она всё время молчит, её мыслей почти не слышно, общается только с этим блондином с севера, как его там…

Нао стал перебирать в памяти все эпизоды, в которых поведение Ли ему показалось странным. Чем больше он вспоминал, тем обиднее ему становилось.

«Почему я должен всё делать за двоих? А она будет петь песенки на потребу толпе?»

Сумерки понемногу густели. Яркие краски неба приобрели багровый оттенок. Рациелла всё еще сидела рядом, слегка упираясь плечом в бок Нао. Вдруг она прервала молчание:

– Такого красивого заката, как на нашем острове, нет нигде в мире!

«Много ты видела в этом мире», – подумал Нао. Рациелла не умела читать мысли, но она всё равно их поняла и чуть обиженно добавила:

– Мне папа говорил. У него много знакомых моряков, которые плавают по всему Срединному морю. Они говорили, что нигде не видели таких закатов! И рассветов тоже. Вот, послушай, как они пели:

Остров лазурный, солнце и море,
Ангела вздохи, что с неба упали.
Ты – колыбель под покровом вуали,
Песня без слов, что звучит на просторе

Допев, она встала, смущённо чмокнула Нао в щёку и убежала.

«Что означает у терриан прикосновение губами? Манфред прикасался губами к губам девушек, певец на Капо – к руке Ли, а Рациелла – к его щеке. В чём тут разница? Что это за загадочный код?»

Нао сидел в одиночестве. Кругом стало ещё темнее. Как всегда в минуты сомнений, маятник раздумий качнулся в противоположную сторону. Обида на Ли прошла, сменившись острой самокритикой.

«Она же совсем девочка, откуда ей знать, что нужно делать? Я руковожу миссией, я должен был давать задания, помогать, проверять… А я всё делал только сам. В чём же я теперь её виню? Она просто не знала, чем заняться».

Найдя рациональное объяснение, Нао успокоился. Тем не менее какое-то подсознательное опасение продолжало его тревожить. Маятник раздумий снова пошёл обратно и после обиды и раскаяния остановился в среднем положении – на жажде деятельности.

Нао пошёл в комнату, намереваясь извиниться перед Ли и обсудить планы на следующий день. Но девушка спала. Длинные каштановые волосы разметались поверх покрывала, глаза были закрыты, а на лице застыло какое-то тревожно-удивлённое выражение.

Нао не стал её будить. Самому ему спать совсем не хотелось, и он тихо вышел на улицу…

Было совсем темно. Хозяин дома возился со снастями, собираясь на ночной лов. Путая и по-смешному коверкая слова, Нао предложил свою помощь. Пеппе удивился, но возражать не стал.

– Возьми лампару, – он протянул светильник, который служил не столько для освещения лодки, сколько для привлечения рыбы.

Участие Нао не сильно помогло рыбной ловле. Его неуклюжие действия раз за разом смешили Пеппе, и он затыкал себе рот, чтобы не распугать рыбу.

Ночь была лунной и безветренной. Когда лов был закончен, Нао попросил разрешения сесть за вёсла, чтобы хоть чем-то помочь и попутно закрепить навыки гребли, полученные днём. Пеппе устроился на корме и смотрел в усыпанное звёздами небо. Потом тихо заговорил. Нао, неспешно работая вёслами, внимательно прислушивался к словам и мыслям.

– Я так её любил, мою Марию. Она была из Анакапо, всё время покупала у меня рыбу. Совсем ещё девчонкой была. Каждый день прибегала на рынок, и сразу ко мне. А я, как её увижу, цену всегда снижал, чтобы снова пришла. Мы подолгу болтали обо всём. Однажды я выследил, где она жила, а потом приехал ночью и увёз её. Она даже не удивилась, словно давно этого ждала… Ту ночь я помню, как будто она была вчера. Пеппе тихонько начал напевать.

Вечер. Звёзд россыпь на небесном склоне,
с мыса Трагара льётся свет хрустальный,
блики луны на скалах Фаральоне,
чистая ночь собой скрывает тайну.

Ночи молчанье я нарушу песней
к той, что меня навек околдовала:
«Ты, лýна-лýна, ты, Луна над Капри,
ты заставляешь ночью петь влюблённых…»

«Ясная ночь скрывает тайну, а луна заставляет влюблённых петь. Нужно запомнить».

– А потом? – спросил Нао.

Пеппе помрачнел.

– Потом родилась наша красавица, Рациелла, и мы восемь лет счастливо жили втроём. А потом Мария заболела. Фтиза, дьявольский недуг. Она чахла с каждым днём и кашляла всё сильней. Запрещала дочке к ней приближаться, чтобы та тоже не заболела. Только смотрела на неё печальным взглядом.

Пеппе замолчал. Нао грёб к берегу, боясь нарушить тишину даже плеском вёсел.

– Потом её не стало. Рациэ’ долго плакала, – совсем тихо закончил Пеппе.

Он тяжело вздохнул и тряхнул головой, возвращаясь к реальности.

Глава 7

Когда они выбрались на берег, было уже совсем светло.

– Быстрей запрягай Чуччо, – крикнул рыбак дочке, – отвезёшь весь улов в виллу на Капо, я вчера получил от них заказ.

Пеппе пошёл в дом отсыпаться. Нао, не заметив многозначительного взгляда девочки, отправился будить Ли. Но в комнате её не было.

– Приезжал мужчина, – шепнула вошедшая следом Рациелла, – он сказал, что Ли должна петь в Большом доме на Капо. Они уехали.

«Должна? Почему должна? Кому должна?»

Нао не был уверен, что верно понял слова и мысли девочки.

– Кто решил, что Ли будет там петь?

– Хозяин Большого дома – барон на нашем острове. Все ему обязаны подчиняться.

– Что значит «барон»?

– Хозяин земли.

– А если кто-то не подчинится?

– Люди барона его убьют.

«Почему у Пеппе лишь крошечный домик, а барон владеет всем островом? Кто такие «люди барона»? Как можно убить человека за то, что он не выполнил просьбу?»

Нао хотел найти ответы, но понимал, что Рациелла в этом ему не поможет.

– Я побегу к Большому дому.

Даже в условиях пониженной тяжести путь до Капо не был простым – подъём по скалинателле до Анакапо, длинный спуск и снова подъём до дальней части острова.

Скалинателла. Этим словом тут называли улицу-лесенку, у которой на несколько шагов приходилась одна ступенька. На острове, где всё время нужно было то подниматься, то опускаться, скалинателлы встречались тут и там. Некоторые даже были проложены по склонам прибрежных скал, и прямо внизу под ними плескалось море.

«Что если поднять субмарину, добраться до Гранде Марина и бежать уже оттуда? Но куда я там спрячу лодку?»

– Бегом? – удивилась девочка. – Поехали на Чуччо! Я везу рыбу в Большой дом. Там будет много важных гостей. Они будут есть, пить и слушать музыкантов и певцов. Я один раз видела через окно. Это большая честь, что Ли пригласили выступать. Ей дадут много сольдо.

«Петь перед жующими людьми – это честь?»

Нао с сомнением залез на повозку и уселся рядом с Рациеллой. Девочка была рада, но старалась не показывать этого. Чуччо затрусил по дорожке. Солнце было уже совсем высоко, когда они поднялись на Капо и подкатили к Большому дому. Нао соскочил на землю и бегом направился ко входу.

– Куда ты? Нельзя! Это вход для важных людей. Пойдем со мной, бери корзину.

Нао прислушался к её совету. С корзиной на плече он пошёл за Рациеллой к узкому заднему входу. Они спустились по скользкой лестнице в вонючий коридор, прошли по нему и очутились в круглой комнате, заполненной людьми, дымом и запахом готовящейся пищи. Невысокий круглолицый мужчина в белой, не очень чистой одежде бросился к ним.

– От Пеппе-рыбака? – заорал он. – Где вас черти носят? Скоро уже подавать!.. Ого, у Пеппино появился помощник? – хмыкнул он, окинув Нао пренебрежительным взглядом.

Не дожидаясь ответа, управляющий подозвал поварёнка и приказал быстро рассортировать рыбу и начинать её чистить. Затем он кинул взгляд на корзину, подозвал Рациеллу, отсчитал монеты и отдал ей.

– Так мало? – обиженно протянула девочка. – Папа говорил…

– Да вы и этого не заработали… Ну ладно, только за твои небесные глазки. Подрастёшь немного, пришлю сына свататься, ты вроде толковая. – Он потрепал девочку по щеке и добавил еще несколько монет.

«Нужно найти Ли и увезти её отсюда».

Нао разглядел вход в коридор на противоположной стороне комнаты и решительно направился к нему. Рациелла догнала его и схватила за руку.

– Нельзя туда. Тебя схватят и посадят в подземную клетку, а потом – как решит барон.

– Эй, гальó, ты что, заблудился? Выход там, – заржали повара.

Рациелла снова пришла на выручку. Она вернулась к управляющему кухней, заискивающе посмотрела в его глаза:

– А можно выступление чуть-чуть посмотреть? Я никогда ещё не видела.

– Ты что, с ума сошла? Там высокие гости из Салерно, Амальфи и Гаэта. Никак нельзя.

– Ну пожалуйста, только через щёлочку.

Управляющий задумался. Он был ещё не старый, девочка ему нравилась, скоро ведь повзрослеет…

– Ладно, – он подозвал одного из слуг, – отведи её на балкон, где стоят обломки скульптур со дна моря. Пусть из-за этой рухляди чуть послушает, и приведёшь обратно.

Рациелла схватила за руку Нао.

– Как? И этот тоже?

– Папа сказал не отпускать его ни на шаг. Он полоумный.

– Что придурок – сразу видно. А если кричать начнет? Нет, нельзя.

– Ну пожалуйста. Он тихий, кричать не будет. Только одну песенку…

Управляющий подозвал другого слугу.

– Проверь этого. Ничего у него там нет, под рубахой и штанами? – он хохотнул. – Ну ножа там, кинжала, или еще чего.

Слуга ощупал Нао со всех сторон и кивнул управляющему.

– Возьми дубинку, – сказал тот первому слуге, – если что – сразу выруби. И только одну песню и вниз.

Слуга кивнул. Ему и самому было куда интереснее послушать выступление, чем торчать на вонючей кухне, помогая поварам и поднося кушанье гостям.

Рациелла и Нао начали карабкаться вверх по узкой винтовой лестнице. Наконец они попали в дугообразный коридор, проходящий под самой крышей виллы. Слуга пошёл по нему мимо дверных проёмов, завешенных пыльными тряпками. Минуя очередной проём, он загибал палец. Когда все пальцы закончились, слуга остановился.

– Тут.

Он отодвинул тряпку и вошёл. Рациелла и Нао протиснулись следом. Противоположная сторона комнатки, в которую они попали, тоже была занавешена, но шторы были из светлой дорогой материи. Из-за них доносился людской гомон. Вдруг зазвучала музыка.

Комнатка действительно была заставлена каменными изваяниями, у которых не хватало где руки, где ноги, а где и головы. Рациелла протиснулась к шторам, и слуга раздвинул их на ширину ладони. Девочка взглянула вниз и тихо ахнула. Нао смотрел поверх её головы.

Внизу за столами сидели люди в торжественных хитонах и мантиях и маленькими глотками пили из бокалов. На возвышении два человека играли на музыкальных инструментах. Высокий музыкант вяло и флегматично цеплял струны, извлекая аккорды и арпеджио. Его партнёр, коренастый коротышка, мучал инструмент поменьше. Он с такой скоростью и остервенением ударял по струнам, что отдельные щипки сливались в длительные ноты.

– Калашоне, а у того – мандолина, – шепнула Рациелла, – я видела такие у папиных друзей, только эти красивее.

Зрители не больно жаловали музыкантов, звякая бокалами и переговариваясь вслух. Среди темноволосых коренастых гостей выделялся высокий блондин в ярком плаще с нашитым на него большим крестом. Блондин повернулся к соседу и протянул свой бокал. Нао вздрогнул – он узнал Манфреда. Рациелла тоже узнала его, хотя видела всего один раз.

– Кто тот мужчина? – шепотом спросила она слугу.

– Посланник Западного императора. Закончил свои дела в Салерно и теперь отдыхает на нашем острове. Скоро уедет за Северные Горы.

Мелодия закончилась, музыканты поднялись, поклонились публике, удостоившись нескольких вялых хлопков, и ушли со сцены.

– Пошли вниз, – распорядился слуга.

– Ну ещё чуть-чуть, это не считается, мы же не с начала слушали, –взмолилась Рациелла.

Но слуга уже и сам не спешил уходить. На сцене появилась высокая стройная девушка с необычно вытянутыми, но очень красивыми чертами лица, в длинном белом платье, украшенном блёстками. Нао снова вздрогнул, но гораздо сильнее – он узнал Ли.

«Откуда у неё это платье?»

Ли запела свою песню без слов. Глаза её были закрыты. Зрители перестали звенеть бокалами – привычные к разного рода театральным представлениям, такого они раньше не слышали. Манфред не отрываясь смотрел на Ли, слушая её затаив дыхание. Замерли и остальные гости.

Ли закончила петь. Гости захлопали в ладоши, некоторые из них встали. Но восторги не переходили границу – знатному человеку негоже восхищаться певичкой.

Зрители снова опустились на свои места, ожидая продолжения. Ли открыла глаза и отыскала ими Манфреда. Их взгляды встретились и уже не расставались, Ли запела на родном языке.

Нао похолодел. Это была не та песня, которую Ли пела накануне на площади, но Нао хорошо знал эту песню. Он случайно слышал, как Ли сочиняла её к их несостоявшемуся медовому месяцу. Нао был единственным в этом зале, кто понимал слова. Песня говорила о безбрежном счастье девушки рядом со своим единственным мужчиной. И теперь эта песня, придуманная для него, звучит для десятков мужчин? Или только для одного из них?

Песня окончилась. Манфред поднялся, подошёл к помосту, взял руку Ли и поцеловал её. Затем он помог ей спуститься и повел к своему месту в первом ряду. Для неё освободили соседнее кресло. Когда она села, Манфред поцеловал её в щеку, а потом в губы.

С балкона Нао не мог слышать мысли Ли, но он остро чувствовал, как неправильно и необъяснимо всё происходящее. Уроженцу Наолины не было знакомо чувство ревности, но ему всё это было глубоко неприятно, и он не мог объяснить почему.

«Её не получится сейчас увезти. Не позволит стража, и, кажется, это было бы против её воли».

Не дожидаясь приказа сопровождающего, Нао потянул Рациеллу за руку и молча пошёл по коридору, вниз по лестнице и на улицу к повозке. Выйдя из двери, он вдохнул свежий воздух полной грудью, будто бы внутри виллы было невозможно дышать.

Рациелла прижималась к его руке, пытаясь заглянуть в глаза.

– Не горюй.

– Я не понимаю, что происходит…

– Просто она влюбилась.

– Что она сделала?..

– Ну, у них любовь. Или только у неё…

– Любовь? А что это такое?

– Как, ты разве не знаешь?

– Нет!

– Ну, это когда хочешь всё время быть с кем-то вместе, обнимать его, целовать… нет, не то…

Рациелла совсем запуталась.

– Я не могу объяснить. Когда это случается, ты сам понимаешь… Со мной ещё ни разу не случалось… Кажется… Я только знаю, что тот, кто влюбился, делает странные и необъяснимые вещи. Иногда замечательные, иногда ужасные. А потом, когда любовь проходит, уже не может повторить замечательное и не может объяснить, почему творил зло.

– Любовь начинается, а потом проходит?

– Да. Но, говорят, не у всех. Я точно не знаю…

Она снова попыталась заглянуть в глаза Нао, но взгляд его, казалось, был направлен куда-то внутрь себя. Остаток дороги они проехали молча. Слова Рациеллы крутились в голове Нао, вызывая всё новые вопросы.

«У нас с Ли была полная гармония. Мы думали одинаково. Мы делали общее дело и мечтали, чтобы родились наши дети. У нас была любовь?

Я сделал что-то замечательное? Пока нет, но хотел и уже начал.

А что-то ужасное? Вроде, тоже нет. Конфисковал кошелёк смуглолицего, но было ли это ужасным проступком в тот момент?»

Ответов не было.

Дома Рациелла отдала отцу выручку и получила заслуженную похвалу. Нао отправился к себе. Он ждал Ли, но чувствовал, что ждать придётся долго.

Этой ночью она не вернулась.

Глава 8

Не было её и утром.

«Где она? Что с ней?»

Нао знал ответ, но пытался вселить в себя надежду, что всё не так.

Впервые в жизни он был в такой растерянности. Его знания и опыт не могли подсказать, как поступить. Он мог бы добраться до Капо, но зачем? Где искать Ли? Какие слова говорить, какими мыслями убеждать? Нао понимал, что рядом с Манфредом Ли ничего не грозит, но сама мысль о том, что она рядом с ним, была невыносимой.

«Нужно заняться делом, в конце концов. Для чего я на Терре? Давно пора вернуться в космолёт, чтобы проверить, нет ли информации с Наолины».

Но он всё же решил подождать ещё. Днём Ли появилась. Она тихо вошла в дом, не говоря ни слова.

«Скрыть мысли невозможно, но я не слышу их. Значит, мыслей просто нет. Или они изменились так, что я перестал понимать их и воспринимаю как когнитивный шум».

– Мне нужно проверить космолёт.

– Сплавай.

– Ты не поплывёшь вместе со мной?

Ответа не последовало.

Нао с досадой засунул пульт удалённого контроля в карман рыбацких штанов и выбежал из дома. Вскоре он был в Лазурной пещере, ещё через несколько минут его субмарина на небольшой глубине плыла по заливу.

Неожиданно лодку сильно тряхнуло.

«Что это?»

Зафиксировав себя в кресле, Нао всплыл к поверхности и поднял перископ. На глади залива не осталось ни одной лодки, за исключением нескольких последних, которые спешно причаливали к берегу, преследуемые высокой волной. Изменив направление обзора, Нао увидел над горой столб чёрного дыма, поднимающийся к небесам.

«Подводный сейсмический толчок. Нужно торопиться».

Прятаться было больше не от кого, и Нао поднял субмарину на поверхность, чтобы плыть быстрее. Космолёт послушно ответил на сигналы пульта, Нао поднял его с глубины и завёл субмарину в причальную камеру.

Кабина была наполнена звуковыми и световыми сигналами. Нао бросился к экрану коммуникатора дальней связи и уставился на него со страхом и неверием.

Десант на Терре, ответьте!

Непредвиденная деформация прокола пространственного континуума. Прокол закроется через 50 суток Терры…

Срочно прекратить миссию.
Возвращайтесь.
Десант на Терре, ответьте…

Сообщение дублировалось в звуковом и мысленном диапазонах, перемежаясь с сигналами тревоги. Нао включил ввод мыслей и продиктовал:

Принято.
Возвращаемся. О времени перехода через прокол сообщу позже.

Он передал ответ по всем каналам и бросился обратно к субмарине.

«Срочно найти Ли… Пятьдесят суток Наолины – минимум, чтобы успеть к проколу… На форсаже может хватить сорока пяти… Есть запас в пару террианских дней. А если прокол исчезнет раньше? Нужно прямо сегодня покинуть Терру, с её убогими технологиями и странными нравами…»

Пазл в голове Нао сложился. Появилось чёткое понимание, как поступать и готовность к решительным, единственно правильным действиям.

«Забираю Ли. До ночи вылетаем. На форсаже добираемся до прокола, возвращаемся домой. У нас родится ребёнок. Пока он будет подрастать, найдётся планета для новой миссии. Я только в начале жизненного пути, Ли – тем более… Мы всё успеем!»

В памяти почему-то всплыла фраза, которую Нао услышал тут, на Терре, но так и не понял: «Хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах».

«Кто такой Бог и зачем его смешить?»

В этот раз Нао не поплыл в Лазурную пещеру – причалил недалеко от дома Пеппе и отправил лодку на дно. С этой стороны острова Гору не было видно, но угрожающе растущий столб дыма постепенно охватывал всё небо. Быстрым шагом Нао вошёл в комнату и мысленно окликнул Ли. Ответа не последовало. Он огляделся – её не было.

Нао пошёл в комнату хозяина. Пеппе и Рациелла обедали. Увидев Нао, рыбак жестом пригласил его присоединиться.

– Где она?

– Садись, – настойчивее повторил Пеппе.

Нао неохотно сел, девочка принесла тарелку, но он отодвинул её.

– Где Ли?

– Похоже, твоя девушка втюрилась в посланника, который жил несколько дней на нашем острове и гулял со всеми смазливыми девчонками…

– Втюрилась?

– Влюбилась, – пояснила Рациелла, – я говорила тебе.

– Сегодня она допытывалась у меня, как его найти, но у ухажёра закончился отпуск, и он отплыл с острова, – добавил Пеппе. – Когда я ей это сказал, она переоделась и ушла.

– Куда?

– Я не знаю, она – твоя женщина, тебе следует лучше заботиться о ней. Возможно, она пошла к его дому.

– Она уплыла с ним?

– Не знаю. Вряд ли она успела, я видел, как отчаливали корабли. Да и зачем она ему за Северными горами? Наверняка у него там есть жена или невеста…

– Куда он поплыл?

– Корабли были местные. На север, до Дзено, они не поплывут, –рассудил рыбак. – Наверное, он направился в Город, а оттуда поедет на север верхом.

– А что это за город? Где он?

Пеппе уже не удивлялся, что Нао ничего не знает о местной жизни, как будто свалился с неба.

– На берегу залива – два города, каждый за толстой защитной стеной, стража чужих не пускает. Старый город, Палеополи на языке Восточной империи, и новый город – Неаполис. Стоят по соседству, живут мирно.

– Города подчиняются Восточной империи?

– Только на словах. На деле герцог не хочет никому платить дань, и иногда у него это получается. Восточная империя далеко…

Нао поблагодарил рыбака и дал ему горсть крупных монет.

– Это за что?

– За доброе сердце.

Пеппе усмехнулся, но деньги взял.

Нао зашёл в свою комнату и осмотрелся. Вся одежда Ли, купленная в Анакапо, лежала на постели, сложенная аккуратной стопкой. Среди других вещей недоставало длинного светлого платья из галаксина – последнего технологического писка Наолины. Платье было не просто очень красивым. От влаги материя сжималась и буквально соединялось с кожей, создавая универсальную защиту – от холода, от жары, от химического воздействия и даже от порезов и царапин. Ещё Ли взяла с собой сумочку с заживляющими и защитными кремами на все случаи жизни.

«Почему она ушла в нём? Для красоты или чего-то опасалась? Странно. Такое платье на дикой планете только привлечёт внимание».

Нао бросился к субмарине. Он решил доплыть до Гранде Марина и подняться на вершину бегом или на кавалуччо. Отыскать Ли, рассказать ей о сообщениях с Наолины. Потом вместе спуститься к субмарине и плыть к космолёту. Он уже представлял глаза девушки, снова смотрящие на него с доверием и пониманием.

Но в этом плане был изъян – как найти Ли и сколько времени это может занять? Нао заставил себя успокоиться и включил привычное рациональное мышление. И тогда возник другой план – снова пересечь залив на субмарине, поднять космолёт и уже на нём вернуться к острову. Напугать весь народ невиданным зрелищем, опустившись на главную площадь. Так будет легче найти Ли – она обязательно увидит космолёт и поймёт, что произошло что-то экстраординарное.

Нао быстро собрался, положил на стол почти все деньги, оставив себе лишь несколько монет для наолинского музея, и торопливо направился к морю. Сзади его кто-то окликнул.

Рациелла. Нао остановился.

– Ты уезжаешь? Я тебя больше не увижу?

Её глаза были полны слёз, и Нао не знал, что ответить.

– Я, кажется… – прошептала Рациелла, но так и не смогла закончить фразу. – Я скоро вырасту… возьми меня с собой за море…

Её грустное лицо и переполненные слезами глаза сопровождались потоком мыслей, в котором были отчаяние, боль и надежда. Нао не мог исполнить её желание, но и лгать ей было выше его сил. И он нарушил главное правило пребывания на обитаемой планете – закон инкогнито.

– Рациэ’, то, что я сейчас тебе расскажу, больше никто не должен узнать. Никто и никогда! Ты можешь поклясться?

– Да.

– Никто – ни папа, ни бабушка, никто в будущем.

– Клянусь.

– Тогда слушай. Мы не приплыли из-за моря, мы прилетели со звёзд. И нам нужно срочно возвращаться.

Рациелла не удивилась.

– Я знала. Мама, когда была жива, мне часто рассказывала про магов и про фею. Мама же не может обманывать! Я сразу догадалась, что ты маг… Я не могу полететь с тобой на небо?

– Нет. Тут же твой отец. И ты не сможешь там… Мы живём очень долго – тысячу ваших лет!

– Конечно, ты же маг…

– Я уже старше, чем твоя бабушка. Ты вырастешь, станешь взрослой, потом – старой. А я почти не изменюсь…

– Как здорово! Значит, ты всегда будешь таким красивым!

– Ты должна прожить жизнь в своём доме, а я должен вернуться к себе.

Рациелла стояла и грустно молчала. Потом кивнула, всхлипывая и вытирая слёзы.

– Можно я еще немного побуду с тобой, пока ты не улетел?

Теперь уже Нао стоял, колеблясь.

«А, ладно. Пусть. Потом решит, что всё было во сне».

– Пошли.

Они подошли к берегу, Нао достал пульт.

– Я знаю, это волшебная палочка.

– Почти…

Из моря показалось субмарина, люк открылся.

– Залезай!

– Ты полетишь к звёздам в животе у рыбы? Мама рассказывала такую сказку.

– Нет, эта рыба не умеет летать. Сначала мы поплывём искать рыбу покрупнее.

Лодка заскользила всё быстрее по поверхности залива. Девочка сидела в кресле, удивлённо ощупывая пластик каюты. Она во все глаза смотрела вокруг – берега залива были хорошо знакомы, но она никогда не передвигалась мимо них с такой скоростью. При взгляде на вулкан выражение её лица стало тревожным.

– Столько дыма сегодня над Горой…

Опомнившись, Нао показал девочке, как плотно зафиксировать себя в кресле, и пристегнулся сам. Это было сделано вовремя. Раздался грохот, потом последовал гул, который не столько оглушал, сколько наводил ужас.

«Инфразвук от подземного толчка…»

Поверхность моря изогнулась, страшным ударом гигантская волна подбросила субмарину альтов на двадцать над водой, и она плюхнулась обратно в море. Но выдержала.

Рациелла в испуге закричала. Не потерявший самообладание Нао выправил лодку. Он быстро задраил кабину и начал спуск. На глубине должно быть безопаснее. Но это решение оказалось ошибочным. В море образовался водоворот, будто бы воду засасывало в трещину на дне. Лодка скользила по поверхности гигантской воронки, по спирали опускаясь вниз.

Нао включил двигатели на максимум, пытаясь выскользнуть вверх от вращающегося горлышка воронки. Но это не получилось. Субмарина, подпрыгивая, оставалась на поверхности водоворота, соскальзывая всё ниже и ниже.

Тогда Нао выключил ходовые двигатели, медленно наклонил нос субмарины вниз, расположив её ось ортогонально к поверхности движущейся воды, и снова резко дал полный вперёд.

Это сработало. Лодка начала погружаться в толщу воды, отдаляясь от страшного насоса, ведущего в преисподнюю. Через несколько сотен альтов Нао медленно всплыл и сориентировался. До места, где лежал космолёт, было уже недалеко, и он достал пульт. Но ответа на вызов не было. Нао подвёл субмарину ещё ближе и повторил сигнал. Тщетно.

Он начал погружение, чтобы сократить расстояние до потерявшегося звёздного корабля.

Рациелла оставалась совершенно спокойной. Сначала она с интересом рассматривала каюту субмарины, открывала дверцы и вытаскивала контейнеры, в которых была сложена всякая всячина. Детали и приборы, назначения которых она не понимала, не вызывали интереса у девочки. Но тут она наткнулась на стопку невероятно белых листочков и набор разноцветных палочек. Не понимая, из чего всё это сделано, она, тем не менее, сразу сообразила, что этими необычными предметами можно рисовать точно так же, как углём на прибрежном камне.

Потом Рациелла с интересом уставилась в иллюминатор, за которым плавала всякая морская живность. Девочка переводила взгляд с подводного мира на белые листы пластика, а руки её уже делали первые штрихи.

Вдруг к окну подплыла невзрачная, но любопытная рыба и заглянула в освещённую кабину.

– Смотри, это Гуррачин! – воскликнула Рациелла, толкая Нао плечом в бок. – Мне мама пела песенку, как рыба Гуррачин влюбился в Сарделлу, а злой Тунец побил его, и потом все рыбы передрались. Вот послушай.

Гуррачин, что плавает в море,
задумал жениться – всем на горе.
Пошил костюм себе он знатный,
из острых чешуек – очень опрятный.

Справил парик, кудрявый, завитый,
ракушками мелкими весь прошитый.
Воротничок, платочек, манжеты –
из шёлка китайского все туалеты…

….

А Сарделла на балконе
стоя играла на калашоне
И под нежный звук кларнета
Пела такую ариетту:

«Море плещет в вихре пены,
Дочка тётушки Елены
Жениха быстро прочь послала,
Не получив его капитала …

Песня была длинной – какой-то бесконечный речитатив, в котором перечислялись десятки пород рыб и прочих подводных тварей, подравшихся из-за того, что Сарделла изменила Тунцу. Нао слушал невнимательно. Он всматривался в лобовой иллюминатор, чтобы не врезаться в подводную скалу или в дно моря.

Тут Рациелла снова толкнула его локтем в бок, что-то протягивая. Он машинально взял у нее белый лист и покосился на него. Девочка уже успела нарисовать картинку с влюблённым Гуррачином.

«На Терре даже у рыб любовь».

Но сейчас ему было не до романтики рыб и моллюсков. Пятьсот альтов глубины. Тут на дне должна быть субмарина.

Но дна не было.

Произошло страшное. Сейсмические удары изменили дно. Оно или проломилось, или сильно опустилось. Космолёт, возможно, цел, у него колоссальный запас прочности и термостойкости, но найти его быстро нет никакой надежды.

«Хочешь насмешить Бога… – снова вспомнилось ему. – Так зачем же его смешить? И кто он вообще такой?»

«Что делать? Обследовать дно? На это могут уйти десятки, сотни дней.»

– Большая рыба спряталась? – снова заговорила Рациелла. – Она больше не хочет лететь на звёзды?

Девочку совершенно не огорчал такой поворот событий.

«Любовь эгоистична? Разве она не пробуждает сочувствие и великодушие? Как мне понять, что такое любовь?»

– Поплыли обратно, – продолжила Рациелла. – Нужно быстрее найти Ли. Любовь иногда совершает прекрасное, а иногда – страшное.

Глава 9

Нао молча поднял субмарину на поверхность и в четвёртый раз за этот кошмарный день пересёк залив. Гранде Марина была пуста – люди прятались по домам, не зная, каких каверз ждать от Горы. Отсюда до неё было довольно далеко, но высоченные волны после каждого подводного толчка обрушивались на берег.

Ни одного возницы не было у пирса, но Рациелла быстро нашла домик, возле которого пасся кавалуччо, и договорилась с хозяином. Вскоре они были наверху. Казалось, все жители из Капо и окрестностей собрались тут, с тревогой наблюдая за извержением. Островитянам ничего не грозило, но всё равно было жутко. Да и у многих в Городе жили родственники и знакомые.

К столбам дыма добавился огонь, который вырывался не только из жерла, но и через боковые расщелины Горы. Водоворот, от которого чудом ускользнула субмарина, углублялся и ускорялся. Вдруг море резко отхлынуло от берега на огромное расстояние, оставив десятки кораблей на обнажившемся дне. Потом вода хлынула через расщелины Горы потоками грязи, которые моментально похоронили всё живое на склонах и в окрестностях. Домá за секунды превращались в склепы их обитателей.

– Греческая Башня уничтожена, – в ужасе прошептал кто-то. Этот городок когда-то опрометчиво построили как раз между Горой и морем.

Тревожный возглас пронёсся над толпой, когда среди волн показались три судна. Движимые титаническими усилиями гребцов, они пытались достичь берега там, где виднелся крохотный островок с загадочными развалинами.

– Там Город, – шепнула Рациелла.

– Это посольство Западной Империи, – заговорили в толпе, – они недавно отплыли отсюда.

Люди, затаив дыхание, следили, как гребцы борются с устрашающими ударами волн. Когда корабли причалили, в толпе радостно закричали.

Вдруг людской ропот стал стихать, пока не превратился в гробовую тишину. Все повернулись в противоположную сторону. Рациелла испуганно вцепилась в руку Нао. В той стороне над морем возвышался почти вертикальный склон, обрыв, к которому от моря вела своими изломами дорожка-скалинателла.

– В старину, – зашептала Рациелла, – тут была вилла, куда приезжал отдыхать Император. Гонцы привозили ему донесения из столицы. Если весть была плохой, то гонца сбрасывали с обрыва…

– Зачем убивать гонца? – пробормотал Нао. – Он ведь даже не знает, какую весть несёт…

– Я не знаю, может, это и неправда. Люди любят слушать про то, что поражает воображение…

Над обрывом, на узком каменном карнизе, стояла женская фигура. Или это был ангел, спустившийся с небес? В блистающем на солнце серебристо-белом платье, подчёркивающем высокий стройный силуэт, прижавшись спиной к скале, над обрывом стояла Ли. Рациелла даже не сразу узнала её. Ошеломлённый Нао смотрел молча, понимая, что должен что-то делать, но что?!

«Зачем она там?»

Ответ последовал незамедлительно. Ли запела. Это была та же песня об ожидании счастья, которую Нао слышал на вилле. Песня, которая первоначально предназначалась ему, а теперь летела над морем чужой планеты вслед уплывающему кораблю. Со второго куплета мажорный строй превратился в минор, хотя мелодия почти не изменилась. Из всей толпы Нао один понимал слова песни, и от этого вдвойне щемило сердце. Звук песни затих.

– Это Сирена! – зашептал кто-то в толпе. – Она пела тут позавчера. Я сразу понял, что она не человек. Точно! Сирена из древней легенды, которая полюбила Улисса и бросилась в море, когда он проплыл мимо.

– Что ты за дурачок! – возразил сосед. – У сирены должен быть хвост. Она не может стоять на скале, только сидеть.

– Сам ты дурак! У Сирены не хвост, а крылья. Видишь, как от них топорщится платье выше спины!

– Нет у неё никаких крыльев! И ног нет – ниже пояса – сразу хвост. И не платье это, а кожа. Где ты видел такую белую и блестящую материю? Даже у императора нет такой! Это чешуя. Блестит как у рыбы, которую выловили из родной стихии и оставили умирать на солнце.

Вдруг снова зазвучал голос Ли, но эта песня была без слов. Новая, незнакомая мелодия. На высокой, пронзительной ноте пение перешло в крик и оборвалось. Белая стройная фигура наклонилась и стала медленно падать в пропасть. Всё быстрее… Она сильно ударилась спиной об утёс, изогнулась в падении, снова ударилась боком и почти без брызг погрузилась в море.

Ахнувшая толпа уставилась на место падения, но на поверхности моря было пусто.

В сумерках Нао молча сидел на берегу. Рядом с ним, обхватив руками колени и положив на них голову, так же молча сидела Рациелла.

Нао плохо помнил последние часы. Первым побуждением было броситься с обрыва вслед за Ли. Рациелла, повиснув на нём всей тяжестью своего гибкого тела, сумела остановить его от бессмысленного шага. Стряхнув девочку-подростка, Нао помчался вниз по дороге, запрыгнул в субмарину и долго и тщетно разыскивал Ли в глубинах залива, понимая, что найти её в живых нет никакого шанса.

Он не нашел её – ни живой, ни мёртвой.

За несколько часов Нао потерял и девушку, и надежду вернуться на Наолину. Но даже если бы космолёт нашёлся, возвращаться с позором было бы невыносимо.

– Поплыли домой, – шепнула Рациелла, – поздно, папа ждёт.

До Нао с трудом дошло, что «домой» означает в домик рыбака Пеппе, а не на свою планету. Целый день мыслями он был уже на родине.

– Я отвезу тебя домой, а сам поплыву в Город.

– В Город? Ночью? Зачем?

– Хочу, чтобы Манфред мне что-то объяснил.

– Что?

Нао не ответил. Он не испытывал к Манфреду ни злобы, ни ненависти. Только недоумение.

«Её убил не Манфред, её убила Любовь.

Манфред – взрослый умный мужчина. Он сумеет объяснить. Почему Кароли, Маринелла и другие, с кем он развлекался на острове, живы и веселы, а Ли мертва?»

Нао высадил Рациеллу у дома рыбака и развернул субмарину в сторону Города.

– Погоди, – остановила его девочка. – Рассвет уже скоро. Поспи до утра. Я несколько раз бывала в Неаполисе. У города толстые стены и вооружённые охранники. Тебя не пустят. Утром я поеду с тобой. Мой двоюродный дядя – стражник у ворот Города. Я тебя проведу.

Она опять была права.

Но уснуть Нао не смог. В голове раз за разом прокручивались события прошедшего дня. Этот вихрь мыслей становился всё стремительней, превращаясь в единственный вопрос, на который обязательно нужно было найти ответ, чтобы жить дальше. Но Нао даже не был в состоянии сформулировать этот вопрос.

В конце концов он впал в забытьё, и в его воспалённом мозгу зазвучала мелодия последней песни Ли, той самой, незнакомой. Но пел её почему-то мужской голос, пел со странными словами, и Нао вдруг понял, что поёт он сам.

Скалинателла –
кверху – в небо, вниз – до моря.
Вы мне найдите, вы отыщите
и приведите
эту шалунью.

Девчонку, что влюбилась в иноземца,
в художника, рисующего море.
Такой тоски вместить не может сердце,
и убивает мысль об этом горе…
……..
В тот день,
когда его корабль отчалил,
моя любовь со скал упала в волны…

Нао очнулся от этого кошмара, но теперь он знал тот единственный вопрос, ради ответа на который стоило лететь на Терру.

«Что такое Любовь?»

Глава 10

Утром они забрались в субмарину, и Нао направил её в сторону Города. Стихия извержения утихала, и на глади залива показались первые робкие судёнышки. Нао предпочёл скрыться от них на глубине. Девочка тоже считала, что нечего всяким любопытным видеть, как лихо её личный маг управляется с огромной серебристой рыбой!

Утро было пасмурным. Тучи плотно закрывали небосвод, угрожая дождём.

Рациелла начала рассказывать про дядю Марко, который охраняет ворота Неаполиса со стороны древней дороги из Нолы, про то, какой он добрый и сильный, и что обязательно пропустит их в Город.

Тем временем субмарина подплыла к маленькому острову всего в двух-трёх сотнях альтов от берега. Почти всю его поверхность занимали развалины старинной виллы – настолько он был невелик.

– Мегари – так называют этот островок, сказала Рациелла, – но что там происходит?!

Несколько десятков возбуждённых людей толпились на берегу, несмотря на ранний час, и всё новые лодки подплывали от города, благо он был совсем рядом.

Нао выскочил из субмарины прямо в воду, погрузившись по пояс, помог вылезти девочке и укрыл лодку на дне. Никто не обратил на них никакого внимания.

– Что они там делают? – снова спросила Рациелла.

Но люди ничего не делали, просто стояли и смотрели вниз.

На берегу лежало тело, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять, чьё оно. Белое платье Ли от воды превратилось во вторую кожу, плотно облегая изящную фигуру. Тело одновременно казалось обнажённым и целомудренным. Лицо оставалось таким же прекрасным, как и при жизни, совсем не пострадав за ночь от воды. На нём застыло удивлённое выражение. Её волшебные глаза были открыты и смотрели в небо, туда, где осталась навек утраченная Наолина.

«Вот зачем ей нужен был защитный крем. Она всё решила заранее».

Подол платья сильно растянулся и склеился ниже

стоп наподобие рыбьего хвоста.

Люди в толпе тихо переговаривались.

– Это Сирена. Вчера она упала со скалы на Капо. Там был мой брат и сам всё видел.

– Может быть, Улисс вернулся в эти края, если сирены снова бросаются в море? – спросил кто-то, то ли шутя, то ли благоговея.

– Слышали бы вы, как она поёт. Как никто…

– Её надо похоронить на берегу.

Двое мужчин подняли тело, осторожно положили в лодку и направились к берегу. Как только они причалили, лодку окружила толпа, и всё новые люди бежали от посёлка Святой Лючии.

Быстро сколотили что-то вроде деревянных носилок и положили тело на них. Шестеро самых сильных мужчин подняли ношу на вытянутые руки и медленно двинулись к Рыночной площади. Вокруг росла толпа. Ворота города почтительно распахнулись перед процессией.

Другие ворота открыли со стороны Палеополи, откуда тоже шли люди. Весть об удивительной находке разлеталась стремительно.

– Партена, партена, – шелестело в толпе.

– Этот значит «дева» на языке Восточной империи, – шепнула Рациелла. –Святая дева. В Неаполисе многие говорят на этом языке, ведь Город основали люди с востока.

– Что значит «святая»?

Девочка ответила не сразу, подняв взгляд на Нао, будто бы видела его в первый раз.

– Святые могут делать чудеса. Если захотят.

– Даже мёртвые?

– Особенно мёртвые!

Всю Рыночную площадь заполнила толпа. Носилки с Ли стояли в центре на возвышении. На помост поднялся Сальваторе – пожилой мужчина, самый уважаемый в Городе. Стало тихо, и он заговорил:

– Приветствую вас, сограждане, жители славного города Неаполиса. Приветствую я и вас, соседи из дружественного нам Палеополи.

Гости почтительно закивали головами.

– Воздадим же хвалу cвятому Дженнаро, нашему покровителю, который защищает от набегов врагов, от засухи и неурожая, от наводнений, землетрясений, извержений. Вот и ныне, когда гнев Горы обрушился на города у её подножия, погубив сотни невинных душ, ни пепел, ни лава не достигли Неаполиса, потому что длань Дженнаро, протянутая с небес, остановила смертоносный поток.

Сальваторе сделал паузу, чтобы горожане могли выразить восхищение и благодарность святому покровителю. Потом он продолжил:

– Защитив от огня и лавы, Дженнаро послал нам дар, достойный святого, – он указал рукой на помост и, помолчав, продолжил.

– Во исполнение своей воли наш покровитель прислал небесную Сирену, обладающую необыкновенным даром пения. Некоторые из вас уже слышали, как она поёт, а остальные ещё услышат, потому что в каждой песне, сочинённой в нашем городе, будут слышны отзвуки голоса Сирены Партенопы.

Сальваторе немного помолчал, хитро улыбнулся и сказал:

– Если спросят: «Что делают люди в северной столице длиннобородых, городе Милане?», вы скажете…

– Работают! – ответила толпа в один голос.

– А если спросят: «Что делают люди в стоящем среди моря городе, где правят дожи, наместники Восточной империи?», вы ответите …

– Спят! – засмеялась толпа.

– А если же спросят: «Что делают люди в городе Риме, столице Святой Церкви?», вы скажете…

– Празднуют!

– И отныне, если спросят: «Что делают люди в южном Неаполисе, городе Партенопы?»…

– Поют! – в восторге закричала толпа, не давая ему закончить.

Но Сальваторе поднял вперёд руку, приказывая замолчать, и сам запел красивым баритоном:

– «Йеще, Соле» – Выйди, Солнце!..

– «Йеще, Соле», – повторила толпа.

Тут, как будто по мановению руки святого Дженнаро, из-за туч сверкнул солнечный луч.

Сальваторе спустился с помоста и, не прекращая петь, поцеловал Ли в холодный лоб и неторопливо удалился. Тут же к телу выстроилась очередь горожан. Каждый из них останавливался возле Сирены и пел строчку или даже целый куплет из своей любимой песни:

– «Ты обещал мне четыре платка…»

– «Я дом построю среди моря из пуха и пера…»

– «Я так тебя люблю, а ты меня убиваешь…»

– «Март, моросит, ненастно…»

– «Я сердце потерял среди пути…»

Услышав последние слова, Нао, сидевший на камне неподалёку, вздрогнул. «Это же про меня!»

Сзади кто-то положил руку на его плечо. Нао поднял глаза. Сверху вниз на него смотрел Сальваторе. Он снова запел:

Лишь любовь может встать против смерти.
Ты же знаешь.
И на завтра – лишь только надежда.
Ты же знаешь.
Но я не в силах ждать до завтра встречи,
Сожми меня в объятьях в этот вечер,
Кармела, Кармэ…

– Почему Кармела? – пробормотал Нао. – Её имя Ли.

– Как бы её ни звали раньше, теперь она Партенопа. А Кармела – это Неаполис. Поющий город. Слушай песни Партенопы, и ты найдёшь своё сердце и узнаешь, где оно нужнее всего. Эти песни рассказывают обо всём – и про тебя, и про меня, и про неё, – он кивнул в сторону Рациеллы.

– И про любовь? – тихо спросил Нао.

– Они все про любовь, – ответил Сальваторе и, улыбнувшись, пошёл прочь.

…Нао сидел на плоском прибрежном камне и пытался думать.

Песни

Песни Терры можно послушать на сайте http://terra-legend.space/

1. Malaterra (2015) – «Больная земля».

Титульная песня из европейского экологического «Малатерра-тура» неаполитанского певца, композитора и пианиста Джиджи д’Алессио (р.1967)

2. Uochhie C’Arraggiunate (1904) – «Глаза, что говорят с тобой».

Песня на стихи Альфредо Фальконе-Фьени, молодого адвоката. Одна из первых песен композитора Родольфо Фальво (1873-1973).

По поводу Кончетты, которой адресованы стихи, ходят разные легенды. По одной из версий Альфредо был безумно влюблен в девушку по имени Кончетта и написал стихи, которые тронули ее сердце. Они поженились, и в их семье родилось пятеро детей.

По альтернативной версии стихи адресованы Кончетте Галоцци, самой очаровательной женщине Неаполя того времени.

Terra Mia (1977) – «Моя земля».

Титульная песня дебютного альбома Пино Данииле (1955-2015), любимого в Неаполе певца и гитариста.

La Grotta Azzurra (18 век) – «Лазурный грот».

Старинная неаполитанская песня.

Лазурный грот был известен в античности. Он отмечен на карте Капри, сделанной венецианским картографом Винченцо Коронелли в 1696 году.

Тем не менее для европейцев его повторно открыли в 1826 году немецкие художники Август Копиш и Эрнст Фрис, оставившие нам описания и зарисовки.

Грот упоминается под названием «Заколдованная пещера» в романе «Импровизатор» Ганса-Христиана Андерсена.

Scetate (1887) – «Проснись».

Песня Фердинандо Руссо (1866-1927) на музыку Паскуале Марио Коста (1858-1933).

«Начиная с 1880 года и позднее, появились первые песни Марио Коста, которые заслуживают воспоминаний и чести. Появился гениальный сочинитель мелодий, чувствительнейший Художник». (Андреа Делла Корте).

«Самый неаполитанский из всех наших стихотворцев» (Костальола).

«Последователь Сальваторе Ди Джакомо, реалистичный Руссо нежно связан с народной средой, из которой черпает манеры выражения и чувства». (Этторе Де Мура).

Dimane… Chissa? (1901) – «Завтра … Как знать?».

Стихи Сальваторе Ди Джакомо, музыка — Дженнаро Наполи. Песня представлена на празднике Пьедигротта в 1901 году.

В Неаполе действительно был композитор Дженнаро Наполи, но он писал инструментальную музыку и в 1901 году ему было всего 20 лет. Сальваторе Ди Джакомо к тому времени уже был маститым неаполитанским поэтом.

«Дженнаро Наполи» очень похоже на псевдоним, соединяющий имя святого покровителя города (Сан Дженнаро» и название самого города (Наполи).

‘O Paese d»O Sole (1925) – «Страна Солнца».

Песня написана композитором Винченцо Д’Аннибале (1894-1950) на стихи поэта Либеро Бовио (1883-1942).

Тема песни – восторг от возвращения в Неаполь после долгой эмиграции.

‘A Canzone a Capri (1936) – «Песня о Капри».

Песню написали два знаменитых автора золотого периода неаполитанской песни – поэт Либеро Бовио (1883-1942) и композитор Эрнесто Тальяферри (1889-1937). Эти авторы, совместно с композиторами Гаэтано Лама и Никола Валенте, в 1934 году основали издательский дом «La Bottega dei Quattro» (Мастерская четверых), объединивший лучших неаполитанских поэтов и композиторов.

Luna Caprese (1953) – «Луна на Капри».

Стихи поэта Аугусто Чезарео (1905-1961). Музыка Луиджи Риччарди. Об авторах известно мало. Есть упоминание о том, что Аугусто покончил с собой.

Lo Guarracino (18 век) – «Гуррачино».

Уникальная шуточная песенка в ритме тарантеллы, в тексте которой упоминается 82 названий рыб и прочих водоплавающих. Песне было посвящено многочисленные литературные исследования, по ней сделаны различные ролики, один из которых получил приз зрительских симпатий на фестивале короткометражных фильмов в Нью-Йорке и национальную итальянскую премию «Давид ди Донателло».

Scalinatella (1947) – «Скалинателла».

Поэт – Энцо Бонагура (1900-1980), композитор – Джузеппе Чьоффи (1901-1976). Грустная история о девушке с Капри, которая влюбилась в художника, который «рисовал Капри и говорил на чужом языке». Когда его корабль отчалил, она со скал упала в море. Возможно, с той же самой скалы «сальто Тиберия», с которой ополоумевший император сбрасывал и провинившихся, и невиновных.

Canto Delle Lavandaie Del Vomero (13 век) – «Песня прачек Вомеро».

Вомеро – холм в Неаполе. Одна из двух самых старых сохранившихся неаполитанских песен, которую датируют 13-м веком. Песню ассоциируют с протестом против завоевания Неаполя Карлом Анжуйским после смерти императора Фридриха II (1250) и казни его внука Конрадина (1268).

Использована в фильме «Декамерон (1971, Пьер Паоло Пазолини).

У песни простая, но красивая мелодия, которая, в моем понимании, не вяжется со средневековьем. Текст песни – «Ты обещал мне четыре платка, я приду к тебе, если ты дашь их мне. Если нет четырех, дай хотя бы два. Но те, что на твоей шее, тебе не принадлежат» – считается иносказанием в котором платок («маккаторе») обозначает минимальный надел земли, который позволял выжить.

Canzone Marenara (1835) – «Песня моряка».

Другое название – по первым строкам – «Я дом построю среди моря». Иногда приписывается Гаэтано Доницетти, но я в этом сильно сомневаюсь. Иногда авторами называют Раффаэлле Сакко (1787-1872), который был оптиком, завсегдатаем салонов, поэтом-импровизатором и собирателем песен, а также его другу композитору Филиппо Кампанелла.

Русский поэт Аполлон Майков, который в 1859 году жил в Неаполе, включил в «Неаполитанский альбом» стихотворение «Народная песня», которое почти слово в слово повторяет «Песню моряка».

Te voglio bene assaje (1839) – «Я так тебя люблю».

Эту песню долгое время безосновательно называли самой первой неаполитанской песней и датировали 1835 годом. Недавнее исследование доказало, что песня появилось в 1839 году (или даже весной 1840-го) и сразу обрела взрывную популярность. Одних только нот, выпущенных двумя издательствами, было распродано 180 тысяч.

Эту песню, как и «Песню моряка», приписывают то Доницетти, то Сакко-Кампанелле. Но на первых изданиях автор указан не был. Более того, была обнаружена статья от 6 августа 1840 года, в которой критик Раффаэле Томмази честно написал:

«Относительно авторства ничего определенного сказать нельзя, но, как у всякой прекрасной вещи, находятся многие, желающие приписать ее себе. Чаще всего называется уважаемый Антонио, самый бойкий и веселый лаццароне с Рынка.»

Catarì (Marzo) (1892) – «Катари (март)».

Песня самого известного неаполитанского поэта Сальваторе Ди Джакомо (1860-1934) на музыку его частого соавтора Паскуале Марио Коста (1858-1933).

‘O Munasterio (1887) – «Монастырь».

Еще одна песня Паскуале Марио Коста на стихи Сальваторе Ди Джакомо. В качестве текста взяты первые строки одноименной поэмы.

Carmela (1975) – «Кармела».

А эту песню нередко называют последней классической неаполитанской песней. Автором ее музыки и первым исполнителем стал Сержио Бруни (1921-2003, настоящее имя – Гульельмо Кианезе), а стихи написал его частый соавтор Сальваторе Паломба (р.1933).

Кармела – это метафора Неаполя. Песня переполнена болью по старому, уходящему городу.