ЧАСТЬ 1

Глава 1

---

Звездолёт прошёл прокол гиперпространства и приближался к Наолине. Полёт продолжался уже почти полгода, если мерять время единицами, принятыми на Терре. Пилотирование выполняли автоматы, и Нао находился в каком-то отрешённом состоянии. Из-за длительного вынужденного безделья и от неопределённости будущего в душе его и в мыслях поселилась пустота.

Почти семьдесят лет он прожил на Терре. В памяти эти годы слились в мутный поток событий, и вновь окунаться в него не было ни сил, ни желания. Только исчезнувшие в неизвестном направлении жена и дети выступали из этого потока острыми рифами, не оставляя душе шанса на успокоение.

Нао должен был передать все собранные материалы Комитету по Дальнему Поиску, завершив тем самым миссию на Терру. Этого требовало его рациональное мышление и наолинское воспитание. Дальнейшие планы скрывались в тумане полной неопределённости. Была только цель — вернуться на Терру, чтобы разыскать Нику и детей. Нао не мог объяснить себе, почему он обязан это сделать, но по-другому он поступить не мог, чем бы ему это ни грозило. В глубине своей изболевшейся души он совсем не был уверен, что всё так и получится. Жизнь на Терре приучила его к тому, что планы не всегда осуществляются, и что одна и та же цель может выглядеть по-разному с разных точек зрения.

Прибытие на Наолину прошло как-то буднично. С его отлёта минуло немногим более трёх циклов, но состав Комитета обновился лишь незначительно, а знакомые лица даже не выглядели старше. Роботы доставили Нао в комнату карантина, где его подвергли полной санитарной обработке, включая кровь и внутренние органы, взяли пробы на анализ инопланетных микроорганизмов и латентных заболеваний. Ему выдали новую одежду, а кожаную норманнскую куртку забрали для изучения. Все мнемобанки, которые записали семь сивилл, родители Ники и сам Нао тоже отослали в лабораторию Комитета.

Во время короткой официальной встречи шеф Комитета поблагодарил Нао за выполненную миссию и доставленные материалы. Потом он сухо выразил сожаление в связи с гибелью Ли, перейдя с мысленного языка на акустический:

— Все обстоятельства и причины гибели второго члена экипажа будут тщательно расследованы, — тут шеф запнулся и направил на Нао свой проницательный взгляд, — и причины гибели Оро тоже.

При этих словах его губы тронула чуть заметная усмешка.

После встречи Нао предоставили 20 дней отпуска и место на базе отдыха Комитета на берегу единственного на Наолине моря. За это время планировалось провести предварительный анализ доставленных материалов, а Нао должен был подготовиться к подробному отчёту.

Перед отпуском Нао зашёл в здание Комитета, чтобы получить маршрутную карту. По бесконечному коридору ему навстречу шла незнакомая девушка с длинными светлыми волосами. Из кармана её рабочего комбинезона торчал край знакомого мнемобанка. Нао резко остановился. От неожиданности остановилась и девушка, подняв на него свой смущенный взгляд. Потом, увидев куда смотрит Нао, она схватилась за карман комбинезона.

«Ой, не говорите никому, что я вынесла это из лаборатории. Я случайно»,— попросила она мысленно. И добавила: «Меня пригласили для изучения языка Терры». Не получив никакого ответа, она совсем смутилась.

— Я Эльвара,— добавила она вслух.

Нао кивнул, так же молча обошёл её и продолжил свой путь. Потом обернулся и сказал в догонку на одном из языков Терры:

— Я Нао. Всё будет хорошо.

---

Он проводил длинные наолинские дни полулёжа в релакс-кресле, восстанавливая привычку к более высокой силе тяжести. Час за часом Нао бездумно смотрел на скучно-спокойную серую поверхность моря, над которым последовательно вставали и заходили голубоватое солнце и три луны разных оттенков. Он по-прежнему был способен различить на небе и четвёртую Луну — самую далёкую и блёклую. Зрение было в полном порядке.

Спать всю ночь, вдвое дольше, чем на Терре, у Нао не получалось. Он просыпался в темноте, прерывая сновидения, в которых ему являлись то Ника, то Сальвато, то сразу две Рациеллы, слившиеся в едином образе. Двуединая Рациелла пыталась скрыться от преследовавшего её сарацина с кривой острой саблей в одной руке и почему-то с биопистолетом в другой. В полусне рука Нао тщетно искала меч, чтобы броситься на защиту.

Нао полностью просыпался и постепенно возвращался в наолинскую реальность, такую комфортную, где не нужны мечи и щиты, а вместо лошадей тебя куда угодно довезёт  беспилотный мобиль на электромагнитной подушке.

На пятый день отпуска явился посетитель. Очень старый человек вылез из  одноместного мобиля и приблизился, опираясь на трость. Мысленно попросил разрешение задать несколько вопросов и, получив согласие, опустился в подплывшее к нему релакс-кресло. Старик сразу же перешёл на голосовое общение.

— Моё акустическое имя — Силио. Двадцать четыре цикла назад я руководил проектом дальнего поиска. Я должен был возглавить группу, в которую, помимо меня, входило ещё семь девушек. Нас направляли на Терру.

— Странный состав миссии, — удивлённо произнёс Нао.

Старик недовольно поморщился оттого, что его перебили, но ответил:

— Все семеро с детства бредили дальним поиском и составляли неразлучную команду. Комитет дал согласие, но настоял на том, чтобы миссию возглавил мужчина. Среди девушек была та, с которой я мечтал создать семью, но она об этом не знала. Её занимал только дальний поиск, — мрачнея, прохрипел старик. — Я называл её Силла, — проговорил он совсем тихо.

Нао не отвечал, опасаясь снова помешать Силио, но тот молчал. Потом тяжело вздохнул и продолжил.

— Готовилась первая миссия на Терру. При последнем контроле здоровья у меня обнаружили недуг, исключавший перелёты с преодолением прокола пространства. Меня исключили из группы, и миссию возглавил мой друг Виргу.

Старик закрыл глаза и замолчал. Он сидел без движения, и только хриплое дыхание подтверждало, что он ещё жив. Но Нао терпеливо ждал продолжения.

— Извини, я вспоминал… Первые пять или шесть циклов от миссии доходили регулярные сводки. На Терре женщин уже считали сверхъестественными созданиями, а Виргу почитали магом и поэтом.

Нао нахмурился, припоминая. Потом спросил:

— Твой друг умел сочинять стихи на языке Терры?

— Ты знаешь, что такое хобби? У тебя есть хобби?

— Нет,— ответил Нао,— я люблю мою работу и мою семью. А хобби — это ведь что-то, не приносящее пользы, только для личного удовольствия?

— Можно и так сказать,— старик не стал спорить. — У Виргу было хобби. Он изобрёл автомат для сочинения стихов. В шутку называл его Рифмоплётом. Ничего особенного — задаёшь тему, выбираешь алгоритм генератора рифм, настраиваешь параметры. Потом — бац! И готова сотня шедевров.

— Понятно. Забавно и бесполезно.

— Виргу был не первым, кто разработал генератор поэзии.  Но у Рифмоплёта был уникальный лингвистический блок изучения инопланетных языков. Если через этот блок прокачать большие объёмы слов и мыслей, то гаджет учится чужому языку и начинает сочинять уже на нём.

— «Хочу я превратиться в золотую рыбку…» — это его работа?

Старик замолчал, вслушиваясь в мысли Нао.

— Значит друзья не обманули. Ты был на Терре?

Нао не владел техникой сокрытия мыслей и просто кивнул.

— В последнем сообщении девушки написали, что Виргу погиб, а они решили разделиться и собирать информацию в разных местах вокруг какого-то большого моря.

— Как он умер? Мне говорили, что перегрелся на солнце и упал с лодки в море.

— Нет. Про солнце и море — это не смешная шутка для туповатых аборигенов. Виргу почти не занимался делами миссии, посвящая всё время своему хобби. Он задумал написать большую поэму на языке Терры и отправился за море собирать материал. На обратном пути Виргу подхватил вирус, от которого у него не было противоядия. Он просто забыл взять его с собой. Дурацкая смерть.

— Потом связь с Террой прервалась?

— Да. Наверное вышел из строя передатчик, не рассчитанный на десять циклов непрерывной работы в условиях жары и высокой влажности. Из последних сообщений я узнал, что Силла осталась жить неподалёку от огнедышащей горы, а остальные разъехались в разные стороны. Что с ними стало, мне неизвестно.

— Я привёз мнемобанки всех семерых.

— Комиссия не допустит к ним никого, кроме узкого круга посвящённых. Я не вхожу в их число. Я уже давно никуда не вхожу. Я очень стар. Те, кто родились в моё время, редко живут больше двадцати циклов.

Оба замолчали, каждый погружённый свои мысли. Вдруг старик прошептал.

— Но ты ведь вернёшься на Терру?

Нао долго не отвечал, потом почувствовал, что Силио уже сам всё понял.

— Я не знаю, как это сделать. Но я должен. Там осталась моя жена и дети.

— Жена?— удивлённо спросил старик,— она террианка?

— Не совсем. Она выросла на Терре, но родилась в космолёте.

— Дочь Ники и Кало?

— Ты их знал?

— Друзья рассказывали об их миссии. Я надеялся, что они привезут весточку о Силле. Но ведь они погибли?

— Да. Попали в самое пекло войны. На Терре всё время воюют.

— А их дочь?

— Её спасла Сивилла… эээ … Силла.

Старик вскочил, возбуждённый, и схватил Нао за плечо.

— Ты полетишь! Возьми меня с собой! Даже если это незаконно.

— Но Силла тоже умерла… Последней из семерых.

Силио осёкса, потом хрипло спросил:

— Как это произошло?

Нао закрыл глаза и откинулся в кресле, прокручивая в голове свой визит в жилище Сивиллы в Куме. Старик в напряжении слушал его мысли. Руки Силио дрожали, из старческих глаз по щекам текли скудные слёзы. Наконец, мысленный рассказ закончился. Старик снова поднялся из кресла.

— Всё равно. Меня ничего не держит на Наолине. Я хочу увидеть, где она жила. Как называется город напротив огнедышащей горы?

— Неаполис.

— Я хочу увидеть Неаполис и умереть! Ты мне поможешь?

Нао молчал. Силио встал и похромал в сторону мобиля. Прежде чем залезть в него, он обернулся и хрипло повторил:

— Увидеть и умереть…

---

Весь следующий день мысли о Силле и Силио не покидали Нао. Сморщенная старуха, уже мало похожая на человеческое существо. Её смерть, свидетелем которой он неожиданно стал. И старик, ожидавший вестей от неё двадцать циклов — четыреста террианских лет! Почему он не мог её забыть?

Минуло несколько дней, и к бунгало снова подлетел мобиль, на этот раз многоместный. Из него вышел мужчина возраста Нао или чуть старше, а за ним выпрыгнули два очень похожих друг на друга существа, судя по одежде — юноша и девушка. Все они опустились напротив Нао в подплывшие релакс-кресла. Молодые люди смотрели как-то испуганно и, одновременно, восторженно. Мужчина был напряжён, но строг. Как и раньше, общение сразу началось в акустическом диапазоне.

— Я — Дариу, старший брат Ниу. Мне сообщили, что ты можешь рассказать о её судьбе.

— Я знаю мало, но участь её была печальной. Она погибла.

— Как это случилось?— хмуро спросил Дариу.

— Я же сказал, что мне мало известно. Там, где приземлился их космолёт, шла война. Убивали всех подозрительных, а Ниу и Кало в серебристых комбинезонах выглядели слишком необычно.

— Мне всегда не нравился этот парень! Я не раз говорил ей, что отношения с ним не приведут ни к чему хорошему! — в сердцах выкрикнул Дариу.

— Жизни Кало и Ниу оборвались трагически, — грустно сказал Нао, — после них осталась добрая память, но не только.

Дариу поднял удивлённый взгляд, не в силах прочитать мысли, которые Нао старался скрыть, как умел.

— Не только? Что же ещё?

— Не «что», а «кто». Их дочь Ника.

— Дочь? У них родилась дочь? Она тоже погибла?

— Отнюдь. Она выросла и стала моей женой.

— И где она сейчас?

— На Терре.

Дариу замолчал, пытаясь свыкнуться с мыслью, что на далёкой загадочной планете у него есть племянница. Потом спросил:

— Ты вернулся, оставив жену на дикой планете?

Нао не знал как объяснить, что потерял Нику, что должен был завершить миссию, и что обязательно вернётся на Терру за женой и детьми. Но Дариу встал и, шаркающими шагами пошёл к мобилю, сделав знак молодым людям следовать за ним. Но тут возникла заминка. Мужчина о чём-то спорил с ребятами, размахивая руками. Видно было, что они не соглашаются с ним. Мысли не доходили с такого расстояния, и Нао недоумевал, что там происходит. В конце концов, Дариу с досадой махнул рукой, залез в мобиль, который тут же скрылся из виду.

Молодые люди чуть ли не бегом вернулись к Нао и начали мысленно задавать десятки вопросов. Их интересовало буквально всё, но они смущались, путались, перебивали мысли друг друга. Нао сказал вслух:

— Стоп. Переходим на акустику. Спрашивайте по очереди и не задавайте следующий вопрос, пока я не отвечу на предыдущий. Но сначала спрошу я. Кто вы и как вас зовут?

Имена молодых людей были так же схожи, как их лица. Девушку звали Элия, а юношу — Элио. Они были близнецами и ещё не завершили свой первый цикл, лет по  восемнадцати, если мерять годами Терры. Оба довольно высокие и хорошо  сложены, видно, что разные виды наолинского спорта им были не чужды.

Ребята не проронили ни одного слова, пока Нао общался с Дариу, их отцом. Но они быстро сообразили, что неведомая Ника с далёкой Терры приходится им кузиной. А значит и Нао был не совсем чужим.

Элио и Элия хотели знать всё про миссию на Терру, во всех деталях. Их любознательность подкупала, отказать им было невозможно. Нао начал с первых дней на Терре, рассказав про гибель Ли. Они ничего не поняли. Причину её необъяснимого поступка, «смерть из-за любви», как пытался втолковать им Нао, осознать они не могли, и просто приняли как данность.

— Голубой грот,— мечтательно произнесла Элия,— наверное, там очень красиво? Как бы я хотела там оказаться!

— Кто такой был этот Манфред? — перебил сестру Элио,— злодей, обладающий способностью к гипнотическому внушению? На Терре много таких негодяев?

Нао не стал отвечать на эти вопросы и перешёл к рассказу про те пять лет, которые он прожил в доме рыбака Пеппе, про его дочь Рациеллу.

— Она была красивой? — смущаясь, спросил Элио.

— Да, пожалуй. У местных жителей чёрные кудрявые волосы, совсем не такие, как у Вас.

— На Терре совсем нет светловолосых людей? — вмешалась Элия.

— Почему же? Есть. Руссы, например, и норманны, пришельцы с севера.

— Если Рациелла была такой красивой, почему Вы не захотели взять её в жёны вместо погибшей Ли? — ещё сильнее смутившись, Элио вернулся к волновавшей его теме.

— Понимаешь, — произнёс Нао нравоучительно, — не каждую красивую девушку обязательно брать в жёны.

При этих словах Элия хмыкнула, а её брат ещё больше смутился.

— Но дело даже не в этом,— продолжил Нао с грустью,— жизнь на Терре очень коротка. Цикла три или четыре. С тех пор не прошло ещё и четырёх циклов, а Рациелла уже  состарилась и умерла. А я вот почти не изменился. Как же я мог позволить себе взять её в жёны?

Брат с сестрой сидели, изумлённые.

— Всего три цикла? Что они успевают за такое короткое время? — спросил Элио.

— Иногда довольно много. Например, Эдита, первая жена Рожера, правителя и воина, прожила лишь один цикл с четвертью, но успела родить ему четверых детей. К сожалению, все они были девочками.

— Почему к сожалению?!— возмущённо воскликнула Элия.

— У правителя должны быть сыновья. К старшему сыну перейдут владения прежнего правителя. Таков закон. Они называют это «примогенитура».

— А если сына нет?

— Тогда объявится куча разных претендентов на наследство, и может начаться война.

— У правителя Рожера так и не было сына?— спросил Элио.

— Рожер женился во второй раз, и у него родился сын. Но он заболел страшной неизлечимой болезнью. Он  не только не мог стать наследником, ему нельзя было жить рядом с людьми, и даже Рожер не мог с этим ничего поделать. А вторая жена тоже прожила недолго.

— Теперь там будет война? — спросила Элия.

— Рожер женился в третий раз. Он старше Аделаиды на два цикла. По меркам Терры это сорок лет — огромная разница. Но, возможно, у него всё-таки будет наследник.

— Как хочется узнать,— проговорила Элия.

— Давайте теперь по-порядку,— деловито сказал её брат.

Нао стал рассказывать про Неаполис, про Салерно, про трёх братьев норманнов — Вильгельма, Дрого и Онфруа, про великана-ромея Маниака, викинга Харальда и поход на Тринакрию. Честно описал унижение, испытанное в лагере ромеев. Вспомнил про возвращение с Тринакрии вместе с норманнами и про фантастическую красоту морских видов в Тропеа и у Марина Камерота.

Длинный наолинский день клонился к закату. Брат с сестрой впитывали каждое слово и каждую мысль Нао, но он чувствовал, что уже устал.

— От Марина Камерота я ненадолго заехал в Салерно, чтобы обдумать предложение ромеев. В те дни там как раз родилась принцесса Гайта, дочь герцога Гвемара. Я принял приглашение ромеев и отправился в Мельфи. Там я и встретил Нику…

— Как это было? — в один голос воскликнули брат с сестрой.

— Об этом в следующий раз.

— Можно завтра?

— Нет. На днях у меня отчёт в Комитете. После него. Я пришлю вам приглашение.

Глава 2

---

Отчёт перед Комитетом прошёл на удивление гладко. Все уже успели бегло ознакомиться с мнемобанками, и у членов Комитета осталось лишь несколько неясных моментов.

Во-первых, они ничего не поняли о причинах гибели Ли, и решили, что девушка сорвалась со скалы на Капри по неосторожности. Просто несчастный случай. Нао получил замечание за  недостаточную дисциплину в команде.

Зато Комитет высоко оценил заслуги в доставке мнемобанков Сивилл на Наолину. Это не входило в задачу миссии и вряд ли вообще считалось выполнимым.

Наконец, председатель Комитета задал вопрос об обстоятельствах гибели Ниу и Кало. Но Нао ничего не мог рассказать сверх того, что и так было известно из мнемобанка Сивиллы. Нао ожидал вопроса об их дочери, но судьба Ники почему-то никого не заинтересовала.

Далее Комитет сделал вид, что пытается разобраться в причинах гибели Оро, но и это списал на несчастный случай. Нао так и не узнал, были ли планы основания межзвёздной цивилизации проектом Комитета или личной секретной инициативой Оро.

После отчёта Нао разрешили задать свои вопросы. Он поинтересовался, почему его заранее не уведомили об экспедиции женщин, которых на Терре прозвали сивиллами. Комитет пояснил, что их всех считали давно умершими, и решили не обременять Нао избыточной информацией. Это выглядело странным, ведь по крайней мере одна сивилла была жива, и, следовательно, Комитет допустил ошибку. Нао пытался прочитать мысли членов Комитета, но они были наглухо скрыты.

Когда Нао спросил, почему перед стартом ему не сообщили об экспедиции Ниу и Кало, шеф Комитета пояснил, что в тот момент судьба их космолёта была ещё неизвестна. Поэтому ничего определённого сказать было невозможно. Такой ответ вызывал ещё больше вопросов, но переспрашивать Нао не решился.

Далее Нао поинтересовался, каким образом все миссии попадали на Терру примерно в одно и тоже место, хотя планета была очень большой. После паузы член Комитета только сказал, что у Нао недостаточный уровень осведомлённости для получения такой информации.

В завершение Нао сообщил, что хотел бы вернуться на Терру для поиска жены и детей. Шеф Комитета сам дал ответ.

— Они все родились и выросли на Терре, и им нечего делать на Наолине. Вам предоставляется отпуск длительностью в одну десятую цикла, после чего Вы должны готовиться к полёту на другую планету.

— Но они – моя семья! – воскликнул Нао.

— Дело – превыше всего, – холодно ответил шеф.

В итоге Комитет признал миссию Нао в целом успешной. Ему был присвоен второй уровень осведомлённости и переданы инструкции по освоению простейшей техники сокрытия мыслей.

— Вы имеете право делиться любой информации о вашей миссии, – сообщил шеф Комитета,— кроме той, которая касается людей, ведущих род с Наолины. К ним относятся сивиллы, четверо погибших на Терре наолян, их дети, а также Ваши дети, родившиеся на Терре. Вы должны освоить технику сокрытия мыслей и использовать её, чтобы сохранять конфиденциальность.

*   *   *

Был вечер. Нао отдыхал в своей комнате, оборудованной по последнему слову наолинской техники. Чтобы отвлечься от печальных раздумий, он включил мысле-визуальный канал общих новостей планеты. Изображение возникло на стене комнаты, адаптируясь под расположение и позу единственного зрителя. Показали старт космолёта к недавно открытому проколу, потом — рассказ пилота, вернувшегося с планеты удивительной красоты, но совершенно непригодной для жизни. После него магистр наук искусственного разума поведал об алгоритмах, предсказывающих события ближайшего будущего почти со стопроцентной точностью.

Нао переключился на музыкальный канал и заменил  передачу мыслей на акустику. Девочка, которой едва минула половина цикла, исполняла виртуозную  мелодию, мало кому подвластную среди взрослых музыкантов. Её маленькие ладони стремительно летали над бесконтактным пультом, сливаясь в сплошные замысловатые зигзаги, которые переплетались, а потом вдруг замирали. Популярный эксперт начал длинное рассуждение о том, сможет ли мастерство гениального ребёнка со временем приблизиться к игре музыкальных роботов.

Эксперт растворился, и на экране появились вокалисты, исполнявшие длинный песенный цикл, который Нао любил в детстве, но не слышал уже пять или шесть циклов. Он закрыл глаза, растворяясь в знакомой, но хорошо забытой мелодии. После очередной песни вдруг зазвучала незнакомый, очень яркий и выразительный мотив. Пел мужчина. И пел он на языке Терры.

В каморке среди холода и мрака,
Куда луч солнца днём не проникает,
Я не могу избавиться от страха,
Что ночь за ночью сердце убивает.

Страх, что болезнь меня задушит,
И не увижу Терру я,
Не обниму тебя….

Хочу прильнуть к тебе
На час хотя бы,
О моя Терра,
Чтобы услышать звуки
Тысячи мандолин.

Хочу прильнуть к тебе
Лишь раз хотя бы
Родная Терра,
Чтобы поцеловать
Чтобы тебя обнять…

Боль эта
Меня не отпускает,
Боль эта
Жить больше не даёт.

Хочу прильнуть к тебе
На час хотя бы,
О моя Терра.
Хочу я, хочу я, хочу я…
Но я распят здесь!

---

 

Нао вскочил на ноги. Какие мандолины?! Их не знают на Наолине! Распят?! Здесь нет такого слова, нет и не может быть этого понятия!! На каком языке он пел?! Неужели я уснул, и всё было во сне? Что это вообще было?!

Тревога охватила сердце Нао, и он раз за разом шёпотом повторял: «Боль эта жить больше  не даёт… Хочу прильнуть к тебе, родная Терра… Хочу, но я распят здесь!»

---

На Наолине было принято выполнять обещания. Нао послал Элио мысленное приглашение на новую встречу. К его удивлению, явилось четверо. Вслед за парнем и его сестрой в помещение вошёл высокий молодой человек решительной наружности, в мыслях которого, впрочем, сквозила неуверенность в себе. Юноша вёл за руку худенькую девушку, которая казалась совсем ребёнком и сильно смущалась. Молодых людей звали Верамо и Стелия, а их мысли были переполнены взаимной симпатией.

Нао начал рассказывать про жизнь в Мельфи, про возвращение в Салерно и про принцессу Сишельгайту, про бегство на Тринакрию, про жизнь в сарацинском посёлке Чефалу на берегу большого моря. Элио терпеливо ждал, когда сможет узнать что-нибудь про Нику, свою неведомую кузину с далёкой планеты. Нао уловил его мысли и сделал паузу. Потом честно признался:

— Комитет запретил мне рассказывать про Нику и наших детей тем, кто находится на первом уровне осведомлённости.

— Так у вас есть и дети? – воскликнула Элия,— Мои племянники! Как их зовут? Нао понял что уже проговорился.

Он прервал эту тему и стал говорить о медицинской школе в Салерно. Рассказал, как был составлен уникальный сборник рецептов — Антидотарий. Не упоминать Нику было решительно невозможно — она участвовала во всех его делах.

Элио и Элия сидели обескураженные, но двое других с открытыми ртами ловили  каждое слово Нао. Мысли Верамо излучали фанатичное увлечение дальним поиском, а Стелия пыталось убедить себя, что ей будет интересно любое занятие, которым займётся её парень.

Когда Нао рассказывал об осаде и взятии Бари, а потом — Палермо, в помещение вошёл, шаркая ногами, посетитель.

Свободное релакс-кресло подъехало к нему, и старик уселся между Элио и его сестрой. Жестом попросил Нао не обращать на него внимание и продолжать рассказ. Это был Силио.

Нао перешёл к  описанию жизни принцессы Сишельгайты – от её рождения до самой смерти. Эта тема вряд ли попадала под запреты Комитета,

— Она прожила только два с половиной цикла, и у неё родилось восемь детей?— с изумлением спросила Элия,— А нас учат, что за цикл должен рождаться всего один ребёнок.

— На Терре время меряют годами, — ответил Нао,— в нашем цикле примерно двадцать лет Терры. И женщины могут рожать каждый год. Но много детей умирает в младенчестве, и не все матери переживают частые роды. Принцесса Сишельгайта была сильной. Она и в бою не уступала мужчинам.

— Значит на Терре женщины нужны не только, чтобы производить потомство,— не унималась Элия.

— Не только,— согласился Нао, — но решения за них принимают мужчины.

— Я думаю, что это правильно,— подала голос Стелия, покосившись на Верамо.

— И что, никаких исключений?— спросил тот.

— Разве что в легендах. Сишельгайта происходила из народа лонгобардов, что означает «длиннобородые». Знаете почему?

— У них бороды до колен?— изумлённо пискнула Стелия.

— Вовсе нет. Тут другая история. И Нао рассказал легенду про богиню Фрейю и мудрую Гамбару, которые придумали завязывать перед сражением длинные женские волосы на манер бороды.

После лекции ребята обступили Нао, задавая десятки вопросов.

— Мы можем ещё прийти? — спросил Верамо.

— Понимаете, — снова замялся Нао,— многое из того, что дозволено, я уже рассказал. Остальное узнаете, когда получите второй уровень осведомлённости и вам станут доступны мои мнемобанки, которые забрал Комитет.

— Тогда, может быть, Вы научите нас бою на мечах? — спросил Верамо.

Вопрос обескуражил Нао.

— Можно, наверное,— ответил он задумчиво, — я покажу, какими должны быть мечи, и подскажу из какого материала их сделать, чтобы они были такими же как на Терре, только безопасными. Но зачем тебе нужен этот навык?

– А вдруг пригодится? – уклончиво ответил Верамо.

Когда молодёжь покинула бунгало, Силио, терпеливо ожидавший в релакс-кресле, подошёл к Нао.

– Я знаю про твой отчет, — проговорил старик, — у меня ещё остались друзья в Комитете. Тебе не позволяют разыскать семью. И что ты будешь делать?

– Я ещё не решил, – задумчиво ответил Нао.

– Ты можешь принять, что больше никогда их не увидишь?

– Об этом даже невозможно думать. Я не знаю как с этим жить.

– Я прожил так больше двадцати циклов. Это тяжело. Это очень тяжело, я не желаю тебе такой судьбы.

– Комитет не позволит мне снова попасть на Терру.

– Ты должен решить, что для тебя важнее — семья или Комитет.

– Это тяжелый выбор, – пробормотал Нао, — меня с детства учили, что дело должно быть превыше всего.

– Но ты ведь не можешь представить жизнь без своей семьи?

– Не могу.

– Тогда решай.

Нао задумался. Потом спросил:

– Разве есть способ попасть на Терру без согласия Комитета?

– Твой космолёт отправили на тренировочную базу, это на другой стороне планеты. Если энергетическая установка будет полностью заряжена, ты сможешь добраться. Ещё нужны навигационные космокарты. Дальше думай сам. Если решишься, я полечу с тобой.

Он замолчал. Потом добавил:

— Хочу увидеть Неаполис и потом умереть.

И, не прощаясь, зашаркал в сторону мобиля.

---

Следующие дни Нао провёл в тяжёлых размышлениях. Нарушить распоряжение Комитета было немыслимо. С детства его учили выполнять задания вышестоящих, тех, кто имеет более полные знания о проблеме и обширный опыт. Как поступать, если задания противоречат личным стремлениям, его не учили. Таких ситуаций просто не должно возникать. Это было понятно, но только  до того, как Нао побывал на Терре. Сила, которая влекла его к семье, была иррациональной и непреодолимой. Она шла не от головы, а от сердца.

Но даже если бы Нао решился нарушить запрет Комитета, то как это сделать? Чтобы попасть на Терру, нужен был космолёт дальнего поиска с экипажем от пяти человек. Такое ограничение ввели после двух миссий с трагическим исходом, и за соблюдением этого правила следил бортовой робот.

Как-то утром пришли ребята — Верамо и Элио, за которым увязалась его сестра. Они принесли мечи из металлопласта, отдалённо напоминавшие те, которыми сражались норманны на Терре. Мечи, конечно, не были заострёнными. Нао начал показывать молодым людям боевые приёмы, но мысли его витали далеко.

Ребята оказались способными. Они быстро осваивали новый навык, несмотря на то, что сила тяжести на Наолине была больше, чем на Терре. Элия тоже взяла меч и подошла к Нао.

— Можно и я попробую? Ведь принцесса Сишельгайта хорошо владела мечом.

Нао кивнул и начал показывать движения, девушка повторяла за ним — сначала медленно, потом всё быстрее.

— Примерно в твоём возрасте принцесса вышла замуж за Роберта, и через год у них родилась дочь Матильда.— сказал Нао не прекращая упражнение. — Кстати, когда у тебя заканчивается первый цикл?

Элия опустила оружие и задумалась, подсчитывая что-то в уме.

— Ещё не очень скоро. На Терре мне было бы почти восемнадцать лет!

Ребята закончили занятие и, взмокшие, подошли к Нао.

— Было здорово! — сказал Верамо,— жалко, что мы не сможем больше прийти. Нас приняли стажёрами в группу дальнего поиска и отправляют на тренировочную базу в другое полушарие. Всех четверых. Элио готовится как пилот, я — как специалист по нейтронным силовым установкам. Элия будет штурманом и картографом, а Стелия — биологом и врачом. Хорошо бы взять с собой мнемовизоры с уроками боя на мечах.

— Я подумаю,— ответил Нао,— хотя, зачем вам это? На Терру вас в ближайшие несколько циклов точно не отправят. А на какой-нибудь пустынной планете этот навык будет не к чему.

Глава 3

---

Нао мечтал оказаться у моря. У такого, как на Терре, где под шум прибоя мысли принимают правильное течение, и сам собой включается инсайт. Раньше это ему всегда помогало, когда нужно было принять судьбоносное решение. Но такого моря, всевластного и необузданного, на Наолине не было. База отдыха Комитета, где жил Нао, тоже располагалась на берегу, но море здесь было блёклым и скучным. Оно совсем не помогало думать. Не было тут и двуглавой Горы, безмолвного напоминания о том, что спокойное течение жизни может оборваться в одно мгновение.

После непривычно длинного наолинского дня Нао засыпал быстро, как будто проваливался в другой мир. Это был мир снов — ярких и подробных, которые потом долго не стирались из памяти. Странно — на Терре он почти не видел снов.

В очередном сновидении ему предстала Рациелла, рядом с которой сидел молодой человек, отдалённо похожий на Сальвато, и тихим голосом напевал:

Два сердца вместе — с Рациеллой милой
Сижу я рядом — что ещё желать?
Отец ушел, и все про нас забыли.
И тихо-тихо можем мы болтать.

Тётя вязала — что ей до нас за дело?
Склонила голову, и бог ей сон послал.
Я руки милой взял в свои несмело,
Сломив смущенье, губы целовал.

Рациелла слушала с загадочной полу-улыбкой. Пение закончилась, и молодых людей сменила череда ярких видений — небо над Капри, двуглавая Гора у Неаполиса, бурлящее море у Тропеи. А рядом — глаза Ники, голос Сальвато и детское лицо Нины, которая спрашивала у матери: «Когда же вернётся отец?».

Наутро Нао знал решение.

Сделав мысленные записи уроков боя на мечах, он заказал десяток мнемовизоров с их записью. К тренировочной экипировке добавил несколько копий — один-в-один как на Наолине, но из блестящего сверхпрочного металлопласта.

Получив заказ, Нао быстро собрался, взяв только самое необходимое, вызвал планетолёт и отправился к дому Силио.

— Я знал, что ты решишься, — прошамкал старик, усаживаясь в кресло планетолёта,— ну что ж, полетели! Самое трудное — сделать первый шаг. Особенно если этот шаг приближает к себе настоящему.

— А сейчас я не настоящий? — попытался пошутить Нао. Но старик ответил серьёзно.

— Сейчас, вдали от семьи — ты не настоящий. Со стороны это очень хорошо заметно.

---

Как участник успешной миссии и обладатель второго уровня осведомлённости, Нао имел доступ на тренировочные базы дальнего поиска, но ему следовало зарегистрировать прибытие.

— Какова цель вашего визита? — спросил администратор.

— Среди стажёров есть мои воспитанники, я привёз им уроки боя холодным оружием.

— Это не пригодится, проект полётов на Терру приостановлен.

— Просто эффективное дополнение к программе физического развития. Я проверял на себе, — ответил Нао.

Сумка с мечами и копьями не вызвала вопросов. Мнемовизоры просканировали на наличие конфиденциальной информации, но ничего не нашли. У Силио же был бессрочный пропуск участника программы дальнего поиска допотопного образца, выданный циклов десять назад. Этот документ изучали с удивлением, но старик выглядел настолько дряхлым, что к нему не стали придираться.

От Нао не потребовалось больших усилий, чтобы дисциплину «бой на мечах и копьях в стиле Терры» включили факультативно в программу физических тренировок. Он с удовольствием обучил бы стажёров и верховой езде, но на Наолине не нашлось животного, на котором можно было бы скакать верхом, а использовать биоробот- эмулятор лошади Нао не хотел.

Руководитель базы предложил поучаствовать в серии лекций, в которых космолётчики рассказывали о посещении планет в разных галактиках. На этих безлюдных планетах было где-то  слишком холодно, где-то слишком жарко, где-то атмосфера содержала излишек ядовитых примесей, где-то совсем не было влаги. Все эти планеты можно было приспособить, но не для жизни, а для выживания. Рассказ Нао о Терре вызвал настоящий переполох. Планета, казалось, сама звала переселенцев, оставалось только умно войти в контакт с местным населением.

«Неужели так трудно одним разумным существам договориться с другими?» — недоумевали слушатели. Но это было трудно. После шестидесяти пяти лет жизни на Терре Нао прекрасно это понимал, но не мог объяснить ни словами, ни мыслями. И он скрепя сердцем смирился с решением приостановить полёты на Терру до того времени, когда будет разработана подходящая методология межзвездных контактов или когда цивилизация Терры поднимется на более высокую ступень.

---

Инструктором у Элио и его друзей был пилот Дарро, как и все увлечённый идеей дальнего поиска. Ребята уже успели провести с ним серию однодневных вылетов.

В то утро был запланирован старт завершающего тренировочного полёта, продолжительностью в тридцать наолинских дней, — к окрестности прокола гиперпространства и обратно.

Нао с грустью смотрел, как его новые друзья — четыре стажёра и инструктор Дарро —  забираются в тренировочный космолёт. Это был тот самый межзвёздный корабль, на котором он вместе с Ли когда-то отправился на Терру, тот, который выдержал стихию подводного извержения и более шестидесяти лет ожидал возвращения на Наолину, покоясь на дне залива между островами Прохита и Энаия.

Без ребят Нао уже начал скучать. Днём он проводил занятия с другими стажёрами, а по вечерам сидел со стариком Силио, раз за разом рассказывая ему о Сивилле, вспоминая всё новые детали, а иногда и придумывая их. Однажды во время таких посиделок он получил экстренное мысленное сообщение, которое требовало немедленно прибыть в штаб подготовки стажёров.

«Что-то случилось?»  — услышал Нао мысленный вопрос Силио.

«Какая-то проблема с инструктором».

«Они уже близко к проколу?»

«Судя по всему, да».

— Судороги, бред, неадекватное поведение? — спросил Силио вслух.

— Возможно. Мне не сообщили детали.

— Если так, то я знаю, что с ним. У меня есть противоядие.

Нао поднял удивлённый взгляд на старика.

— Ты дашь мне его?

— Нет. Это прибор, им нужно уметь пользоваться. Я отправляюсь с тобой. Полетели, уточним детали.

Он вышел и вернулся с серебристым плоским устройством, одна из сторон которого была покрыта десятками старомодных механических кнопок. Нао и Силио забрались в подлетевший мобиль, который повёз их в штаб. По дороге Силио успел рассказать свою историю.

— Тогда, двадцать два цикла назад, во время последнего тренировочного полёта, со мной случилась беда. Мы тоже должны были приблизиться к проколу и вернуться. В середине пути со мной произошло что-то странное. Разум помутился, начались судороги. Потом всё прошло. Позже началось снова. Виргу, мой дублёр, взял управление на себя и повёл космолёт к Наолине. Постепенно недомогание сошло на нет. Я не мог ни понять, ни объяснить, что со мной происходило. Виргу отправился на Терру с Силлой и другими девушками. А меня оставили дома для глубокого медицинского обследования.

— И в чём же было дело?

— Долго не могли понять. Это начинало происходить при приближении к проколу и ещё в некоторых точках пространства. Всегда в одних и тех же. Но только со мной, ни у кого другого проблем не было.

— Совсем ни у кого?

— Не совсем. Через пару циклов обнаружился ещё один пилот, подверженный такой же болезни. Потом ещё. За двадцать циклов — человек десять. Наверняка на Наолине есть и другие, но летают ведь немногие.

— Раз есть противоядие, то, значит, причину нашли?

— Да. Это не болезнь, а свойство мозга. Наш мозг связан нематериальными каналами с космосом. У некоторых индивидуумов чувствительность мозга повышена настолько, что, помимо непосредственно объемлющей части вселенной, мозг начинает ощущать другой лепесток, если он близок в четырехмерной топологии. Получается, что мозг как бы оказывается в двух удалённых точках космоса и коммуницирует одновременно с обеими. Это и приводит к разрыву шаблона. Когда причину исследовали, прошло уже больше трёх циклов с тех пор, как улетела Силла. Эффект назвали цефалоколлапсом. Для  пилота дальнего поиска он означает профнепригодность.

Нао кивнул, он уже слышал о чём-то подобном.

— И как же работает твоё противоядие?

— Этот прибор,— ответил Силио, — способен блокировать каналы связи с дальним лепестком пространства. Но его сначала нужно настроить по мозгу индивидуума. Там целая наука. Но даже с таким прибором летать нельзя. Слишком высок риск.

По прибытию в штаб, Силио сразу спросил:

— Цефалоколлапс?

— Все симптомы,— ответил командир штаба.

— Есть блокатор?

— Нет,— ответил командир, — последний случай был шесть циклов назад. Послали в центр.

— У меня есть,— сказал Силио, доставая устройство,— но очень старая модель. Вряд ли кто-то справится кроме меня.

— Что на космолёте? — вступил Нао в беседу.

—  Дарро без сознания. Один из стажёров взял управление и перевёл корабль в дрейф.  Они ожидают указаний.

— Отдайте приказ Элио медленно отвести корабль от прокола и ждать. Найдите небольшую быстроходную космошлюпку, мы летим. Я возьму управление кораблём, а Силио займётся инструктором.

Командир штаба скептически посмотрел на старика. Но уверенность Нао убедила его.

— Пройдите за экипировкой. Шлюпка скоро будет.

---

Космошлюпка была суперсовременной и действительно оказалась быстроходной. Через двое наолинских суток она уже вплывала в причальный шлюз корабля. Нао едва скрывал свои эмоции, снова оказавшись на родном космолёте. Силио взял блокатор и сразу отправился к инструктору, а Нао с удовлетворением выслушал доклад Элио. Мальчик всё сделал правильно и заслуживал похвалы.

Потом Нао собрал в рубке весь экипаж. Ветеран Силио сидел напротив. Рядом с ним — инструктор Дарро с блокатором, закреплённым на груди костюма. Элио и его сестра Элия разместились по правую сторону стола, а неразлучная пара — Верамо и Стелия — по левую.

«Неплохой экипаж, — думал Нао, — семь человек. На Терре семь считали магическим числом. Мудрость, опыт и молодость.»

 Дарро отошёл от приступа, но выглядел глубоко несчастным.

— Возвращаемся на Наолину? — спросил Элио,— У нас будет новый инструктор?

— А давайте-ка посидим за круглым столом поближе к друг к другу, и я послушаю ваши мысли.

— Не нужно слушать мысли,— хрипло пробормотал Силио, — они и так понятны. У меня одна мысль — увидеть Неаполис и умереть. Да и ты свою мысль не скроешь — ведь твоя жена на Терре.

— Она же наша кузина! — одновременно воскликнули Элио и Элия.— Её нужно найти! — Они смутились и посмотрели друг на друга.

В наступившей тишине вдруг заговорил Инструктор Дарро.

— Этот диагноз для меня — запрет на профессию. Дальний поиск — это всё, что я умею и  что люблю. На Наолине мне найдут другое занятие. А я хочу летать. На Терру — так на Терру. Мне всё равно.

Но двое молчали. Нарушение планов Штаба было бы немыслимым проступком. По крайней мере такие случаи не были известны тем, кто имел первый уровень осведомлённости. Наконец, Элия прервала тишину:

— Верамо, что у нас с горючим?

— Полная зарядка,— ответил юноша, пытаясь незаметно взять Стелию за руку. — А ты уже смотрела маршрут от прокола до Терры?

Девушка достала свой гаджет и за несколько секунд проложила маршрут.

— Намного ближе, чем до Веги, куда нас собирались отправить.

Верамо наконец-то дотянулся до руки Стелии и крепко сжал её. Другую руку он протянул Нао и получил ответное рукопожатие. Обвёл глазами остальных.

— Ребята, ну куда же мы без вас!

Радость волной накрыла Нао, но он быстро активировал сокрытие мыслей.

— Силио, завтра проходим прокол. Только как вы вдвоём обойдётесь одним блокатором?

— Ты знаешь, а я ведь захватил второй на всякий случай,— ухмыльнулся старик.

— Тогда всем спать, а потом начинаем уроки языка Терры.

Глава 4

---

Космолёт вращался над Террой по высокой траектории. Экипаж собрался у большого экрана, на котором транслировалась картинка с телескопов. Шесть раз за террианские сутки внизу проплывало большое море между тремя континентами. В него с севера вдавался полуостров в форме сапога, у носка которого располагался треугольный остров. Экипаж не отрываясь смотрел на экран, задавая друг другу контрольные вопросы о расположении Неаполиса и Палермо, Тройны и Мельфи, Каира и Византиды. Элия уточняла карты Терры.

География планеты оставалась последней наукой, которую следовало изучить до посадки. Другие дисциплины уже были освоены. Экипаж бегло щебетал на языке Терры, умел пользоваться местными цифрами и монетами.

Кстати, о деньгах. Ещё до отлёта Нао позаботился о том, чтобы изготовить в достаточном количестве копии византийских монет, которые он привёз для музея. Материал был другой, но ни цветом, ни массой, ни твёрдостью подделки не отличались от оригиналов. На Наолине денег не было, и Нао даже не задумывался о том, могут ли его фальшивые монеты повлиять на устойчивость финансовой системы Восточной Империи. Однако он был в курсе того, что грозит фальшивомонетчикам на Терре — их могли запросто сварить в кипятке или залить в горло расплавленный свинец. Поэтому Нао поостерегся подделывать деньги высокого номинала, ограничившись средними и мелкими монетками.

Дарро подготовил космолёт к спуску, но где же приземлиться? Нао собирался искать семью на Тринакрии, а Салио твердил одно: «увидеть Неаполис и умереть». Как быть?

Когда Срединнное море в очередной раз скрылось с экрана, Элия робко спросила:

— Нао, твой сын был умным парнем?

— Что значит «был»?— поперхнулся Нао,— он и сейчас умный.

— И он сказал тебе, что увезёт Нику и сестру на Тринакрию?

— Ну да.

— И он знал, что Оро сможет прочесть твои мысли, когда найдёт тебя?

— Конечно, знал. А почему ты… — начал Нао и застыл с раскрытым ртом.

Остальные переводили взгляд с Нао на Элию и обратно.

— Ты хочешь сказать, что они отправились на север? — наконец, спросил Нао.— Как же я не подумал, что он должен был обмануть меня, чтобы спасти семью! Ты тоже умная, девочка. Недаром ты приходишься ему тётей.

— Я — тётя? — захохотала Элия.

Полуостров-сапог снова появился на экранах, и теперь внимание экипажа было приковано к его северной части. Отсюда, из космоса, полуостров казался совсем небольшим, но все прекрасно понимали, что его территория огромна, и поиски нескольких человек на ней будет очень сложной задачей. Молчание прервал Элио.

— Если моя сестра — тётя, то я ведь — дядя?

Никто не засмеялся в ответ, но теперь все смотрели на него. Элио даже смутился, однако продолжил.

— Они уплыли на субмарине. Если они отправились на север, то вдоль западного побережья. Отдалились от Неаполиса, чтобы замести следы. Потом где-то на дне спрятали субмарину, но вряд ли сильно удалились от неё. Нужно проверить все города и посёлки вдоль западного побережья «сапога». Там есть большие города?

— Самый большой город — Дзено, я думаю, он где-то здесь,— Нао навёл световую указку. Ещё есть Савона, откуда родом Аделаида, третья жена Рожера, но я не знаю, где точно. Рожер сказал «недалеко от Дзено». А посёлков, заслуживающих внимания, — несколько десятков.

— Возле Дзено берег загибается на восток,— вмешалась Элия,— не мог Сальвато поплыть туда?

— Не думаю, — возразил Нао,— там уже земли франков, у них другой язык. Если бы мою семью и занесло туда, они бы вернулись. Не понимая окружающих, трудно устроиться,

— А в Дзено какой язык?— настаивала Элия.

— Там земли лигуров. Они разговаривают не совсем так, как на Тринакрии или в Неаполисе, но понять можно. Впрочем, я сам никогда не был севернее Рима, и это всё мои предположения.

— Значит, первая цель— Дзено,— твёрдо сказал Элио.

— Я поеду с тобой,— воскликнула его сестра.

— Интересно, на чём?— усмехнулся Нао.

— Там можно найти мобиль?

— Нет,— захохотал Нао,— придётся ехать на лошади.

— А что это такое? — удивлённо распахнула глаза Элия.

Все замолчали, перейдя на интенсивный обмен мыслями, который прервал Нао.

— Да, есть ещё одна зацепка, но она вряд ли поможет.

— И всё же? — спросила Элия.

— Когда Сальвато убегал из замка герцога, я успел сунуть ему горсть мыслемаячков. Но услышать их можно только метров с двадцати, может чуть больше.

— И какие мысли там записаны?— пискнула Стелия.

— На всех одна и та же: «О счастье, злобный соблазнитель».

— Да, вряд ли это поможет. — согласился Элио. — Слишком мал диапазон действия. Неожиданно прозвучал старческий голос Силио:

— Эту фразу сказал гений. Всего три слова, и каждое точно. Про счастье, которое могло случиться, но стало невозможным… Увидеть Неаполис и умереть.

— Силио не поедет на север. Не за тем он летит на Терру,— твёрдо сказал Нао, — но он не сможет жить один на чуждой, архаичной планете.

— Значит Неаполис?— вступил в разговор до тех пор молчавший инструктор Дарро.

— Можно выбрать один из соседних городков, например,.. — Нао задумался.— ну, скажем, Путеоли. Оттуда и до Неаполиса можно добраться за пару часов, а до Кумы, где жила Сивилла и где мы её похоронили, — рукой подать.

— Я должен увидеть это место,— прошептал Силио.

— Я могу остаться с ним,— добавил Дарро.

Опять наступило молчание. Потом Нао задумчиво спросил:

— А вдруг Ника всё-таки на Тринакрии? Я намерен отправиться туда. Найду Рожера, узнаю, что к чему.

— А мы? — хором спросили Стелия и Верамо.

— Или с ребятами на север, или со мной на юг.

Снова заговорил Дарро:

— Нас слишком мало, да и опыт жизни на Терре только у одного. Разделиться на три команды слишком рискованно. Куда бы ни направилась поисковая группа— на Тринакрию или на север, но остальные должны ждать её в Неаполисе или в Путеоли. Нао, ты сможешь оценить, где больше шансов найти твою семью?

Нао пожал плечами:

— Бортовой робот тут не поможет, недостаточно входных данных. Придётся включать собственный инсайт. Но для этого мне нужно посидеть в одиночестве у моря.

— По-моему у нас есть план! — возбуждённо воскликнул Верамо.— Спускаемся к Путеоли, Нао посидит у моря, включит интуицию и определит, где искать его семью. Часть команды отправятся с ним на поиски, а остальные будут ждать их возвращения, изучая Путеоли и Неаполис.

— Знаешь как говорят на Терре?— задумчиво ответил Нао. — «Хочешь насмешить Бога — расскажи ему о своих планах».

— Что это значит?— пискнула Стелия.

— Что план хороший, но всё равно всё пойдёт не по плану.

— Почему?

— Потому что это Терра, детка. Пилот, приступай к спуску!

Дарро начал постепенно снижать орбиту космолёта. Через некоторое время все уже смотрели не на экран, а в огромный иллюминатор, занимавший большую часть стены рубки. Когда оборот вокруг Терры сократился до полутора часов, шесть человек с волнением и восторгом разглядывали проплывающий внизу остров в форме сапога. Седьмой — старик Силио — не испытывал ни страха, ни восторга. Он знал, что его цель близка, и не сомневался, что она будет достигнута.

Когда над полуостровом опустилась ночь, Дарро бесшумно посадил корабль на поверхность залива неподалёку от острова Энария, всего в трёх милях от Путеоли. Вместо мини-субмарины, затерявшейся в морях Терры, в оснащении космолёта появилась универсальная космошлюпка, способная передвигаться не только в космосе, но и в атмосфере, по воде и под водой. Семеро инопланетян загрузили в неё всё необходимое на первое время и переместили шлюпку в шлюзовую камеру. Потом забрались сами и задраили входное отверстие. Через открытые люки камера медленно наполнилась прохладной морской водой.

---

Путеоли был довольно большим и оживлённым городом по меркам Терры, и Нао не решился плыть туда. Космолёт привычно упокоился на дне между островами Прохита и Энария, и шлюпка заскользила к пустынным песчаным пляжам, которые тянулись от посёлка Ликола до большого озера. На этом берегу Нао когда-то  был на  свадьбе Джанни и Наннины. Никого из гостей той свадьбы уже не осталась в живых, только Ника исчезла в неизвестном направлении и Нао, почти не изменившийся за полвека, теперь стоял, опираясь ладонью об ещё тёплый утёс. Это была та самая скала, возле которой он когда-то вместе с Карло изучал загадочную надпись на спине Ники.

Но нужно было спешить — ночь подходила к концу. В предутренней мгле семеро инопланетян вылезли из космошлюпки и укрылись в развалинах старой виллы неподалёку.

---

— Первым делом нам нужно сменить одежду,— сказал Нао,— в космических комбинезонах нас тут не поймут. На Терре незнакомых людей встречают по одёжке.

— На что сменить?— удивилась Стелия,— я не взяла сменного костюма, я же не знала, что отправлюсь в другую галактику.

— Даже если бы ты захватила весь свой гардероб, в нём не нашлось бы ни одного подходящего платья. Придётся привыкать к другому стилю в одежде.

Все вопросительно уставились на Нао. Кроме Силио, которому было совершенно безразлично, в какой одежде он покажется в Неаполисе.

— У меня есть пара мужских комплектов, — продолжил Нао,— один норманнский, другой лангобардский. Для остальных купим на рынке. Дарро, переодевайся, сегодня ты будешь лангобардом. Идём за покупками. Остальным не высовываться из виллы. Если кто сунется, у вас есть биопистолеты.

---

Рынок Путеоли располагался рядом с морем, под крышей небольшого круглого каменного сооружения. Продавцы сидели внутри, а покупатели подходили за товаром к окошкам по кругу здания. Торговцы попроще, не готовые платить за место под крышей, заполняли всю рыночную площадь.

Нао быстро сориентировался и нашёл продавца, у которого купил два комплекта одежды норманнского военного образца. Дарро широко открытыми глазами разглядывал кишащих вокруг людей и прислушивался к их говору, к коротким шипящим словам. Несмотря на уроки Нао, он почти ничего не понимал и пытался заполнить вербальный пробел услышанными мыслями. Это было непросто.

«На Терре у каждого народа свой диалект. Я учил вас официальной латыни, а говорят они на вульгате Неаполиса — на языке простого народа.»

Нао передал свертки мужской одежды Дарро и направился к прилавку, где торговали женскими тряпками.

— Два полных комплекта одежды. Один для высокой стройной дамы, вторая тоже стройная, но пониже — приказал он торговке, отмечая ладонью рост Стелии — сколько будет стоить?

— Шестьдесят сольдо за двоих.

Нао протянул серебряную монетку с изображением лупоглазого императора на лицевой стороне и Богородицы и Спасителя на обороте.

— Сдачи не будет,— буркнула торговка,— что ещё брать будешь?

Нао пожал плечами.

— Давай ещё два платья про запас, только другого покроя. А монашеский балахон для невысокого старика найдёшь? И ещё… у тебя только тряпки? Сыра и вина нет?

Торговка кивнула. Сбегала куда-то и вернулась с темным францисканским плащом. Достала два длинных платья из тёмной материи и, прикарманив монетку, крикнула:

— Мария! Дай вот этим поесть. Видно, совсем оголодали. Ишь, какие тощие…

Подбежала девушка и поманила Нао и Дарро за собой. Вскоре они были нагружены едой и одеждой.

«Как мы это всё потащим? Что тут у них вместо мобилей?»— услышал Нао мысленный вопрос инструктора.

Резонно.

— Мария, а тут можно купить лошадь?

— Конечно! Идите за мной!

Они начали подниматься по улочке, круто уходящей вверх, пока не оказались у большого амфитеатра. Мария провела их внутрь, на трибуны, окружавшие большую арену. Отсюда по праздникам наблюдали за зрелищами. Но сегодня был будний день. На краю арены толпились люди в оборванных одеждах с верёвками на руках и ногах.

— Кто это? — испуганно спросил Дарро, уставившись на несчастных. Это были его первые слова на языке Терры.

— Это невольничий рынок,— сказала Мария как само собой разумеющееся,— нам в другой конец.

Ошеломленному Дарро Нао ответил спокойной мыслью:

— На Терре одни люди могут принадлежать другим. Так часто происходит после войн, когда побеждённых берут в плен. Пленные становятся товаром.

— А что такое «товар»?

— То, что меняют на деньги.

— Как эти тряпки?

— Да.

В другом конце амфитеатра действительно торговали лошадями. Дарро разглядывал удивительных животных, каких не было на Наолине, пока Нао присматривал себе четвероногого друга. С давних времён он предпочитал лошадей светлых мастей. На такой он учился верховой езде под присмотром Онфруа, на такой он когда-то ворвался в цитадель Тройны, чтобы спасти Рожера и его воинов. На белой лошади он прискакал в Черами с пелёнкой сына на кончике своего копья, которую летописец Малатерра принял за стяг святого Георгия.

Нао выбрал коня и протянул продавцу золотую монету, на одной стороне которой был очередной император с выпученными глазами. Надпись «Алексей Деспот» означала, что на монете отчеканен его старый знакомый Алексей Комнин, тот самый, который с позором покинул поле боя возле Диррахия, разбитый армией Роберта Гвискара и его жены Сишельгайты.

Нао вздохнул, возвращаясь от воспоминаний к реальности. Торговец лошадями бросил на него быстрый взгляд исподлобья, пытаясь понять, осознаёт ли покупатель реальную ценность этого золотого кругляшка. Попробовал монету на зуб.

«Зачем он кусает металл?»,— донёсся до Нао мысленный вопрос Дарро.

— Местный метод анализа чистоты сплава,— шепнул Нао по-наолински.

— Пойдём к меняле,— сказал продавец, решив, что этого покупателя облапошить не получится.

Меняла напоминал лекаря Хелинуса, одного из основателей медицинской школы в Салерно. Он так же грассировал, тоже был деловит и невозмутим. Меняла взвесил монетку на весах, чтобы сравнить её с другой, с виду почти такой же, искусал её с одной и другой стороны, но самый продвинутый на Терре метод проверки денег на подлинность — зуб финансиста-еврея — не смог распознать подделку, изготовленную на Наолине.

В конце концов меняла отсыпал горстку серебряных и бронзовых монет римской чеканки, перемешивая номиналы, чтобы запутать Нао, но тот не зря учился в наолинской школе. Нао добавил ещё несколько монет, выудив их из кассы, и молча уставился на финансиста. Еврей, подумав немного, кивнул. На этом валютообменная операция была закрыта.

Торговец получил свою цену, взял белого коня под уздцы и отвёл к центру арены. Тут было устроено что-то вроде лифта на канатной тяге, на котором покупку и покупателей опустили на нижний ярус амфитеатра. Оттуда они неторопливо направились к воротам, а потом обратно, к пляжам Ликолы. Нао бросил купленную одежду на круп лошади, а бурдюки с вином и молоком подвесил по сторонам седла. Молча шагая по бокам коня, каждый думал о своём. Инструктор пытался переварить увиденное, а Нао погрузился в воспоминания. Чем дольше он думал про Нику и детей, тем сильнее становилась его тоска, усугублённая  тревогой.

Уже издали Нао понял, что случилась беда. Подойдя ближе, он увидел старика Силио, сидевшего на песке, и молча смотревшего в морскую даль. Неподалёку на прибрежных камнях безмолвно сидели, обхватив головы руками, Верамо и Элио.

— Почему не в доме? — заорал на них Нао — Где девушки?

Поток мыслей юношей накрыл мозг Нао. Оказалось, что два вооружённых всадника издалека увидели Элию, которая решила искупаться. Они стремительно напали и заметили ещё и Стелию. Верамо и Элио бросились на подмогу, но, получив увесистые удары, покатились по песку. Всадники схватили девушек, связали, забросили их на коней и ускакали.

— Где ваши биопистолеты?— закричал Нао.

— Они разрядились,— прошептал Верамо.

— Так, первый урок на Терре вы провалили,— Нао сохранял самообладание, — как выглядели всадники и что говорили?

— Такую одежду, как у них, ты называл норманнской…— ответил Элио,— Один хотел сделать что-то нехорошее с сестрой, но другой ответил, если я только правильно его понял, что за вирджин… за девственниц платят больше…

— Куда они поскакали?

Элио неопределённо махнул рукой.

— Ясно! На невольничий рынок, — сказал Нао.— Они ехали по главной дороге, а мы шли вдоль моря. Вот мы их и не встретили.

Он сбросил покупки на землю, подтянул седло и пошёл в виллу за оружием. Чуть подумав, прихватил какой-то свёрток. Вернулся и вскочил на коня.

— Мы с тобой, — хором воскликнули Элио и Верамо.

— Заряжайте пистолеты и меряйте обновки,—хмыкнул Нао и ускакал.

На полпути к Путеоли Нао издалека увидел двух стоящих воинов в норманнской одежде. Между ними на земле лежала девичья фигурка в серебристом комбинезоне. Когда Нао приблизился, один из норманн, выглядевший старше, кричал на другого:

— Где вторая? Куда подевалась?

— Не знаю, только что была здесь,— виновато отвечал молодой.

— Ты крепко связал ей руки?

— Как всегда…

Они оборотились в сторону подъехавшего Нао, который сразу пошёл в атаку.

— Как вы посмели схватить моих рабынь? И где вторая?

— А ты ещё кто такой? — спросил старший.

— Посланник великого графа Рожера Отвиля. — не моргнув глазом соврал Нао и развернул свёрток,— Вот моя охранная грамота!

Нао показал бумагу, много лет назад полученную в Чефалу от Рожера. Старший воин потянулся за бумагой, но Нао отдернул документ.

— Смотри из моих рук.

— Да я и читать-то не умею. Может ты сам это и нацарапал.

— Печать Отвилей, — шепнул ему младший,— я один раз такую видел.

— Да без разницы, что там за печать. Рожер далеко, да и говорят, что уже при смерти, а за двух рабынь мы кучу денег получим. Где вторая? Найди и приведи сюда!

Нао опустил взгляд на серебристую щуплую фигурку. Это точно была Стелия. Она лежала навзничь со связанными ногами и кляпом во рту. В её взгляде смешались паника и надежда. Младший воин сделал шаг в сторону зарослей кустарника, обступившего дорогу.

— Стоять! — вскрикнул Нао, резко вытаскивая меч.

Оба норманна тоже выхватили оружие, но Нао применил молниеносный приём, который не смог бы повторить ни один уроженец Терры. С небольшим нюансом — он не хотел начинать возвращение с убийства. Поэтому меч опустился на голову воина, напавшего сзади, плашмя, а второй завопил, оплакивая распоротую ногу.

— Развяжи её,— приказал Нао.

Воин поднялся и, обильно теряя кровь из повреждённой ноги, захромал по направлению к Стелии. Девушка, несмотря на заткнутый рот, пыталась что-то донести до Нао, но он не замечал этого. Оказалось, что удар мечом был недостаточно сильным, воин сзади пришёл в себя и с коротким клинком бросился на Нао. Тот понял это слишком поздно. Но в этот момент какое-то подобие серебристого облака взлетело из высокой травы, и норманн, получив удар мечом в спину, рухнул на землю.

Над поверженным врагом стояла Элия с мечом в руках и смотрела на него испепеляющим взглядом. На мгновение Нао даже показалось, что это — Сишельгайта, готовая выкрикнуть свой знаменитый мем «умри, проклятый норманн!».

— Откуда ты взялась?— удивлённо спросил Нао.

Но девушка не ответила. Она сделала ещё шаг в сторону раненого врага и доказала, что уроки языка Терры не прошли даром.

— Девственниц тебе захотелось?— прошипела она, смешно коверкая слова,— ну, это в последний раз!

И нанесла тяжёлым серебристым ботинком космокостюма удар чудовищной силы в самое важное для мужчины место. Норманн взвыл и скорчился, прижимая руки к паху и позабыв про рану на спине. После этого Элия невозмутимо подобрала валяющийся клинок и разрезала им путы Стелии.

— Пойдёмте отсюда, нас ждут. А как зовут твоего кавалуччо?— обратилась она к Нао.

— Не знаю, зови как хочешь. Но ты не ответила — откуда ты взялась?

— А, ну да. Ты, наверное, не знаешь. Этот костюм — недавнее изобретение. Сверхмаскировка. В режиме рассеяния света он делает тебя плохо различимым. А в режиме видеомаскировки он транслирует лучи света с одной стороны на другую, и тебя видно как бы насквозь. Становишься почти невидимым. Пока мы болтались на крупе лошади мне удалось дотянуться до меча норманна и перерезать верёвки. Потом я пнула его изо всех сил, отбежала на сотню футов, рухнула в траву и тут же мысленной командой включила видеомаскировку. Только когда этот подонок очнулся и хотел напасть на тебя сзади, пришлось воспользоваться его мечом…

Старший норманнн, пытавшийся затянуть длинную и глубокую рану лоскутом от плаща,  простонал:

— А ты говорил, что ведьм не бывает…

Но его младший товарищ всё ещё не мог перевести дух.

В это время Нао, девушки и конь не торопясь возвращались к берегу моря. Вдалеке показались две бегущие навстречу фигурки. Это были Элио и Верамо, переодевшиеся в норманнскик куртки, с биопистолетами наперевес. Увидев, что всё обошлось, Элио бросился к своей сестре, а Верамо обнял Стелию.

— Объявляю оценки за первый день на Терре,— прищурившись, произнёс Нао, — Верамо и Элио — неудовлетворительно, Стелия — без оценки, Элия — превосходно.

— Я была похожа на Гайту? — спросила Элия, зардевшиеся щёки которой выдавали её чувства.

— По одному эпизоду рано судить,— отрезвил её Нао,— завтра купим виллу в Путеоли и начинаем тридцатидневный тренинг. К поиску вы ещё не готовы. Ни один из вас, — он многозначительно посмотрел на Элию,— но сегодня ты — молодец.

Глава 5

---

Наутро Нао совершил визит вежливости к местному барону, и сообщил ему, что прибыл с семьёй с Тринакрии и намеревается провести несколько месяцев в Путеоли. Нао попросил у барона содействия в поиске подходящей виллы в окрестностях города. Кошелёк, полный подделок византийских монет, стал весомым аргументом, и вилла нашлась быстро. Она была расположена в нескольких милях от города, в уединенной местности среди гор.

Начались ежедневные тренировки в верховой езде, владении террианским оружием и языком Неаполиса. Все, кроме старика Салио, занимались с огромным рвением. Стелия старалась не отставать от Элии и делала большие успехи, хотя для неё меч казался чуть длиннее, чем нужно, щит — чуть тяжелее, а конь — слишком высоким.

На шестой день Нао и четверо молодых людей отправились к амфитеатру, чтобы купить коней для всех. Стелия сама выбрала себе лошадку подходящего роста и была счастлива. Шок от истории с похищением уже прошёл. Но Терра готовила им новый сюрприз.

Чтобы опробовать лошадей, Нао предложил прогулку по окрестностям Путеоли. Они поскакали в сторону Неаполиса. Но уже вскоре тропинка стала совсем узкой и каменистой. Пришлось перейти на шаг. В воздухе вместо морских ароматов остро запахло серой. То тут, то там из-под земли вырывались клубы дыма.

Нао приказал спешиться. Окрестность была мрачной. Растительность исчезла от слова

совсем, местность была бугристой, но высоких холмов не было.

Верамо сошёл с тропинки и сделал несколько шагов в сторону, где что-то бурлило. Вдруг он по пояс провалился под поверхность почвы, издав от неожиданности громкий крик. Нао поспешил ему на помощь, бросив веревку, другой конец которой он привязал к седлу коня. Общими усилиями они вытащили Верамо из подземной ловушки. Ноги его были покрыты жидкой слизью, от которой шёл пар. Стелия подбежала и начала счищать грязь.

— Ой, а она горячая!

Грязь действительно была тёплой, но, к счастью, не настолько, чтобы причинить ожоги.

— Я знаю, куда мы попали,— сказал Нао,— Мне когда-то рассказывали. Это Пылающие Поля, по-ромейски — Флегрейские. В этой части находится Сольфатара, которую древние считали домом Вулкана, бога огня.

— А кто такой бог?— спросила Стелия,— Человек, который живёт под землёй?

Нао почесал затылок, думая как бы ответить покороче, но ничего не придумал и махнул рукой.

— Это длинная история, потом обязательно расскажу. На Терре нельзя жить, не зная, кто такие боги и кто такие святые. Никто до конца этого не понимает, но все как-то живут. Одна из загадок этой планеты. Давайте возвращаться.

---

Ежедневные тренировки стали интенсивнее. Теперь у каждого был свой конь и комплект боевого оружия. Только Силио не принимал в них участия. Поутру старик натягивал францисканскую рясу поверх своей привычной одежды, медленно взбирался на склон холма и часами сидел в задумчивости, молча смотря на море внизу. 

— Где она умерла? — однажды спросил он Нао.

— Кто?

— Силла.

— Здесь её называли Сивилла,— помолчав ответил Нао,— она жила в Куме, — он махнул рукой на запад,— за озером Аверно, почти на берегу моря.

— Отвези меня туда.

На следующий день, назначив всем тренировочные задания, Нао взял телегу, помог Силио забраться на неё и направил лошадёнку в сторону Кумы. Путь не был далёким. Вскоре телега остановилась возле каменной галереи Сивиллы, и Силио двинулся по ней первым.

За полвека здесь ничего не изменилось. Суеверные жители Кумы боялись заходить в пристанище загадочной ведьмы даже после её смерти. В полутемной комнате Силио безошибочно отдал мысленную команду, и из-под потолка полился красноватый свет. В памяти Нао ожил его визит сюда вместе с испуганной Никой, вихрь мыслей старухи, который тогда заполнил комнату, волшебное исчезновение надписи на спине жены, смерть и погребение Сивиллы.

Силио подошёл к давно опустевшей постели, тихо опустился на неё и застыл, закрыв глаза. Нао вышел на улицу, чтобы оставить его одного. Ждать пришлось долго. Наконец он появился, согбенный и какой-то усталый, будто бы ещё более постаревший.

— Где её тело?

— Вон там,— Нао указал в сторону озера Аверно,— я похоронил её в земле по обычаям Терры. Всё-таки она прожила здесь более пяти веков, почти всю жизнь. Подойдём к могиле?

Но Силио отрицательно покачал головой.

— Поехали обратно,— тяжко произнёс он, с огромным трудом забираясь на телегу.

Когда они миновали озеро, он вдруг спросил:

— А где Неаполис?

— В противоположную сторону от Путеоли, нужно сначала ехать по дороге, а потом по туннелю сквозь гору с полмили, и ещё пару миль до города.

— Сколько всего?— хрипло спросил старик.

— Миль десять-двенадцать. А почему Вы спрашиваете?

Силио не ответил. Чтобы прервать молчание, Нао решил удивить старика.

— Пьереротта — так местные называют тот туннель сквозь гору. «Основание грота» на их языке. Они верят, что его проделал за одну ночь поэт и маг Вирджил. Даже на Наолине нет таких технологий…

— На Наолине есть,— хрипло перебил его старик,— просто там о них мало кто знает. Я сам передал Виргу компактный суперлазер чудовищной мощности с комплектом заряженных батарей. Полмили в скалах за ночь, говоришь? — ну это они приукрасили, но за неделю мог бы справиться…

Силио замолчал и поднял глаза к небу, по которому медленно и как-то грустно падала звезда.

— Метеорит?— предположил Нао.

Силио ответил коротким стихотворением.

С неба звёздочка тихо упала.
Был лишь мне виден свет. И исчез.
То слеза, что любимая мама
Обо мне уронила с небес.

Нао снова поднял глаза к небу. Упала ещё одна звезда, а потом случилось необычное. Будто бы небесную твердь проткнули, и из отверстия посыпались падающие звёзды — целый сноп ярких точек рассыпался по небосклону в разные стороны.

— За шестьдесят лет на Терре я не помню такого плотного метеоритного дождя,— прошептал Нао, но Силио ничего не ответил,

В этот вечер они больше не проронили  ни слова.

---

Наутро снова была тренировка. Девушки оседлали своих лошадей и поскакали по окрестностям. Стелия старалась изо всех сил, чтобы ни в чём не уступать Элии, и постепенно это начинало получаться.

Элио и Верамо с тренировочными мечами в руках перенимали у Нао приёмы, наработанные им за десятилетия. Для этих движений требовались скорость и точность движений, недоступные уроженцам Терры.

Инструктор Дарро осваивал стрельбу из лука. К тренировке он применил научный подход. Сделав серию выстрелов стоя, лёжа и в движении, Дарро с помощью портативного регистратора вычислял усреднённую точку попадания стрел в цель и их кучность. С помощью карманного робота анализировал результат, оценивал свой прогресс, делал поправки и шёл выполнять новую серию.

Вдруг он прервал занятие и подбежал к Нао.

— А где старик?

Ребята тоже приостановили свой бой. Все уставились на склон холма —там не было фигуры Силио, к которой все уже привыкли и давно воспринимали как часть пейзажа.

Верамо забрался на холм и вернулся, пожимая плечами.

— Похоже, его сегодня там не было.

Прискакали взмокшие под жарким полуденным солнцем девушки. Но и они не знали, где старик. На вилле в комнате Силио почти не осталось вещей. Только на столике лежал листок гибкого пластика. На Наолине такие использовали для рукописных сообщений, но этот был чист с обеих сторон.

Нао задумчиво свернул лист и хотел сунуть его в карман. Стелия робко подошла к нему.

— Можно я посмотрю?

Нао протянул ей пластик. Девушка достала из кармана что-то, похожее на маленький фонарик и направила его на листок. Перевернула и осмотрела с обратной стороны. Там  проступили голубоватые буквы:

Спасибо за всё, что ты для меня сделал.

— Что это у тебя? — спросил Нао.

— Вас долго не было на Наолине, — ответила девушка, — сейчас каждый ребёнок пользуется ультрафиолетовой тайнописью, чтобы скрыть что-то от любопытных глаз. Тут ещё можно поднять мощность мысленной командой. Сделать?

Нао кивнул. Надпись засветилась ярче, а под ней появились ещё две строки:

Вам поможет космолингвист.

Умирать — только своей смертью

— Что это за ерунда?— воскликнул Дарро.

— У кого-нибудь есть знакомый космолингвист?— спросил Элио.

— Кажется, у меня есть,— пискнула Стелия, но её никто не услышал.

Нао стоял, задумавшись, и не отвечал на  вопросы. Наконец, принял решение.

— Быстро седлать коней. Мы едем в Неаполис. По дороге всё расскажу.

— Оружие брать?— спросил Элио.

— На коне и без оружия ты будешь выглядеть как-то странно.

До Фуориротты доехали молча, Нао только пояснил, что название означает «выход из грота», а «грот» — это туннель в скале.

Потом он запретил зажигать фонари, и в грот они въехали при свете факелов и двинулись по проходу шириной в несколько ярдов — то шире, то уже. Тишину нарушал лишь цокот копыт по каменному основанию.

— Тоннель длинный? — несмело шепнула Стелия.

— Не очень, полмили или даже меньше,— ответил Нао спокойным голосом.

Все приободрились, но следующая фраза Нао снова повергла их в шок.

— Возможно туннель пробил наолянин.

— Кто?!— хором вскрикнули Элио и Верамо.

— Виргу, командир миссии девушек, прибывшей сюда пятьсот лет назад. На Терре его называют Вирджил и почитают за поэта и мага. Но у него просто был автомат для сочинения стихов на чужих языках, и ещё несколько нолинских гаджетов. С таким оснащением нетрудно прослыть магом на дикой планете…

—Значит Вирджил пробил грот наолинским суперлазером?— спросил Дарро.

— Похоже на то, и этот лазер ему передал Силио, когда Комитет заменил его на Виргу. Он страшно переживал, что не может полететь вместе с Силлой.

— Мы же можем проверить, что туннель пробит лазером? — спросил Верамо.

— Можем, если сделаем спектральный анализ свода. Но зачем тратить на это время?— возразил Нао,— ну, будем мы знать, что грот пробил Виргу, или окажется что его сделали древние жители Терры, это знание никак не приблизит нас к цели.

Впереди забрезжил свет в конце туннеля. Молчавшая всё время Элия спросила:

— Нао, а зачем мы едем в Неаполис?

— Чтобы найти Салио.

— А почему ты думаешь, что он там?

— Вчера, когда мы говорили про грот, мне кажется, я уловил его мысль. Он хотел оказаться в туннеле, который пробил его заклятый друг.

— Я тоже, думаю, что он там,— произнёс инструктор Дарро.

— Почему?— удивлённо посмотрел на него Нао.

— Помните, он всё время повторял «увидеть Неаполис и умереть»?

— Он собрался там умереть?

— Возможно, но не сразу. Молодёжь, вы изучали историю Дальнего Поиска?

— У нас был краткий курс,— пискнула Стелия.

— Тогда вы не знаете. А я изучал курс для второго уровня осведомлённости. Ли была внучкой друга Силио по первому отряду Дальнего Поиска.

— Внучкой?— изумилась Элия, — Он же такой старый?

— Если у тебя поздний сын, родившийся после десятого цикла, а у друга — поздняя дочь, то внучка может быть младше вас циклов на двадцать или даже больше.

— На четыреста лет по меркам Терры…— задумчиво произнёс Нао,— Ли никогда не рассказывала о своих родителях.

---

Группа выехала из туннеля со стороны Пьереротты. Слева стояла небольшая церквушка. До сих пор никто из команды не обращал особого внимания на такие постройки, рядом с которыми была неизменная башенка с колоколом на верхнем ярусе.

— А давайте попросим помощи у Мадонны,— вдруг предложил Нао.

— Помощь в поисках Силио?

— Нет, в поисках Ники и детей.

— Кто такая Мадонна и как она может нам помочь?

— Вы это поймёте не сразу. Здесь обитает Мадонна из Пьереротта, она спасает моряков из бурного моря.

— Но мы не моряки в бурном море!  — воскликнул Верамо.

— Как знать,— уклончиво ответил Нао,— Вы просто мысленно попросите, как будто просите свою маму. И вот ещё… Возьмите по мелкой монетке, и если вам предложат что-нибудь купить, не отказывайтесь.

И Нао достал горсть мелочи.

Они робко вошли в церковь друг за другом, и Нао первым подошёл к скромному трону, на котором сидела женская фигура. Длинный подол закрывал ноги до щиколоток, и было видно, что одна нога Мадонны босая. Нао молча стоял перед троном, смотря в нарисованные глаза, и просил о том, о чём мечтал больше всего. Вдруг ему показалось, что он слышит ответную мысль: «Она жива и ждёт тебя».

«Где её искать — на севере или на юге?»— мысленно спросил Нао.

Но ответа не было.

«Можно просить помощи, но нельзя просить совета»,— подумал он и медленно пошёл к выходу из церкви. Ему протянули башмак — как раз такой, какого не хватало на ноге Мадонны. Нао подал священнику монетку.

Один за другим они выходили из церкви.

— Что вы слышали?— спросил Нао.

— Я слышал рокот моря,—  сказал Элио,— но ведь море тут рядом.

— А я слышал шум ветра,— произнёс Верамо,— но ведь сегодня ветреный день.

— А я — плач ребёнка, — это сказала Элия.

— А я — его смех,— добавила Стелия.

Молчал только Дарро, и все посмотрели на него. Наконец, ответил и он.

— Мне почудилось, … что я должен быстрее отыскать Силио,… пока он ещё жив.

---

Дарро первым прискакал на Рыночную площадь Неаполиса, хотя никогда раньше тут не был. Он соскочил с коня и приблизился к могильной плите, под которой покоилась Ли. На могиле лежал красный цветок, а рядом стояла женщина и пела:

. . .
Но ты же там — где роза, камень, вера.
Кармела, Кармè.

Ты плачешь горько — и никто не видит,
Ты стонешь тихо — и никто не слышит,
Но не вода, а кровь струится в венах.
Кармела, Кармè.

Лишь любовь может встать против смерти.
Ты же знаешь.
И на завтра лишь только надежда.
Ты же знаешь.

Но я не в силах ждать до завтра встречи,
Сожми меня в объятьях в этот вечер!
Кармела, Кармè…

Дарро вдруг понял, что на камне лежит вовсе не роза. Там был искусственный цветок из наолинского материала на металлизированной основе. Он был вплавлен в могильную плиту и мог оставаться тут вечно, совершенно не теряя вида.

«Послание от верного друга для его любимой внучки. Силио доставил его на другой конец вселенной. Вот зачем он летел сюда»,— думал Дарро, подходя к женщине, которая как раз закончила петь.

— Старик. Он тут был?— с трудом подбирая слова произнёс пилот.

— Да. Он просил спеть самую проникновенную песню Неаполиса. Пойдём.

Женщина сделала Дарро знак, чтобы он следовал за ней. Остальные члены команды сгрудились вокруг Нао, не понимая, что им делать дальше.

Женщина молча вела Дарро вверх по улочке, поднимавшейся от моря. Вскоре они вошли в убогий домишко. В комнате на постели лежал Силио. Дарро схватил его руку, но она была холодна. Старик не дышал. Ещё один уроженец Наолины попрощался со своей жизнью на Терре.

Вдруг взгляд Дарро остановился на грубо сколоченном столе рядом с постелью. Там лежал кусок угля рядом с нацарапанными им чёрными символами. Наолинские иероглифы: «Я принял сигналы. За нами вдогонку послали корабль. Пятеро космолётчиков и девушка-лингвист. Потом сигналы прекратились и начали падать звёзды. То были не метеориты».

Женщина подошла и постояла рядом. Потом нарушила молчание.

— Его нужно похоронить. По какому обычаю? Он крещёный?

Дарро покачал головой и ответил:

— Отнесём к Пьереротте и оставим там. Этот грот пробил его старинный друг.

«Его сознание помутилось от горя» — решила женщина, а вслух только тихо сказала:

— Старик был счастливым человеком: у него была любовь длиною   в жизнь, и умер он своей смертью.

ЧАСТЬ 2

Глава 6

---

Эльвара уже почти пятьдесят дней работала с мнемобанками, делая лишь короткие перерывы на сон и приём пищи. Наолинские дни были почти вдвое длиннее, чем дни на Терре, откуда доставил гаджеты какой-то исследователь из Комитета по Дальнему Поиску. Девушка должна была расшифровать записи мыслей и составить краткую историю этой планеты. Задание завершало цикл обучения и было экзаменом, позволявшим получить квалификацию межзвёздного лингвиста-историка и приглашение в серьёзный проект.

Эльвара втайне мечтала о том времени, когда можно будет думать не только об учёбе и работе, а уделить немного внимания личной жизни. Возможно даже создать семью. Но сейчас все юноши вызывали у неё отвращение — они ведь могли отвлечь от главного дела.

Гора неразобранных мнемобанков в углу комнаты уменьшалась медленно. Гаджеты были очень старой модели, изготовленные в далёком прошлом. Часто приходилось вызывать технического специалиста, чтобы просто включить их. Мнемобанки были записаны в разные века и в разных регионах Терры, и, хотя кто-то уже явно пытался рассортировать их, работа была ещё далека от завершения.

Иногда Эльваре казалось, что разные мнемобанки говорят об одном и том же событии, но настолько по-разному, что никакой уверенности в этом не было. Чаще всего это происходило при описании военных сражений, будто бы кто-то многократно преувеличивал значимость побед, но забывал рассказать про поражения. Эльвара уже несколько раз использовала устройство, наделённое искусственным интеллектом, для оценки вероятности того, что разные источники описывают одно и тоже.

Иногда чистый поток мыслей дополнялся зрительными и акустическими образами. Такие сюжеты очень увлекали Эльвару — ведь ей удавалось сопоставить звучание терриаских слов с написанием террианских букв, и постепенно она сама научилась произносить некоторые слова, причём не тупо, а с пониманием их смысла. Этот навык рос день ото дня, но освоение его было непростым.

Постепенно Эльвара поняла главную причину своих затруднений. В разных землях Терры говорили на разных языках, но некоторые языки были похожи, отличаясь лишь отдельными словами и произношением. Например, простой народ Неаполиса говорил почти так же, как высокопарная знать из столицы, Рима, но по-смешному проглатывая начала и окончания слов, и заменяя звонкие звуки на шипящие. Римляне с презрением называли народный язык «вульгатой».

Некоторые языки отличались гораздо сильнее, например, язык пришельцев с севера, но, всё равно, в них было много похожих слов. Однако, были народы, которые говорили совсем по-другому, их в Неаполисе называли «аларби». Когда Эльвара впервые увидела зрительный образ книги аларби, она даже не сразу поняла, что это такое. В отличие от римских книг, написанных отделенными друг от друга крупными буквами, текст аларби выглядел как один сплошной неразделимый каракуль. Более того, оказалось, что аларби выводят свой каракуль справа налево, что ввело Эльвару в окончательный ступор.

Ещё один неразрешимый вопрос вызывали многочисленные постройки, увенчанные  крестообразными украшениями. Они стояли в каждом городе и селении и назывались «кьеза». Рядом с кьезой обычно строили башенку, на верхнем полуоткрытом этаже которой вешали тяжёлый куполообразный предмет. Время от времени купол раскачивали и он издавал гулкие удары. Смысл этого обряда был непостижим.

Чем больше Эльвара возилась с мнемобанками, тем больше ей нравилось это занятие. Она радовалась каждому акустическому фрагменту, ведь некоторые из них содержали музыку и пение. Песни с другого конца вселенной — это было так круто! Однажды на мнемобанке, помеченном «Сивилла из Кумы, цикл 12», Эльвара услышала мелодию, которая тронула ей душу. Смысл она уже могла понять, кроме одного слова, и это слово казалось ей очень важным. Эльвара включила робот, которому уже были скормлены тысячи мнемобанков, и который, сопоставляя одно и тоже слово, встреченное в разных контекстах, мог понять его смысл. «Диамант»,— отчётливо сказала Эльвара и дала команду начать анализ. Робот взял паузу, которая продлилась довольно долго. Видимо слово встречалось нечасто, и анализ потребовал покопаться в глубинах информации. Но робот справился! Результат он вывел на экран, посчитав, что мысленно выдать ответ не получится из-за отсутствия необходимых понятий на Наолине:

«Диамант или алмаз (на языке Терры) — очень твёрдая  прозрачная горная порода. Образуется в недрах планеты под воздействием предельно высоких давлений и температур из некоторых модификаций химического элемента #6. В обработанном виде используется как женское украшение или как средство накопления богатства. На Наолине не образуется из-за отсутствия необходимых условий. Искусственно не изготавливается ввиду наличия более качественных аналогов».

«Ага, что-то очень твердое, прозрачное и красивое. Нравится женщинам. Любопытно»,— подумала Эльвара и снова включила песню.

О, моё сердце, о моё сердце,
Будь оно даже из алмаза,
То раскололась бы
от этой боли!

Как много чувства, как много чувства
В нём всегда
И беспрестанно.

Эльвара была достаточно сообразительной, чтобы понять, что речь в песне идёт вовсе не о кардиологическом заболевании. Кроме того, как будущий космолингвист, она понимала, что на планетах, где нет мысленного обмена, слова не обязательно несут буквальный смысл. Но о какой боли идёт всё же речь? Возможно о той, что испытала Ли, о которой рассказывал мнемобанк, помеченный «Нао #1». О той боли, которую не выдержала Ли, когда бросилась со скалы в море? Но тогда сводка Комитета, в которой сообщалось, что причиной гибели Ли была банальная неосторожность, была неправдой? Но разве может непогрешимый Комитет лгать?!

Песня про сердце и алмаз не выходила из головы Эльвары несколько дней, она включала её раз за разом, пока не поняла, что если не справится с этой манией, то рискует не завершить свою работу в срок.

Она продолжила работать с мнемобанки Сивиллы из Кумы и, как назло, снова наткнулась на песню. Мелодия была не такой красивой, зато весёлой.

Всем муку просею, дамы!
Хорошо просею!
Ну, кому муку просеять?
Я просею славно очень,

У тебя мука прекрасна!
Я просею, когда захочешь,
Утром, вечером, ежечасно.
Нас никто здесь не увидит,
Ну, кому муку просеять?

Текст был странный. Что такое «мука» на Наолине было известно, но делали её из местных злаков, конечно, роботы. Не было ничего удивительного, что на отсталой Терре муку мелят и просеивают вручную. Но почему герой песни просеивает муку только женщинам, причём «утром, вечером, ежечасно», и почему важно, чтобы этого никто не увидел?

И тут Эльвара поняла, не даром же она была почти дипломированным космолингвистом! А когда поняла, то покраснела до самых корней своих светлых волос. Вот оказывается, что на самом деле имел в виду «просеиватель» в словах «у тебя мука прекрасна»! 

Эльвара твёрдо решила больше не тратить драгоценное время на прослушивание легкомысленных песенок, занесенных с другого конца вселенной. На следующее утро она  выбрала  мнемобанк, который был помечен «Сивилла Тибуртина». Слово «сивилла» пока ничего не говорила Эльваре — она ещё не успела ознакомиться с историей семи сивилл, живших в разных местах на Терре.

Эльвара включила мнемобанк. Неведомая женщина с долей иронии рассказывала о своей встрече с императором. Этот правитель решил, что ему недостаточно власти над людьми и задумал стать богом. Как и заведено в истинных демократиях, подданные чутко уловили желание правителя, и сенат единогласно проголосовал, за то, чтобы считать императора Августа богом и поклоняться ему в соответствии с таким величием.

Тибур, где обитала сивилла, был утопающим в садах пригородом столицы. Сивилла жила здесь уже не первую сотню лет, местные жители рассказывали о ней и правду и небылицы. В общем, император решил посоветоваться и отправился в гости. Сивилла хорошо знала, к чему приводит неограниченная власть правителей и подготовилась к встрече. Она попросила императора отвезти её на главный холм столицы, где располагалась его резиденция. С собой сивилла захватила лазерный проектор, маленький по размерам, но колоссальный по мощности. Предварительно сивилла записала в проектор образ своей любимой иконы, которая висела в одном из храмов столицы. Перед этим образом Тибуртина провела не один час, размышляя о сути религии на Терре.

День, к счастью, был облачным. Когда император вышел из кареты на Капитолийском холме, Сивилла незаметно включила проектор и направила его вверх. Активизировала режим интеллектуальной анимации.

Август поднял голову и замер. На облаке появилась Мадонна, которая прижимала младенца к груди, а другой рукой посылала  недвусмысленные знаки. Император рухнул на колени, поняв, что истинный Бог уже родился, и что соперничать с ним могут только безумцы. Со следующего дня Август начал понемногу избавляться от сенаторов, наиболее подобострастно поддержавших идею его обожествления.

Выполнив то, что должна была, сивилла вернулась в Тибур и попросила одну из соседок, прекрасную певицу, спеть что-нибудь под настроение. Песня прозвучала странная, но очень красивая, и Тибуртина поспешила запечатлеть звуки слов и музыки в мнемобанке.

Доброе время, ну кто же так устроил,
Что больше не со мной ты, как бывало?
Ясное время, нет на душе покоя,
Фортуна злая, радости не стало.

Сладкое время, покинуло меня ты,
Оставив без завета, и без пути.
Райское время, бросило меня ты,
И свет другой укажет, куда идти.

Песня озадачила Эльвару. Время — это физическая величина, которую измеряют приборами. Как время может быть добрым, ясным, сладким или райским? И что такое «другой свет», который может указать человеку новый путь?

Пока девушка обдумывала эту лингвистическую загадку, ища в словах второе дно, по каналу связи прилетело мысленное сообщение с пометкой «экстренно».

Сообщение исходило от Комитета по Дальнему Поиску и предписывало срочно явиться на тренировочную базу для получения нового задания. Комитет не был напрямую связан с космолингвистическим институтом, где Эльвара завершала своё образование. Лишь иногда он инициировал совместные проекты. Выходит, указание шло из более высоких контуров управления планетой, скрытых от Эльвары её низким уровнем осведомлённости.

«Кому я понадобилась? Неужели не нашлось никого более достойного?»— мелькнула мысль, пока студентка посылала вопрос, который первым пришёл ей в голову:

«Мнемобанки брать?»

Ответ поступил немедленно, как будто в Комитете напряжённо ждали её реакции.

«Не нужно, Вам выдадут другие. Вылетайте немедленно».

Эльвара вскочила с места и бросилась домой. Собрала минимум личных вещей и вызвала всепланетный мобиль. Через полчаса она уже была в воздухе, с удивлением осознав, что меряет время террианскими единицами.

---

На тренировочной базе Эльвару встретил молчаливый мужчина. Он проводил её в маленькую лабораторию, связанную проходом с одноместной спальней, и вручил десятка полтора  мнемобанков почти современной модели.

«Изучайте по порядку, начиная со второго. Действуйте быстро. Пропускайте детали. Акцент на изучение языка. Завтра утром Вас пригласят к руководителю базы».

Мужчина удалился. Всё сегодня происходило так быстро, что Эльвара не успевала удивляться. Она покорно взяла первый мнемобанк, но вспомнила об указании и отложила его. Взяла второй.

Поток мыслей какого-то Нао рассказывал о молодой девушке по имени Рациелла и о рецепте блюда из инопланетных рептилий. Наверное, это детали. Эльвара на быстрой скорости пропустила большой пласт мыслей, пока не дошла до изучения языка Восточной империи. Это было интереснее, но общая картина пока не складывалась. Девушка вернулась к началу и стала слушать всё подряд. Не выключая гаджета, она перешла в спальню, легла навзничь на постель и закрыла глаза.

И тут же открыла снова, от яркого воспоминания. Тот мужчина с грустными глазами, которого она встретила в коридоре центра.

«Я — Нао. Всё будет хорошо», — так он сказал на прощанье.

«Нао? Это был он или просто совпадение? Меня экстренно вызвали сюда и вручили его мнемобанки. Наверное, с ним что-то случилось! Но почему именно меня? Чем я лучше других? Хотя… ведь только я знакома с языком Терры. И поручили мне сконцентрироваться как раз на изучении языка!»

Озадаченная, Эльвара выключила мнемобанк и, перебирая в мыслях всевозможные версии развития событий, уснула. Во сне к ней явился огромный террианский моллюск-каламаро, который шевелил щупальцами и мысленно обращался к Эльваре: «Вы собираетесь меня съесть? Ну, приятного аппетита». И хитро прищурив один глаз, громко захохотал и стал колотить всеми щупальцами по полу.

Потом каламаро исчез, но громкий стук продолжался. Эльвара очнулась и вскочила с постели. Был поздний вечер, но в комнату кто-то настойчиво стучал. Девушка бросилась к двери. Вошёл пожилой сотрудник медицинского центра.

— Вам нужно пройти тестирование на склонность к цефалоколлапсу.

— Склонность к чему..?

— Вы не знаете?.. Ну и не важно. Следуйте за мной.

В находившейся неподалёку лаборатории её проводили в изолированную комнату. Зазвучал механический голос:

— Снимите верхнюю одежду, наденьте на голову серебристый шлем и садитесь в кресло. Когда будете готовы, подайте мысленный сигнал. Оставайтесь на месте, пока не загорится свет.

Эльвара сняла одежду и бросила быстрый взгляд на электронное зеркало, где отражалась её невысокая, стройная фигурка.

«Закончу работу и займусь личной жизнью»,— подумала она и покраснела,— «И что такого?» — Эльвара сказала сама себе,— «Планируй и исполняй!».

Этот мем наоляне узнавали в самом раннем детстве и помнили всю жизнь.

«Мой план на ближайшую четверть цикла! Семья и ребёнок!» — сказала она вслух, отогнала всякое смущение, забралась в кресло, которое изогнулось, принимая форму её тела. Передала мысль о готовности. Комната погрузилась в полную темноту и тишину.

— У вас всё в порядке,— произнёс врач после окончания процедуры.

— Что у меня в порядке? — переспросила Эльвара.

— Всё,— ответил медик, не поднимая на неё глаз.

Вернувшись в лабораторию, Эльвара первым делом отправила запрос в информационный центр.

«Что такое цефалоколлапс?»

Ответ пришёл немедленно.

«Информация недоступна»

Ага, не хватает уровня осведомлённости. Ну ладно.

Она отправила тот же вопрос другу, отец которого был довольно продвинутым медиком. Теперь ответа пришлось подождать. Но он пришёл.

«Цефалоколлапс. Повышенная чувствительность мозга, проявляющаяся при приближении к проколу гиперпространства. Приводит к сильным ментальным нарушениям без последствий. Нелетален. Встречается крайне редко, статистика отсутствует. Нарыл в базе знаний у отца. А с какой целью интересуешься?»

При приближении к проколу гиперпространства?! А я-то тут причём?!!

Пытаясь собраться с мыслями, Эльвара перешла к очередному мнемобанку. Потом отбросила его и взяла самый первый. В конце-концов его не запрещали слушать, хотя и не рекомендовали. Легла на постель и закрыла глаза, пытаясь представить далёкую Терру.

Она уже была  в полусне, когда услышала: «хочешь насмешить Бога — расскажи ему свои планы». «Кто такой Бог?» — успела подумать Эльвара, прежде чем уснуть окончательно. Ей снился незнакомый высокий длинноволосый мужчина с умными проницательными глазами.

— Ты — Бог? — спросила она его.

— И да, и нет, —ответил он,— ты пока не поймёшь. «И свет другой укажет, куда теперь идти».

— Откуда ты знаешь песню, которую я слушала утром?—удивилась .

— Я знаю всё,— ответил мужчина, посмотрел на Эльвару добрым взглядом. Потом повернулся и пошёл прочь по тёмному коридору. 

---

Утром Эльвара робко вошла в кабинет руководителя центра. Он предложил ей сесть и положил перед ней лист пластика с изображением какого-то документа.

— Вы понимаете, что здесь написано?— спросил руководитель без предисловия.

Девушка всмотрелась в изображение. Уже знакомые, крупные, разделённые друг от друга буквы начинали складываться в слова. Мысленно произнося их, Эльвара, кажется, начинала понимать смысл.

— «Наш отец на небе … светлое имя … ты будешь руководить нами … пусть сбудется твоё желание… нет, не желание, а воля. На земле и на небе. Принеси нам пищи. Прости нам наши ошибки, а мы не упрекнём своих подчиненных…» Дальше не понимаю… Это про командира космолёта?

Руководитель центра не ответил, но задал ещё один вопрос.

— Можете произнести это вслух?

Эльвара, запинаясь, начала читать:

— Патер ностер ки эс ин целис. Санктифицетур Номен Туум…

— Достаточно. Превосходно, Вы нам подходите. Идёмте,— руководитель помог ошеломлённой девушке подняться и проводил в соседний зал, где уже сидело пятеро мужчин.

— Знакомьтесь, — сказал руководитель,— это Эльвара, единственный человек на Наолине, кто понимает язык Терры.

Теперь он повернулся к девушке.

— То, что я скажу, абсолютно конфиденциально,— он подождал, пока Эльвара кивнула.— Некоторое время назад Наолину несанкционированно покинул космолёт. Такое случилось впервые в истории планеты. На нём было семеро — старик, двое мужчин, два юноши и две девушки примерно Вашего возраста. Здесь присутствует экипаж космолёта, перед которым поставлена задача найти беглецов и вернуть их на Наолину. Вы могли бы быть очень полезны для этой миссии. Но Вы вправе отказаться.

— Они сбежали на Терру?— прошептала Эльвара.

Руководитель кивнул.

— А почему?

— Вы это поймёте, изучив мнемобанки главного беглеца. Вы их уже получили. Итак, есть ли у Вас основания отказаться от участия в миссии?

— Я не могу лететь, — решительно ответила Эльвара, — у меня с собой только одна пара обуви…

Глава 7

---

На подготовку было отведено лишь несколько дней. С Эльварой поочерёдно работали разные члены экипажа. Больше всего ей понравился инструктаж по управлению спасательной шлюпкой. Пилот Витто был молодым и симпатичным, а чудо-шлюпка умела летать, плавать и нырять. После трёх занятий Эльвара уже неплохо справлялась со всеми стихиями, а Витто даже провоцировал её на полёт вверх тормашками.

Половину времени девушка тратила на прослушивание мнемобанков, и во время вечернего приема пищи с восторгом рассказывала новым друзьям о волшебном острове среди инопланетного моря, о подводной Голубой пещере и о том, как погибла Ли.

— Послушай, — спросил Витто, — тебе, наверное, нравится какой-то мальчик?

Эльвара не ответила, но щеки её порозовели.

— Я не спрашиваю, кто он, но представь, что тебе понравился ещё и кто-то другой, более взрослый, мужественный и решительный, ну, например, … я!

Он захохотал, и другие члены экипажа не сдержали улыбки. Эльвара сидела уже вся пунцовая, но Витто продолжил.

— И вот, меня посылают в миссию длинной в несколько циклов. Ты готова из-за этого тут же умереть?

— Что я, дура? У меня есть свои цели и задачи! Их нужно выполнять.

— Вот. А Ли сама бросилась со скалы, когда уехал Манфред, и погибла. Вопрос — почему?

Эльвара долго не отвечала, потом пробормотала:

— Мне кажется, что это просто легенда, и всё было совсем не так.

— А как?— вмешался Ленадо, командир корабля.

— Не знаю.

— Если мы найдём Нао, ты узнаешь у него, как всё было на самом деле? — спросил Витто.

Но командир прервал его, избавив девушку от дальнейших ответов на скользкие вопросы.

— Не «если», а «когда»! Мы обязательно должны их найти, и Эльвара нам в этом поможет. Поэтому отправляйся слушать мнемобанки, к моменту посадки нам нужно будет иметь представление о географии Терры. Да, чуть не забыл. Зайди ещё раз в медицинский центр, поставь генный маркер.

— Простите, что поставить?

— Иди, там объяснят.

---

— Генный маркер?— переспросил врач, — делаем скрытый или перманентный? А вот эту штучку прилепи туда, где должен быть центр проявления.

Эльвара молча смотрела на врача. Полный ступор. Она ничего не понимала.

— Тебе что, ничего не объяснили?

Девушка отчаянно закрутила головой.

— Очень спешат. Ладно. Генный маркер ввели шесть циклов назад как обязательная процедура для всех, кто участвует в дальнем поиске. Добавляют один ген, его так и назвали «ген Наолины».

— Зачем это нужно?

— Генный маркер легко позволяет отличить своих, взяв элементарный анализ. У живого или умершего. Кроме того, он передаётся по наследству. Ген доминантный. Все твои дети и внуки будут иметь его с тем же центром проявления.

— С каким ещё центром?

— Вот тут — твоя воля. Маркер в виде знака Наолины может проявляться на коже в том месте, которое ты укажешь. Он выглядит как элегантное тату среднего размера.

— Но я не хочу никаких знаков на коже!

— Тогда сделаем его скрытым, видимым только в оптических частотах, для глаза недоступным.

— И никто никогда его не увидит?

— Только после смерти. Но ведь это не скоро?— усмехнулся медик.

— А при жизни — никогда?

Медик запнулся, но девушка была настойчива. Тогда он ответил.

— При жизни— возможно. В случае запредельных физических усилий или глубоких переживаний он может проявиться. Ненадолго.  Этот бывает крайне редко.

— А без маркера — никак?

— Нет. Это закон планеты.

Куда же пришлёпнуть этот маркер? Спина, живот, нога, рука? Но ведь его никто не увидит? А если у меня будет жених и в минуту «глубоких переживаний» он проявится на самом интересном месте? А вдруг мой жених не посчитает его «элегантным тату»?

Эльвара никак не могла принять решение.

— А этот маркер можно потом убрать?

— Мы этого пока не умеем, но исследования ведутся. Возможно, Вам нужен совет?

— Да, пожалуйста!

— Конечно, мы чаще ставим маркер мужчинам. Они не заморачиваются с центром проявления и чаще всего ставят его сбоку на одну из ног повыше колена. Они, конечно, не думают о том, что все их дочери и внучки получат его в том же месте.

— А женщины?

— Женщины всегда капризны. Выбирают самые разные места. Даже грудь и ягодицы. Нередко делают их открытыми. В общем, относятся к этому как к модному украшению.

— Но я — не модница.

— Тогда посоветую сделать вот так.

Он забрал у девушки желтый кружок и прилепил его сзади на бедро левой ноги,  посередине между коленом и ягодицей.

— Делаем скрытым, и пожелаю Вам, чтобы никто и никогда его не увидел!

— Спасибо, доктор!

---

Перед стартом Витто подошёл к Эльваре и с улыбкой протянул ей пирамидку в форме тетраэдра высотой не больше длины мизинца. Над одной из граней плавало голографическое изображение Эльвары, а над другими — семиконечные символы Наолины. Девушка уставилась на своё изображение, оценивая, хорошо ли она получилась. Но не успела она это понять, как объёмная картинка погасла, но тут же появилась над другой гранью.

— Что это?

— Ключ от твоей каюты на космолёте. Действует снаружи и изнутри. Срабатывает, когда прижмёшь к двери, может транслировать мысленные команды на вход или выход, но только твои.

— Понятно.

— Будешь переодеваться, не забывай запирать дверь,— усмехнулся Витто, — а то в экипаже одни мужчины. Не теряй эту штуковину, выдать другую может только командир…

После старта всё сразу пошло не так. Один из шести двигателей космолёта включился не полностью, и, чтобы компенсировать недостаток мощности, пришлось снизить тягу симметричного двигателя на противоположном борту корабля. Ленадо вёл консультации с космоцентром. По-хорошему, нужно было возвращаться. Но всё же решили набрать скорость на ограниченном ресурсе, потом отключить все двигатели и провести экспертизу и ремонт.

Диагностика показала, что некоторые каналы подачи топлива были повреждены в агрессивной атмосфере планеты, к которой космолёт совершал предыдущий полёт. Их можно было заменить в открытом космосе, но на это требовалось время. Пройти прокол гиперпространства на  неполной мощности двигателей было нереально.

Эльвара не обращала особого внимания на проблемы с космолётом, да ей о них не очень-то и рассказывали. Взрослые, опытные, уверенные в себе мужчины исполняли свои обязанности, строго следуя инструкциям, как и положено уроженцам Наолины. А Эльвара отдавала все силы своей задаче, стараясь изучить как можно больше  мнемобанков до высадки на Терру. Она встречалась с остальной частью экипажа только за завтраком и за ужином, но во время приёма пищи обсуждать проблемы было не принято.

Ремонт был завершён, и Ленадо осторожно поднял мощность двигателя до максимальной, контролируя поведение корабля по приборам. Космолёт приближался к проколу. С Наолины пришла команда пройти горловину в гиперпространстве как можно быстрее, потому что возросла вероятность флуктуации межзвёздного континуума. Ленадо сообщил об этом экипажу, и Эльвара тоже поняла о чём речь. Она ведь уже знала из мнемобанка, почему Нао не смог вернуться на Наолину сразу после гибели Ли.

— Придётся включать форсаж, — сказал Ленадо, но в его мыслях Эльвара услышала неуверенность.

— Мы завершили работы по замене каналов подачи топлива, — ответил Витто,— но комплексное тестирование в открытом космосе невозможно.

Командир кивнул, выражение его лица оставалось напряженным. Он постепенно вводил режим форсажа. Эльвара, не отрывавшаяся от мнемобанков, ощутила перегрузку, но не обратила на неё особого внимания — в первый раз, что ли?

«Входим в прокол гиперпространства» — отразили экраны, дублируя мысленные сообщения командира. Корабль проскользнул в видимую только приборам узкую горловину, соединяющую два лепестка вселенной.

Ленадо сбросил форсаж и включил боковые сопла, чтобы направить траекторию в сторону звёздной системы Терры. Но манёвр не получился — двигатели отказались подчинятся. Ленадо нахмурился, включил маневровые силовые установки и развернул корабль вверх тормашками, если бы это понятие имело смысл в космосе. Теперь для манёвра можно было использовать сопла с другой стороны корабля. Направление полёта постепенно скорректировалось, Ленадо ещё раз проверил показания приборов и вытер пот со лба. Потом собрал весь экипаж в рубке, на этот раз пригласив и Эльвару.

— Мы летим к Терре,— сообщил он. — Это — хорошая новость.

— А плохая какая?— шутливо переспросил Витто, но командир не поддержал его тон.

— Плохая новость в том, что я не уверен в исправности двигателей. У нас есть время, чтобы их отрегулировать, но теперь каждый должен строго выполнять обязанности по подготовке к спуску. Эльвара будет отвечать за космошлюпку.

— А как за неё отвечать?— испуганно спросила девушка.

— Во-первых, погрузить всё снаряжение — питательные таблетки, биопистолеты, одежду, стилизованную под Терру, палатки с климат-контролем и так далее по инструкции.

— А во-вторых?

— Во-вторых, шлюпка должна постоянно находиться в режиме горячего старта, то есть при возникновении экстренной ситуации немедленно начать самостоятельный полёт.

Эльвара пошла выполнять задание. В команде с этими уверенными мужчинами она по-прежнему ощущала спокойствие, и не обратила внимание на замечание командира о возможности экстренной ситуации.

На складе она нашла несколько комплектов одежды «под Терру», изготовленных из наолинских материалов. На одном из них стояло её имя. Отнеся мужские костюмы в шлюпку, Эльвара уединилась в своей каюте и решила примерить одежду. Почти полностью раздевшись, она долго пыталась сообразить, какие элементы одежды на какие части тела следует натянуть. Тщетно. Тогда Эльвара достала мнемобанк, где Нао описывал повзрослевшую девушку по имени Рациелла, и начала тщательно вслушиваться в его мысли. На встроенном видеофрагменте она задержалась дольше, сопоставляя наряд Рациеллы со своим комплектом одежды. В этот момент раздался сигнал от входной двери.

Эльвара рассеянно отдала мысленную команду на открытие двери, к которой стояла спиной.

— Командир распорядился провести инструктаж…— раздался голос Витто, который осёкся, когда вдруг увидел не вполне одетую девушку.

— Слушай,—сказала она не поворачиваясь, — ты не поможешь разобраться как это надевается? Вот эти тесёмки надо с чем-то соединить…— и она повернулась лицом к двери.

Щёки Витто стали пунцовыми. Эльвара смотрела на него, только сейчас осознав двусмысленность своего вида. Два желания боролась в её голове — прикрыть наготу руками и спрятаться или сделать вид, что ничего не произошло. Второе победило. Эльвара подошла ещё ближе, протянула мужчине тряпку непонятного назначения и посмотрела в его глаза, совсем чуть-чуть улыбаясь.

В голове Витто тоже боролись два желания, и тоже победило второе. Покраснев ещё сильнее, он с трудом произнёс:

— Извини, ты не одета. Я зайду позже. Я должен провести с тобой… инструктаж по биопистолетам.

Витто повернулся и вышел. Каждый испытал лёгкое разочарование.

---

Корабль приближался к Терре. Чтобы перевести его на круговую орбиту вокруг планеты, пора было начинать торможение. За последние дни экипаж проверил неисправные сопла. Там была всё та же проблема нестабильной подачи горючего.

Ленадо клял себя за то, что не настоял на полном тестировании космолёта перед вылетом.

Руководитель центра торопил, и командир подчинился. Теперь он рисковал экипажем. Прежде чем начать торможение, Ленадо отправил Эльвару и Витто в шлюпку. Остальные три члена экипажа переместились в рубку, чтобы помогать командиру.

Экраны отображали быстро увеличивающийся голубоватый шар Терры. Скорость космолёта была ещё высока, и эллиптическая орбита — слишком вытянута. Космолёт пронёсся совсем низко на планетой и снова стал удаляться. Эльвара успела разглядеть, что бóльшая часть поверхности Терры покрыта водой. «Куда же тут садиться?»— с изумлением подумала девушка.

— После апогея включаю тормозные двигатели,— объявил Ленадо по акустической связи.

Витто посмотрел на экран, где удалялась планета, и мысленными командами начал переключать камеры, которые позволяли осмотреть корабль с разных сторон. Космолёт прошёл самую удалённую от планеты точку орбиты и снова стал приближаться к Терре. Командир начал торможение. Витто продолжал переключать видеоканалы. Вдруг он вздрогнул и резко приблизил изображение. Из тормозного двигателя вырывалась полоска огня.

— Проклятье! Мы ремонтировали разгонные двигатели, но не проверили тормозные! Их опасно использовать!

Витто отправил командиру мысленное сообщение по каналу связи, но тот не ответил. Сбой в канале или Ленадо занят чем-то другим?

Витто продублировал сообщение всем членам экипажа. Безрезультатно.

— Сиди здесь!—крикнул он Эльваре и начал вылезать из шлюпки. Потом вдруг обернулся, быстро поцеловал девушку в щёку и бросился наружу.

Эльвара оцепенела. Поцелуй Витто должен был её обрадовать, но почему-то стало страшно. Она вся сжалась и молила, чтобы второй пилот быстрее вернулся. Или кто-нибудь ещё. Но она оставалась одна.

Вдруг снаружи раздался громкий хлопок, потом свист выходящего воздуха. Шлюпка автоматически захлопнулась, превратившись в герметичный, изолированный кокон.

Хлопки снаружи продолжались — один громче другого. Раздался ужасный скрежет, искорёженный люк шлюзовой камеры с трудом распахнулся, и космошлюпка выскользнула в открытый космос, стремительно удаляясь от корабля. В иллюминаторах заднего вида девушка увидела страшный взрыв. Тёмное небо перечеркнули красные штрихи, напоминавшие следы кровавых слёз.

Эльвара осталась в одиночестве на орбите планеты, на которой в эту самую минуту Нао и Силио наблюдали завораживающий звездопад. Заканчивался 95-й год по эре Ли.

Звезда засверкала,
И светит нам,.. светит…
Погасла…
Другая… и снова…
Сверкает… Погасла…
Исчезла…
Звезду, что упала,
Никто и не вспомнит…
Забыта!
Другая… и снова…
Сверкает… Погасла…
Увы.

Жизнь это – лишь только моменты,
Когда ты звезды блеск увидел,
Когда она скрылась,
Никто и не вспомнит!
Сверкнула…
Светила… не стало…
Звезду, что упала,
Никто и не вспомнит…
Забыта!

Те звёзды, упавшие звёзды,
Родились в любви,
Что прошла.

ЧАСТЬ 3

Глава 8

---

Рожер Отвиль сидел в окружении трёх своих племянников и внимательно рассматривал каждого из них. В свои шестьдесят пять лет он уже редко выбирался с любимого острова Тринакрия, освобождение которого от сарацин заняло долгие три десятилетия. Когда-то он начинал эту компанию вместе со старшим братом Робертом, но тот умер уже более десяти лет назад и упокоился в фамильном склепе в Венозе.

Рожер, самый младший из двенадцати сыновей норманнского барона Танкреда Отвиля, теперь считался одним из самых влиятельных политиков всей Европы, хотя носил только титул великого графа. Не так давно Рожер наконец-то осуществил самое ответственное дело своей жизни — обрёл наследника. На это ушло ничуть не меньше времени, чем на завоевание Тринакрии.

Первая жена, нормандка Эдита, в которую Рожер влюбился ещё будучи безбородым юнцом, произвела на свет целый выводок дочерей и умерла совсем молодой. У второй жены Эремберги, тоже нормандки, помимо очередной толпы дочек, родился сын Годфри, но мальчик заболел проказой и, после ритуального погребения, был отправлен в дальний монастырь. С тех пор Рожер его не видел. Третью жену привезли из далёкого северного Савона. Аделаида была на сорок лет младше великого графа, и оставалась его последней надеждой на продолжение рода. И вот в замке Палермо уже звучит смех трехлетнего Симона и плач годовалого Рожера, которому великий граф с гордостью дал своё имя. Ведь мало кто из мужчин способен на рождение сына в шестьдесят четыре года!

Теперь Рожер, как в молодые годы, сидит в походной палатке, только рядом с ним не брат Роберт, а три его сына — могучий Боэмунд, набожный Рожер Борса и никчемный Гвидо, из-за которого все они и собрались под стенами мятежного Амальфи.

Боэмунд, старший сын Роберта, очень походил на своего отца — такой же высокий, очень сильный, но изящно сложенный, с громоподобным голосом, столь же воинственный и решительный. Боэмунду было всего четыре года, когда Роберт вдруг объявил, что не может считать Альбераду Буональберго, мать мальчика, своей супругой из-за нарушения церковных законов. Действительно ли семейства Отвилей и Буональберго были в слишком близком родстве, или Роберт всё это выдумал, никто точно не знал. В тайне осталась и сумма, выплаченная римскому папе за расторжение брака.

Зато все быстро поняли, с какой целью Роберт провернул этот трюк. Он задумал жениться на принцессе Сишельгайте, чтобы со временем претендовать на Салерно — огромное княжество лангобардов. Именно тогда Роберта стали называть Гвискар, что на языке норманнов означало «очень хитрый». Пострадал от хитрости отца только Боэмунд, который в одночасье из законного наследника превратился в бастарда. Когда у Роберта и Сишельгайты родился сын Рожер, Боэмунд осознал, что борьба за отцовское наследство будет для него непростой.

Великий граф перевёл взгляд на второго племянника, своего тёзку. Тот совсем не походил на старшего сводного брата. Если любимой игрушкой Боэмунда всегда был меч, то Рожер с детства не выпускал из рук кошель, наполненный отцовскими монетами. За это его так и прозвали — Борса, то есть «кошелёк». Но всё наследство Роберта — земли Апулии, Калабрии, княжество Салерно, часть Тринакрии — всё это досталось Рожеру Борса.

Великий граф Рожер усмехнулся. Всё, что ни делается — к лучшему. Шесть лет назад вслед за Робертом умерла Сишельгайта, и Рожер Борса остался один против своих постоянно бунтующих вассалов. Да и Боэмунд решительно пытался отвоевать хотя бы часть отцовского наследства. С каждой проблемой Рожер Борса бежал к своему могущественному дяде, и тот помогал — усмирял мятежи, присылал рыцарей на подмогу, договаривался с Боэмундом. Но такие услуги стоили недёшево, и Борса расплачивался землями своего отца.

«И это справедливо!— подумал великий граф,— когда-то мы вместе с Робертом завоевывали эти земли, но все отходило к нему, как старшему, а мне доставались крохи. Но я уже тогда знал, что моё время придёт! И Симон, мой сын, унаследует все земли на юге Италийского полуострова.

Рожер перевёл взгляд на третьего племянника, Гвидо. Тот сидел, насупившись: из-за него самые могущественные норманны прибыли под стены Амальфи.

Двадцать три года назад, когда Роберт в очередной раз расширил свои владения, он не долго думая назначил герцогом Амальфи ещё одного своего отпрыска — двенадцатилетнего Гвидо. Амальфитанцам пришлось смириться — шутки с могущественным герцогом были плохи. Но они не забыли ещё те времена, когда Амальфи слыл гордой и независимой морской республикой, и даже сам герцог Неаполиса был с ними на короткой ноге. Жители Амальфи не приняли власть Гвидо, но не бунтовали, а терпеливо ждали, когда ветер переменится.

И вот теперь они решили, что время пришло. Роберт давно умер, а  Гвидо совсем не вызывал у них трепета. В Амальфи выбрали нового герцога, из местных, а норманна попросили на выход. Но какой норманн, особенно если он из рода Отвилей, так просто расстанется со своими владениями? Гвидо вызвал подмогу, и вот три лагеря норманнских воинов — конные рыцари, лучники, пешие воины с мечами и боевыми топорами — стоят под стенами города, а их предводители собрались на военный совет.

— Нужен решительный штурм!— предложил Рожер Борса и с надеждой на одобрение поднял взгляд на дядю.

— На горных склонах нам не развернуться,— возразил Боэмунд, — нужно готовить осаду. Но Амальфи — старинная морская республика и отправит корабли к союзникам за помощью. Поэтому нужно привести наш флот и блокировать город с моря, как мы делали в Бари и Палермо.

Великий граф молчал, оглядывая племянников.

— Прежде чем начинать штурм или готовить блокаду,— наконец сказал он,— давайте спросим у Гвидо, как он собирается расплачиваться за нашу помощь. Я, например, рассчитываю на половину Амальфи, Боэмунду и Рожеру Борса предлагаю по четверти…

— А что останется мне? — воскликнул Гвидо.

— Ты же Отвиль,— ответил ему Рожер,— научись завоёвывать добычу в бою…

В эту минуту в палатку вошёл ординарец Рожера.

— Поймали колдунью,— сообщил он.

— Как, опять? — усмехнулся великий граф,— и что же она умеет?

— Оживлять людей…

— Хм, может сгодиться,— сказал Рожер.

— … но только тех, кого перед этим сама убила,— закончил ординарец.

— Нет, этого нам точно не надо. Оживлять убитых врагов ни к чему, а убивать норманнов мы ей не позволим.

Шутливое настроение не покидало Рожера.

— Ещё она может накормить голодного одной горошиной.

— И много у неё волшебного гороха?— спросил Рожер младший.

— Я не знаю, — ответил ординарец, но, рассказывают, что она ещё умеет превращаться в невидимку.

— Кто же такое рассказывает?

— Один парень, он пытался пронести еду в Амальфи. Его схватили, он и рассказал про колдунью.

— Ну понятно,—хмыкнул Боэмунд, на допросах и не такое рассказывают.

— И она умеет предсказывать будущее! — воскликнул ординарец.

— Ещё одна Сивилла выискалась,— сказал Рожер Борса,— такая же мерзкая согбенная старуха?

— Нет, стройная светловолосая красавица,— выпалил ординарец.

Боэмунд облизал губы. В свои сорок два года он ещё не был женат, и законных детей у него не было. Да и зачем? Что завещать наследнику? Занюханный Таранто, полный ядовитых жуков? Недостатка в женщинах он, конечно, не испытывал. Сын великого Гвискара, могучий, модно одетый и подстриженный богатырь. На ночь-другую он мог выбрать любую.

— Веди,— рявкнул Боэмунд,— я как раз собирался узнать, что меня ждёт в ближайшие годы.

Ординарец вышел и вскоре вернулся, ведя девушку в темных одеждах и со связанными руками. Она движением головы сбросила капюшон, и длинные светлые волосы рассыпались по плечам.

— Развяжите мне руки,— сказала девушка властным, но негромким голосом, произнося слова с сильным незнакомым акцентом.

— А ты не убежишь?— спросил Боэмунд.

— Во-первых, убегают не руками, а ногами, а во-вторых, зачем мне убегать, если я сама шла сюда, а эти идиоты накинулись вчетвером и связали мне руки.

— Ты же колдунья,— сказал Рожер,— ты же можешь освободиться?

— Могу, но пока не хочу. Развяжите.— и она протянула руки в сторону ординарца. Рожер кивнул, и от удара острого клинка веревка упала на землю.

— Как твоё имя, дитя?— спросил великий граф.

— Эльвара,— ответила красавица.

Боэмунд никак не мог оценить её возраст. То она казалась очень молодой, то в её глазах отражался опыт женщины, пережившей многое.

— Так зачем ты шла к нам? — спросил Боэмунд.

— Это я сообщу позже.

— А ты не боишься, что мы просто сожжём тебя на костре, как поступают со всеми колдуньями?

— Не боюсь. Каждый проживает ту жизнь, которая ему отмерена.

Четверо мужчин внимательно посмотрели на неё.

— И ты знаешь, какая жизнь отмерена каждому из нас?— спросил граф.

— Примерно. Вы поживёте ещё, но, боюсь, не так много лет.

— Симон станет королём?— воскликнул Рожер.

— Такое далёкое будущее, великий граф, мне, увы, недоступно.

— А я?— не выдержал Роберт Борса.

— Странны мне люди, которые хотят знать дату своей смерти. Каждый день считайте последним, и проживите этот день соответственно.

— И всё же?— вмешался Боэмунд.

— Два брата, беспрестанно спорящие за наследство отца, ведущие борьбу, которая отравляет каждого,— вы покинете этот мир почти одновременно. Точно не могу сказать когда, но лет десять или пятнадцать у каждого из вас есть.

— А я?— пискнул Гвидо.

— Судьба младшего из вас троих написана на небесных скрижалях слишком мелкими буквами. Я не могу разобрать её…

Воцарилось молчание. Наконец, Рожер приказал ординарцу.

— Свяжите её покрепче и отведите в тюремную палатку. Что с ней делать, мы решим завтра.

Глава 9

---

В палатке Эльвара растянулась на брошенной кем-то охапке сена. Руки и ноги были связаны, но почему-то это не тревожило её. Она была довольна — ещё один шаг её плана был выполнен.

Первое воспоминание Эльвары.

Полгода назад, после взрыва космолёта, оставшись одна в шлюпке, она впала в оцепенение. Одна, на орбите вокруг незнакомой планеты, без космолёта, который мог бы  вернуть её домой! Без нужных умений и необходимого опыта!

Она даже не думала о том, что делать дальше. Она вообще не могла думать. Просто сидела в кресле пилота космошлюпки и тупо глядела в иллюминатор, за которым внизу виднелась голубоватая поверхность планеты. Так продолжалось несколько дней.

Первая мысль, появившаяся в мозгу, была такой: «Каждые полтора часа я вижу один и тот же полуостров в форме ноги».

Вторая: «Я почему-то меряю время часами Терры».

Третья: «В мнемобанке Нао называл этот полуостров италийским. Интересно, почему?»

И четвёртая: «Я дико хочу есть!»

Эльвара соскользнула с кресла, разминая тело, затёкшее за долгое время неподвижности. Достала пару питательных таблеток, бросила их в рот и запила энергетическим напитком. Постепенно чувство голода уходило.

Негатив в мыслях стал заменяться позитивом: «Я жива. У меня есть средства жизнеобеспечения на долгие годы. И у меня есть куча умных наолинских гаджетов. Неужели я не выкручусь?»

Теперь нужен был план. Вернуться домой можно только на космолёте. Но где его взять?

Ждать помощи с Наолины? Но средства дальней космической связи уничтожены взрывом. Поймут ли дома, что космолёт погиб? Если да, то всё равно не узнают, что один человек выжил. Станут ли посылать спасательный корабль? Как долго его будут готовить к вылету? Неужели всё это время — а это сотни или даже тысячи дней — ждать неизвестно чего? От такого ожидания можно сойти с ума!

Но космолёт есть на Терре. Чтобы до него добраться, нужно найти Нао. Но как?

И Эльвара стала тщательно готовиться к высадке на поверхность планеты.

Для начала она подключила мнемобанки к устройству, снабжённому искусственным интеллектом. Мысли Нао за шестьдесят лет превратились в огромные массивы формализованных данных. Процедуры машинного обучения выстроили нейронные сети. Теперь у Эльвары появилась возможность восстанавливать упущенные Нао эпизоды и, что самое главное, прогнозировать ход событий на некоторое время вперёд. Например, Эльвара узнала, что уже почти полвека на Терре назревало что-то вроде «священной войны», похода христиан против неверных, и искусственный интеллект оценивал вероятность этого события в ближайшие десять лет выше 90 процентов.

Пока робот анализировал мнемобанки, девушка быстро собирала всё необходимое — питательные таблетки на много месяцев, несколько комплектов одежды террианского покроя, миниатюрные биопистолеты, бесконтактные приборы медицинской диагностики и терапии, лекарства. Затем она снова уселась в кресло пилота космошлюпки и стала вспоминать уроки пилотирования. Выполнила несколько манёвров, перешла на более низкую орбиту. В течение трёх следующих оборотов Эльвара искала Неаполис — именно там она планировала опуститься на Терру. Так… большой залив. Вон там к северу — два острова, Энария и Прохита. К югу — Капри. Неаполис — на выгнутом дугой берегу между ними. Теперь дождаться ночного времени. На следующем витке уже стемнеет. Но все равно не забыть включить на спуске функцию рассеяния света, чтобы сделать шлюпку практически невидимой.

На мгновение сердце Эльвары сжалось от неизвестности, от непредсказуемости будущего. Но она быстро справилась с собой. В результате последних событий в ней почти ничего не осталось от той девочки, которая, робея и колеблясь, дала согласие на участие в полёте.  Внешне она оставалась такой же изящной и милой, но в глазах застыла жёсткая решимость, лоб прорезала глубокая складка, а одна прядь её и без того светлых волос стала совсем белой.

Вниз.

И тут она допустила ошибку. Засмотревшись на дымящуюся гору на берегу залива, Эльвара проскочила Неаполис. Космошлюпка промчалась дальше, минуя гору, в сторону города, который Нао называл Суррентум, и ещё дальше, на противоположную кромку мыса, туда где на живописных, круто спускающихся в море склонах ютились редкие домишки, окружённые буйной растительностью. Возвращаться уже было поздно. Автопилот снизил скорость, одновременно активизируя воздушную подушку, и без шума и брызг опустил шлюпку на воду неподалёку от берега.

Эльвара огляделась. На море не было ни одной лодки. Странно. Нао сообщал, что рыбаки  выходят на промысел каждую ночь, чтобы не остаться голодными.

Космошлюпка скрылась под поверхностью и замерла в ожидании команд пилота. Эльвара уставилась на экран ультразвукового вида, пытаясь понять, что ей делать дальше.  Перископ медленно поворачивался, меняя направление обзора. Вдруг в поле зрения перископа оказалась лодка под парусом, в которой находился молодой мужчина с красной шапкой-колпаком на голове. Такие головные уборы по мнению Нао носили рыбаки Неаполиса. Лодка была совсем близко, и Эльвара, надеясь, что рыбак в темноте не заметит перископа, включила ещё и микрофоны.

Выяснилось, что рыбак не  занимался промыслом, он пел! Его песня была совсем непохожа на те, которые она слышала со старинных мнемобанков сивилл. «Прекрасный материал для будущего диплома!» усмехнулась девушка и включила запись, чтобы потом разобраться в  словах, которые пока плохо понимала.

Луна сказала как-то: «Ой, море, море,
Светить не буду больше вечерами.
Мне жалко морякам доставить горе.
Но все равно здесь больше я не взойду!

Здесь все заняты любовью,
Когда лью свой свет прозрачный,
И не знают,
Что страдает сердце тоже
У меня и у тебя.

Ой море, море,
Неаполь весь живёт любви во власти,
И девушки охвачены тут страстью.
Ухожу я.
Как им будет жить когда,
Я исчезну навсегда?

И отвечало море: «Ой, лýна, лýна,
Ну кто же, как не ты, мне даст совета?
Ты только сверху смотришь на лагуну,
А я стерпеть такого — нет, не смогу:
Сотни лодок на просторе,
Поцелуи, слёзы, вздохи.
Ну а позже
Люди скажут: это Море
Заставляет нас грешить.

Ой лýна, лýна
Неаполь весь живёт любви  во власти.
И девушки охвачены все страстью.
Ухожу я.
Как им будет жить когда,
Я исчезну навсегда?

Но старый рыболов как-то заметил
Их тайную беседу среди ночи.
«Ты не поймёшь, Луна»,— он ей ответил,
«Уйдя, ты столько горя принесёшь!»
Люди здесь живут любовью,
Здесь они поют о море,
Если правда
У двоих у вас сердца есть,
Не оставите вы их.

Тогда луна и море,
От слов, звучавших мудро и учтиво,
Сказали: «как же этот край покинуть?
передай им —
не уйдем мы никогда, 
Радость будет тут всегда!

Первое впечатление о Терре было ярким. Эльвара, будучи космическим лингвистом, быстро сообразила, что певец называл Неаполис для краткости Неаполем, но каким образом небесное светило может разговаривать с морской гладью, а потом ещё и слушать советы человека, оставалось вне её понимания. После некоторого раздумья Эльвара решила, что в песне, вероятно, спрятан скрытый смысл — слова говорят одно, но намекают на другое. Таких песен не было на Наолине, да и быть не могло там, где люди могут слышать мысли друг друга.

Но песня зацепила. Эльвара, мурлыкая себе под нос «люди здесь живут любовью, здесь они поют о море», начала искать пристанище на суше. В перископ было видно, что скалистые берега круто, почти вертикально, поднимались от моря, не оставляя возможности высадится на берег. Девушка поступила как Нао в первый день на Терре. Она  опустила космошлюпку на небольшую глубину, приблизилась к береговой линии и начала исследовать скалы под поверхностью воды. Наконец, в круто уходящем в глубину склоне обнаружилось отверстие в форме большой арки. Продолжая мурлыкать «Неаполь весь живёт любви во власти, и девушки охвачены тут страстью», Эльвара направила космошлюпку в арку и оказалась в большой пещере, своды которой поднимались на несколько десятков альтов над уровнем морской воды. Всё было так же, как у Нао и Ли, когда они обнаружили Лазурный Грот. Но эта пещера не могла быть той же самой: ведь её космошлюпка далеко проскочила остров Капри!

Кругом никого не было, и можно было спокойно всплыть на поверхность. Отведя лодку к краю пещеры, Эльвара обнаружила клочок каменистой суши, выбралась из лодки и сделала робкий шаг по поверхности Терры. Точнее, под её поверхностью. Как бы то ни было, это был первый шаг к возвращению домой. Сейчас она стояла на твёрдом камне и, главное, была жива и невредима. Вокруг было темно, и девушка решила, что несколько часов сна она заслужила.

---

Ноги и руки всё-таки затекли от верёвок. Эльвара уже было решила освободиться от пут и пыталась достать связанными руками миниатюрный лазерный резак, спрятанный в подкладке её одежды. Но вдруг в палатку кто-то вошёл. Раздались тяжелые шаги и грубый окрик мужчины.

Боэмунд! Он был не совсем трезв. Очевидно, совет у графа Рожера завершился застольем, и Боэмунду захотелось продолжения банкета. Мужчина подошел к Эльваре и положил ей руки на плечи. У него никогда не было недостатка в женщинах, и он особо не задумывался, как с ними следует обращаться. Он просто брал то, что ему хотелось.

— Развяжи мне руки, – потребовала девушка.

Боэмунд достал кинжал и одним ударом рассёк верёвки.

— И ноги тоже.

Второй удар клинка – и Эльвара была свободна от пут. Она сунула руки в карманы,  нащупывая биопистолет. Боэмунд снова попытался обнять её.

— Остановись, – спокойно сказала девушка.

Мужчина удивлённо посмотрел на неё. Молча он сильно дёрнул за рукав платья, обнажив шею и частично грудь Эльвары. Не вынимая руки из кармана, она нажала на курок. Ноги Боэмунда подкосились, и он опустился на землю. Не в силах произнести ни слова, великий воин изумлённо смотрел на Эльвару.

— Слушай меня внимательно, – сказала девушка. – Да, я – колдунья. Но я не причиню тебе вреда, если ты будешь уважать мою честь. Более того, я принесу тебе пользу, потому что я могу видеть будущее. Тебе понятно?

В глазах Боэмунда отразилось изумление, но ни кивнуть, ни сказать слово он не мог.

— Запомни, – продолжила Эльвара, – ты не должен никому говорить, что здесь произошло. Через два часа я тебя расколдую, и мы договоримся обо всём. А пока отдыхай, — усмехнулась Эльвара и пошла в другой конец палатки.

Боэмунд был высоким, мощным мужчиной, а заряд биопистолета Эльвара выбрала самый слабый. Через час с небольшим подвижность начала возвращаться в суставы норманна. Он многое передумал за этот час. С детства он слушал сказки про магов и фей, которые рассказывала Альберада, его мать. Верил ли он в них? Скорее да, чем нет. Дети ведь живут в мире сказок, как в реальности. Он даже иногда представлял, как сам встретится с феей или ведьмой. И вот это произошло. Конечно, перед ним была самая настоящая ведьма. Но ему не было страшно. Норманнам, которые ежедневно подвергают себя смертельному риску, вообще неведомо чувство страха. Боэмунда просто разбирало любопытство. И ещё… Эта ведьма была красивой девушкой и притягивала его всё сильней. Кроме того, она была первой женщиной, которую он желал, но не смог получить. И от этого она нравилась ему ещё больше.

Эльвара вернулась и молча уселась напротив, смотря Боэмунду прямо в глаза. Он с трудом разжал скулы и спросил:

— Ты знаешь мое будущее?

— Знаю. Но не слишком далёкое.

— И что же со мной произойдёт?

— Ты отправишься на восток, в страну, которую не смог завоевать твой отец.

— И я её завоюю?

— Весьма вероятно, завоюешь. Но не то, о чём ты думаешь. Восточная империя слишком сильна, ты найдёшь для себя что-нибудь попроще.

Такое развитие событий искусственный интеллект предсказывал с вероятностью в семьдесят три процента.

Воцарилось молчание. Боэмунд смотрел в эти прекрасные глаза, переполненные болью, и повторял про себя её слова, произнесённые со странным акцентом.

— И ещё…— добавила девушка,— ты возьмёшь меня с собой.

Это было то, что он хотел услышать.

— В качестве кого?

— В качестве колдуньи,—усмехнулась она в ответ,— а теперь иди, мне нужно поспать.

Боэмунд с трудом поднялся и вышел под ночное небо Амальфи на всё ещё плохо слушающихся ногах.

---

Эльвара не уснула. День на Терре был вдвое короче наолинского, и спать ещё не хотелось. К тому же её охватывал восторг от того, как прошёл визит к норманнам. Теперь она может вместе с ними отправиться туда, где, возможно, встретит кого-то из наолян. При этом её личным телохранителем станет самый сильный и бесстрашный воин. Эльвара в мыслях Боэмунда легко прочитала всё, что он думал о ней. Но она боялась признаться себе, что и у неё уже возникла ответная симпатия к этому взрослому мужчине, великолепному воину — бесстрашному, но расчетливому.

Эльвара легла на спину, сделала несколько упражнений освобождёнными от пут руками и ногами и снова предалась воспоминаниям.

Второе воспоминание Эльвары.

Первое утро на Терре было окрашено в зелёные тона. «Нет, это точно не Лазурный Грот, в который когда-то заплыл Нао. Это — моя Изумрудная Пещера!»

Эльвара забралась в космошлюпку и достала небольшой пакет. В нём находилось то, на что она очень рассчитывала в своих планах. Девушка полностью разделась и погрузилась в прохладную воду подземного грота. Плавала несколько минут, потом вылезла и встала на каменистую поверхность. Расставила ноги, развела руки и стала ждать, пока тело высохнет. Потом открыла пакет, вынула из него и натянула на голое тело обтягивающий комбинезон. Только капюшон оставался откинутым на спину. Комбинезон был телесного цвета, и со стороны могло показаться, что Эльвара по-прежнему обнажена. Но в пещере не было никого, кто мог бы оценить её идеальное телосложение.

Транспарентный комбинезон был последним достижением наолинской научной мысли. Сотканный из комбинированных микроскопических видеокамер и светоэлементов-пикселей, соединённых с центральным процессором, он делал почти невозможное. Если включить комбинезон мысленной командой, то видеокамеры начинали передавать изображения с одной стороны тела на излучающие пиксели на другой его стороне. Процессоры обеспечивали правильные связи видеокамер с элементами при движениях и изгибах тела.

Человек, надевший такой комбинезон, становился невидимым. Свет проходил по соединениям как бы сквозь него. Идеальной прозрачности достичь пока не удавалось — при движении  человека картина изменялась так быстро, что процессоры не успевали переключать пиксели. В транспарентном костюме человек был полностью прозрачным, пока он стоял на месте, а в движении напоминал еле заметное привидение.

Эльвара положила сухую одежду в водонепроницаемый кейс и, закрепив его на поясе, прыгнула в воду. Чтобы пронырнуть в подводную арку, нужно было погрузиться всего на альт с небольшим, и вскоре девушка вылезла на освещённый утреннем солнцем пустынный берег моря. Оглядевшись, она накинула на комбинезон длинную хламиду с глубокими карманами, в которые она предусмотрительно положила всё, что могло бы пригодиться при встрече с местными жителями, и направилась вверх от моря по крутому склону. Ей нужно было найти того, кто ответит на несколько вопросов, и такой случай вскоре представился.

Эльвара поднималась по узкой каменистой тропинке среди пышной зелёной растительности, внимательно глядя по сторонам. Больше всего поражали деревья с голым стволом, который высоко над головой венчала зелёная крона, распростертая наподобие гигантского зонтика. Крона деревьев состояла не из листьев, а из иголок. Эти иголки, пожелтевшие и опавшие, укрывали каменистую почву мягким ковром. Впереди на склоне показались домишки небольшого посёлка. Эльвара оглянулась и невольно залюбовалось спокойным синим морем под яркими солнечными лучами.

Громкие крики со стороны посёлка заставили девушку прекратить созерцание и укрыться среди кустарника. От посёлка стремглав нёсся парень, с трудом удерживая под мышкой что-то шевелящееся и издающее смешные гортанные звуки. За парнем бежали двое мужчин с криками «Держи вора!». Эльвара машинально опустила руку в карман хламиды, нащупала биопистолет и выпустила слабый заряд. Но почему-то не в «вора», а в его преследователей. Оба мужчины рухнули наземь, а парень оглянулся на бегу, недоумевая, обо что это двое взрослых дядек умудрились одновременно споткнуться. Продолжая бег, воришка чуть не налетел на Эльвару, которая вышла из своего укрытия и окрикнула его:

— Стой! Кто ты?

— Я Пьетро, а ты кто? — ответил парень, удивляясь странному акценту.

— Я Эльвара. Стой, говорю! А почему они за тобой бежали?

— Пусти. А то сейчас поднимутся, догонят и наваляют по полной!

— Сейчас не поднимутся. Встанут ближе к вечеру. Это я их завалила.

— Ты?— захохотал Пьетро. Как это?

— А вот так!

Эльвара сунула руку в карман, но не стала применять биопистолет, а нащупала шило с лазерной иглой и, не приближаясь, ткнула в самое мягкое место на теле Пьетро.

— Ой! — вскрикнул парень и схватился за правую ягодицу, оглядываясь. Последние минуты он вообще больше смотрел назад, чем вперёд.

— А это — для симметрии,— Эльвара сделала второй укол, и Пьетро схватился с другой стороны, при этом из его подмышки выскользнуло странное двуногое животное с красным гребнем на маленькой голове и бросилось наутёк. Животное напоминало птицу наличием крыльев, но, очевидно, было неспособно взлететь.

— Сбежала!— заорал Пьетро и кинулся в кусты за улепётывающей птицей. Эльвара терпеливо ждала, и парень вернулся с победным видом, держа добычу за ноги головой вниз. Он опасливо посмотрел на девушку и вдруг спросил:

— Есть хочешь?

Есть Эльвара не хотела, но повод для знакомства был хороший, и она кивнула. Они пошли вниз по тропинке, мило беседуя.

Пьетро рассказал, что пришёл из города Амальфи в поисках какой-нибудь еды. В Амальфи с этим последнее время стало плохо, город осадили норманны после того, как амальфитанцы взбунтовались и выгнали норманнского герцога.

— Чем же ты собираешься меня накормить? — удивилась Эльвара, — у вас же самих есть нечего?

— А это? — Пьетро поднял трепыхающуюся птицу, — себе я потом ещё украду!

Девушку передёрнуло от мысли, что нужно будет жевать это чудо в перьях, но она промолчала, опасаясь задать глупый вопрос. Они спустились к морю, как раз в то место, где Эльвара утром вынырнула из грота. Пьетро собрал по берегу хворост и высохшую тину, вынул из кармана какой-то предмет, чиркнул им по камню. Полетели искры, от них загорелись трава и хворост, и вот уже на берегу полыхал огонь.

Затем Пьетро вынул нож и одним ударом отсёк голову обречённой птице.

— На, ощипывай,— протянул он кровоточащую тушку Эльваре.

— Обещал накормить — сам и ощипывай,— выкрутилась она.

На Наолине пища была синтетическая, с идеальным сочетанием питательных составляющих, витаминов и вкусовых добавок, и даже мысль о том, что придётся есть то, что полчаса назад тщетно улепётывало в кусты, была шокирующей. Но ведь Нао много лет питался террианской пищей, и не без удовольствия, судя по мнемобанкам! Чем же Эльвара хуже?

Тем временем Пьетро ловко ощипал с птицы перья и опалил их остатки над костром. Потом рассёк тушку на четыре части, насадил каждый кусок на острую ветку и закрепил над огнём. Несколько раз перевернул куски. Пока Эльвара принюхивалась к аромату, который с каждой минутой становился всё приятнее, Пьетро вынул из своего мешка небольшой кувшин и сходил в ту сторону, где по склону бежал к морю звонкий ручей.

— Извольте отведать, белла синьорина, — с улыбкой произнёс юноша, протягивая ветку и ставя рядом кувшин с ключевой водой,— да, ещё вот это,— парень достал из своего мешка красный плод размером с кулак. Помодоро!

Эльвара осторожно откусила горячее мясо, а потом погрузила зубы в красную мякоть сочного овоща. Было действительно вкусно, и мысль о том, что эта еда совсем недавно искала спасения в зарослях, почему-то больше не тревожила.

После того, как они покончили с едой и ополоснули руки в воде ручья, Пьетро подошёл к девушке, неловко обнял её и попытался поцеловать. Эльвара не ожидала такого поворота событий, а в мыслях парня прочитала на какую награду за вкусный обед он рассчитывал.

Её реакция оказалась абсолютно неожиданной для незадачливого любовника. Она выскользнула из рук юноши, отбежала на два десятка шагов в сторону, одним движением сбросила с себя тёмную хламиду. У Пьетро захватило дыхание — ему показалось, что девушка осталась совсем без одежды. Он сделал шаг в сторону Эльвары и обомлел, потому что она изящным движением развела руки и … исчезла. Точнее, осталась одно лицо, которое хитро улыбнулось, высунуло язык и тоже растворилось. Пьетро ошеломлённо смотрел на хламиду, лежащую на каменистом берегу. Потом ему показалось, что какая-то тень пролетела вдоль берега моря, и прибрежная галька вроде бы захрустела под лёгкими шагами.

— Нельзя целовать фею без её разрешения! — раздался строгий голос за спиной у парня.

На сказки про фей Эльвара наткнулась, когда разбирала мнемобанки Нао. Она сначала даже приняла эти россказни за чистую монету, но быстро поняла, что на Терре любят  придумывать заведомую чушь, а потом рассказывать её на полном серьёзе. «Этот феномен Терры ещё подлежит анализу нашими учёными»,— подумала она тогда. И вот ей самой пришлось стать персонажем сказки.

Пьетро резко обернулся. Эльвара теперь стояла в другом конце пляжа, и по-прежнему казалась обнажённой. Краска смущения залила лицо Пьетро, и он опустил глаза.

— Я могу быть доброй феей или злой, всё зависит от тебя. Но если будешь вести себя прилично,— девушка усмехнулась, — то я смогу быть тебе полезной.

Пьетро молчал, во рту у него пересохло. Эльвара всё с той же улыбкой пошла по берегу к своей сброшенной на гальку хламиде. Когда она проходила мимо Пьетро, он не выдержал и поднял глаза. Кожа феи была странной — гладкая, эластичная, без волос или родинок, но все выпуклости и впадины , положенные женщинам, были на месте. Эльвара, засмеявшись, провела руками по голове, и её волосы рассыпались по плечам.

— Пьетро, ты говорил, что живёшь в Амальфи? —  спросила Эльвара, когда она снова облачилась в свой балахон.

Юноша кивнул, всё ещё не в силах произнести ни слова.

— У тебя большая семья?

Пьетро не ожидал такого вопроса от феи, но, сглотнув комок в горле, ответил.

— Мама, она болеет, и две младших сестры. Совсем мелкие. Если я не найду пищи, то скоро никого не останется. Из-за осады проклятых норманн в городе нечего есть. Мне нужно бежать, чтобы украсть что-нибудь на ужин.

Эльваре почему-то стало очень жалко и несчастного Пьетро, и всю его неведомую семью.

— Пьетро, у фей принято помогать хорошим людям в беде. Я сделаю так, что вы не умрёте.от голода. Но сначала помоги и ты мне.

— Чем я могу …?

— Ты живёшь в Амальфи. Это далеко отсюда?

— Несколько миль на восток. Но не ходи туда, если не знаешь тайных тропинок. Это опасно даже для феи.

— Ты можешь вот этой палкой нарисовать карту на песке? Где твой Амальфи и другие города поблизости.

Пьетро оказался довольно сообразительным. Он провёл линию, обозначавшую берег моря и ткнул палкой возле неё.

— Вот мы здесь. А вот тут Амальфи. Ближе всего Позитано, это тут. А вот там, подальше — мыс, — Пьетро продолжил береговую линию и загнул её острым клювом. — С одной его стороны — Суррентум, а с другой — Салерно, везде правят норманны…

— Салерно? Это где знаменитая медицинская школа?

— Да! Я возил туда маму, когда заболела. Но денег у меня было совсем мало, и её не стали лечить. Лекарь только полистал умную книгу, Антидотарий называется,— с трудом выговорил Пьетро,— и написал, чем лечить маму. Только зря он старался, я ведь всё равно читать не умею…

— Понятно,— прервала его Эльвара,—А Неаполис где?

— Он вон там, далеко, а тут — огнедышащая Гора,— он сделал пару шагов в сторону и нарисовал ещё два кружка.

— Отлично! Ты мне очень помог.

Пьетро выпрямился и уставился на фею. Как она ему сможет помочь? Если бы из воздуха сейчас появился телёнок, он бы не удивился. Но и не обрадовался бы — как телёнка протащить в город, минуя сторожевые посты норманнов? Всё-таки зря горожанин свергли Гвидо Отвиля и назначили графом своего!

Но разве угадаешь, что может сделать фея? Она вытащила из глубокого кармана маленькую коробочку из неведомого материала, вручила её Пьетро и провела инструктаж.

— Смотри, вот тут выпуклость, нащупай. Теперь нажми.

Пьетро выполнил, как было сказано, и на его ладони неведомо откуда появился маленький  голубоватый шарик. Юноша даже вздрогнул от неожиданности.

— Набери воды в свою бутыль и брось туда.

Вода зашипела и шарик мгновенно растворился.

— Теперь выпей. Вот так. Фея обещает, что если и ты, и мама будете выпивать по кружке утром, то весь день не почувствуете голода. Сестрёнкам можно кружку на двоих. Этой коробочки вам хватит на полгода. Но никому не показывай, а то перестанет действовать. Маме скажешь, что это новомодный чудодейственный нектар от лекарей Салерно.

Пьетро ушёл, даже ни разу не оглянувшись — до того он был потрясён встречей с настоящей феей, а Эльвара расположилась на утесе над морем и начала обдумывать дальнейшие планы. Она хотела разыскать Боэмунда, который, возможно, поможет ей найти Нао. Особых идей пока не появлялось.

Постепенно начало темнеть, над морем поднялась луна. Её серп был узким, светился лишь самый левый край диска. «Лунный свет открывает многие тайны»— вспомнила она мысль Нао. Тогда лунный свет помог Нао открыть тайну происхождения Ники.

«А какую тайну свет Луны откроет для меня?» — думала Эльвара. Но в эту ночь света было мало, и тайны не открывались. Зато вокруг полумесяца одна за одной начали зажигаться звёзды — разной яркости и разных оттенков. Это зрелище было настолько неожиданным, что Эльвара не могла оторвать глаз от неба и так и просидела всю ночь на крутом склоне над тёмными спокойными водами инопланетного моря.

Глава 10

---

Улыбка тронула губы Эльвары, когда она вспомнила юношу, угощавшего её в первый день  на Терре. Как он называл ту птичку? Кажется, галлина?

Конечно не все, кого ей ещё предстоит тут встретить, окажутся такими же простоватыми и добродушными, но всё равно, первое впечатление о планете было приятным.

Эльвара вернулась от воспоминаний к тревожной реальности. Она поднялась с жесткой лежанки и прошлась по тюремной палатке, чтобы размять ноги. Сейчас ей ничего не мешало выйти на улицу, под тёмное ночное небо, усыпанное незнакомыми звёздами.

До утра ещё было далеко. Ночь была теплой, и возвращаться в палатку не хотелось.  Девушка восстанавливала в памяти второй день, прожитый на Терре. День этот был наполнен событиями, встречами и принёс важные сведения. Она начала перебирать их в памяти.

Третье воспоминание Эльвары.

С утра Эльвара запланировала самостоятельное исследование окрестностей и решила начать с западного направления. Она поднялась вверх по склону, где вдоль моря вилась убогая тропинка, протоптанная ногами и копытами. В том направлении должен был находиться большой город Салерно, в котором когда-то жил Нао и даже основал медицинскую школу. А вдруг он снова там или кто-то знает где его искать?

Чтобы не попадаться на глаза редким путникам, девушка пряталась в густой растительности, лишь заслышав цокот копыт или шарканье подошв. Из-за кустов она с любопытством разглядывала высоких четвероногих животных, на хребте которых восседали грозные мужчины.

Путь оказался длиннее и труднее, чем она думала. Тропинка всё время делала повороты, следуя изгибам береговой линии, изобиловала подъёмами и спусками. Вскоре Эльвара увидела живописный склон, по которому к морю спускались длинные извилистые дорожки. По склону рассыпались невзрачные домики, среди них возвышалось пара белокаменных вилл. Эльвара уже понимала, что до Салерно ей в этот день не добраться и решила отдохнуть перед обратной дорогой. Она выбрала большой гладкий камень на склоне, достала питательную таблетку и проглотила её, запив водой из ручья.

«Как же назывался этот посёлок?» — девушка мучительно пыталась вспомнить карту, нацарапанную Пьетро на песке. Она закрыла глаза и расслабилась.

Это было ошибкой. Очнулась Эльвара даже не от громких голосов, а от потока чуждых мыслей, захлестнувших сознание. Она открыла глаза.

— Ишь какие светлые волосы, — воскликнул молодой парень,— и мордашка ничего, смазливая. Только тощая очень. Ну да ладно. Позабавимся?

Рука Эльвары скользнула в карман, нащупывая биопистолет.

— Погоди, ещё успеешь,— одёрнул юнца мужчина постарше, и продолжил, обращаясь уже к девушке. — Ты из Позитано? Принеси пожрать, со вчерашнего дня ни крошки во рту!

«Правильно, Позитано. Как же я забыла?»

Её окружало четверо мужчин в плащах-накидках, на которые были нашиты яркие кресты,  неаккуратно вырезанные из какого-то тряпья. Пятый, с виду совсем старик, стоял поодаль.

— Так ты принесёшь жратвы? — повторил мужчина.

И начал вытаскивать из ножен длинный меч. Почему-то Эльвара не ощутила ни капли беспокойства. Она выдернула из кармана руку с биопистолетом, нажала на кнопку излучения и резким движением обвела вокруг себя. У мужчин подкосились ноги и оборвалась речь. Они опустились наземь, как полупустые мешки, только зрачки продолжали вращаться.

Старик оставался на ногах, видимо, импульс биопистолета не дотянулся до него. Девушка приблизилась к мужчине. По потухшему взгляду было видно, что он многого насмотрелся в жизни, и ему уже было всё равно, где и как умирать. Внезапно Эльвара ощутила  жалость.

— Ты тоже голоден? — спросила она.

Старик кивнул.

— Пойдём, накормлю.

Она повернулась и, не оглядываясь, пошла в сторону своего прибежища на берегу возле Изумрудной пещеры. Старик посмотрел недоверчиво, но потащился за ней, шаркая ногами и с трудом волоча за собой длинный меч. Путь был неблизким, но, к счастью, всё время вёл вниз. Наконец, каменистая тропинка привела их к морю. Старик опустился на прибрежный камень и закрыл глаза, понемногу приходя в себя. Эльвара, тем временем, сбегала к ручью и принесла плошку воды.

Старик с жадностью погрузил пересохшие губы в прохладную влагу, но Эльвара прервала его.

— Закрой глаза… теперь открой рот… Глотай и запивай!

Она успела кинуть в раскрытый беззубый рот две питательных таблетки и уселась напротив на корточки, ожидая эффекта. Постепенно в глазах старика тревога сменилась спокойствием, а лицо теперь отражало умиротворение. Он облокотился на каменистый утёс и что-то сказал. Эльвара не поняла слов, но мысль старика достигла её мозга.

«Ты добрая. И красавица.»

Девушка покраснела, но быстро справилась со своим смущением. Больше её волновало, что она не понимала речь старика, а ей хотелось задать ему кучу вопросов.

— Эльвара,— она прижала руку к груди и улыбнулась. 

— Лоран,— ответил старик и добавил,— твоё имя так же красиво и необычно, как и твоё лицо.

Девушка уловила мысль, но и в речи ей почудилось что-то знакомое. Она задумалась. Вспомнила мнемобанки Нао. Сначала Капри, потом Неаполис, Салерно, прибытие братьев Отвилей. Стоп. Норманны! Речь старика напоминал говор Онфруа и Дрого из записей Нао.  Говорить на этом языке она не смогла бы, но отдельные слова всплыли в памяти.

— Ты …  Нормандия?

— Нормандия, да! То есть, нет! Но близко. Между Нормандией и большим городом, названным именем Париса.

Эльвара напряжённо воспринимала слова и мысли, сопоставляя их в режиме реального времени. Это было трудно. Неимоверно трудно. Но всё же она была космолингвистом с наолинской подготовкой, хотя и не успела получить диплом из-за этой авантюры. Словарный запас девушки поминутно пополнялся, но от напряжения заныла голова.

— Остановись.

Она закрыла глаза и несколько минут просидела в тишине. Сконцентрировала силы и мысли. Снова открыла глаза и подняла их на Лорана. Тот  рассматривал её с каким-то странным выражением лица, в котором смешались испуг и симпатия.

— Продолжай. Говори медленно. Но подробно.

— Я был настоятелем храма в городке Буасси Сан-Авуар, что в тридцати милях к западу от города Париса, столицы земли франков, — начал старик.— Мне уже никогда не ощутить прохладу лесов и свежесть рек родного Иль-де-Франс.

По щекам старика потекли слёзы.

— Почему ты здесь? — спросила Эльвара, стараясь придать голосу дружелюбный оттенок.

— Это длинная и печальная история. Однажды я узнал, что в городе Клермон должен пройти важный церковный собор, на который приедет сам Урбан, глава нашей церкви. Это был великий шанс — когда ещё в жизни я увижу папу?! Ведь он всегда в Италии.

— В Риме?— переспросила Эльвара, больше чтобы продемонстрировать свою осведомлённость.

Лоран замялся.

— Нет, в Риме сейчас анти-папа Клемент, а Урбан — в Пьяченце.

Эльвара кивнула с умным видом. Из записей Нао она знала, что может быть сразу двое враждующих пап.

— До Клермона — не близко, — продолжил старик,— нужно ехать по длинным пыльным дорогам, всё время на юг. А у меня даже не было лошади, только длинноухий ослик. Но мне повезло. В Клермон  отправился рыцарь Вальтер Сан-Авуар, мой земляк. Он предложил мне место в своей повозке.

— Рыцарь Вальтер был бедным? — переспросила Эльвара, чтобы проверить, правильно ли она поняла последнюю фразу.

В ответ Лоран вдруг улыбнулся.

— Не повторяй ошибку многих. Рыцарь Вальтер не был бедняком, хотя и шибко богатым он тоже не был. «Сан-Авуар» можно понять как «без имущества», но на деле это просто название нашего города. Рыцаря просто так звали — Вальтер из Буасси Сан-Авуар.

— Дальше.

— Речь папы Урбана на соборе потрясла нас всех. «Народ франков! — обратился он к нам,— вы пришли из-за Альп, вы избраны Богом и возлюблены им, вы доказали это многими свершениями. Вы достойнее всех других народов. К вам обращаюсь я! Вы должны знать, какая важная причина привела меня в ваши края. От пределов Йерушалаимских и из града Византиды, столицы Восточной империи, пришло к нам важное известие.»

— Какое известие? — вклинилась Эльвара, чтобы сбавить темп повествования, с которым справлялась с трудом.

— Урбан рассказал о кошмарах и ужасах, которые терпят на востоке наши собратья по вере. С севера на них нагрянули сельджуки — жестокое и кровожадное племя мусульман. Они берут христиан в рабство, заставляют их работать, испытывают на них своё оружие, отсекая головы и руки, вспарывая животы. Привязывают христиан к столбам и отрубают детородные органы, бьют плетями до тех пор, пока не вывалятся внутренности. А что они делают с женщинами — это Урбан даже постеснялся рассказать.

— Я правильно поняла? Про эти ужасы рассказали послы Восточной империи?  И потом передали просьбу императора Востока о помощи в защите от сельджуков? — с трудом она произнесла длинную фразу. Говорить не незнакомом языке было куда труднее, чем понимать его.

Лоран замолчал и посмотрел в глаза Эльваре.

— Ты умна и красива. Я раньше не встречал таких. Кто же ты?

Эльвара оставила вопрос без ответа, и старик продолжил. Теперь он говорил медленно, и девушка успевала ухватывать мысли, а понятных слов становилось всё больше.

— «Кому, как не вам выпадет труд отомстить за всё содеянное? — вопрошал Урбан. — Вас Бог превознёс над всеми силою оружия и величием духа, ловкостью и доблестью! Поднимайтесь и помните деяния ваших предков, которые разрушили царства язычников и расширили пределы святой церкви. Особенно же пусть побуждает вас Святой Гроб Господень, которым ныне владеют нечестивые. Подумайте о святых местах, что ими подло оскверняются. О, могущественные рыцари! Припомните отвагу ваших праотцов! Не посрамите их!»

— Кто такие язычники? — переспросила Эльвара.

— Все те, кто не верит в нашего Господа!— ответил Лоран.

— Это запрещено?

— Это недостойно и отвратительно.

Эльвара не стала уточнять. Она почувствовала, что старый настоятель — не тот человек, который даст вразумительный ответ. Не зря ведь Нао сообщал, что на этой планете там, где начинается вера, заканчивается логика. Правда, он ещё говорил, что на Терре истинно верят единицы, а притворяются — тысячи. Эльвара пока не могла этого понять и просто попросила Лорана продолжить рассказ.

— Урбан воззвал к тем, кого не удерживает нежная привязанность к детям, родителям или  жёнам, вспомнить слова Господа нашего: «Кто оставит дома, или братьев, или сестёр, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную».

«Вечную жизнь? Как это? — подумала Эльвара.— Ведь этого даже на Наолине ещё не достигли». Но промолчала.

— В Клермоне мы встретили монаха из Амьена — Петра по прозвищу Пустынник. Он уже  побывал в Византиде, где говорил с самим императором Алексеем Комниным.

Эльвара кивнула. Про восточного императора она знала из записей Нао, но про Петра Пустынника попросила рассказать.

— Он был невысок, имел смуглое худое лицо. Одевался в длинный темный плащ до пят, напоминая отшельника, живущего в пустыне. Но когда он начинал говорить, собиралась толпа, и никто не мог даже мысли допустить, что он в чём-то не прав. Если бы не он! Одних проповедей Урбана было бы мало, чтобы убедить столько людей отправиться на восток. Это он, вернувшись из Византиды, убедил папу благословить христиан на поход. 

— И он повёл вас на восток?

— Армия Вальтера Сан-Авуара и армия Петра Пустынника отправились в дальний крестовый поход. А ещё две или три армии поменьше так и не покинули землю франков.

— Зачем же их собрали? — удивилась Эльвара.

— Эти люди занялись жидами. Стоит ли тащиться сотни и тысячи миль в неизведанные земли, если можно прямо тут разобраться с теми, кто предал нашего Господа?

— Господа предали? Это же было очень давно?

— Всё их жидовское племя повинно в том, что распяли Христа! И их потомки должны за это ответить! — в мыслях Лорана Эльвара услышала неуверенность. Старый священник сомневался, должны ли дети отвечать за преступления прародителей. Но давнее убеждение перебороло случайное сомнение.

— Жиды? Кто они? — переспросила Эльвара.

Лоран поднял на девушку удивлённый взгляд, и она прикусила язык. Задавать наивные вопросы не стоило. Но Лоран ответил.

— О, это ужасный народ. Хитрый и коварный. Они живут везде, и погромы прокатились по всей земле франков. У жидов  всегда много денег. Они дают взаймы каждому, кто нуждается, а потом требуют их вернуть… с добавкой!

— Это плохо? Вы сами просите денег, никто вас не заставляет?

— Ну… замялся Лоран. Ты же берёшь чужие деньги и на время, а отдавать нужно свои и навсегда.

Он почувствовал, что это прозвучало неубедительно и вновь пустил в ход главный козырь.

— Жиды предали Христа и обрекли его на гибель! Мерзавцы должны принять истинную веру или отправиться в изгнание! А их имущество нужно забрать и отдать на благое дело.

Эльвара поняла, что эту тема уводит разговор в сторону. Сейчас ей нужны были факты, а не рассуждения.

— Расскажи про тех, кто пошёл на восток,— попросила она.

— Вальтер собрал армию, и мы выступили первыми. Через несколько дней за нами последовал Пётр, его армия была ещё больше.

Эльвара не удержалась и перебила его.

— Где вы взяли деньги для дальнего похода? Забрали у жидов?

Лоран замолчал. Он посмотрел в глаза Эльваре и сменил тон.

— Я много думал об этом. Все люди разные, но почти все ставят свои собственные интересы превыше всего. Идея похода под сенью Креста стала модной, и из неё начали извлекать выгоду. Одни решили, что можно поживиться за счёт жидов, а не тащиться на край света. Нужно просто объявить это богоугодным делом. Нас же вдохновили рассказы Петра о несметных сокровищах Восточной империи.

— У вас было мало денег, и вы хотели взять их на востоке? — сама себе удивляясь, Эльвара произносила всё более длинные фразы на языке франков.

Лоран кивнул в ответ.

— Кто-нибудь хотел идти до конца, до гроба Господня? — теперь девушка повторила только что услышанное выражение.

— Были фанатики, но совсем мало. Зачем тебе гроб Господень, если ты уже посадил дерево, построил дом и вырастил сына?

— Красивые слова. Я запомню их…  — Эльвара вдруг подумала о своеём любимом педагоге. Он говорил так: «Сначала вы учитесь понимать смысл слов чужого языка, а потом — почувствуете его красоту. Но тот, кто сразу услышит красоту речи, тот —  прирождённый лингвист».

— В армиях Вальтера и Петра были крестьяне и прочая беднота, — продолжал Лоран,—люди были вооружены топорами и дубинами. Никто не соблюдал дисциплину и толком не умел воевать. Мы просто не понимали, куда собираемся идти.

— Крестовый поход бедноты… — вставила Эльвара.

— Да, так нас потом и назвали,— согласился Лоран, уже не удивляясь проницательности девушки. — Расправиться с жидами мы могли, но к настоящему бою не были готовы.

Лоран замолчал, вспоминая. Потом продолжил.

— Мы, люди Вальтера, не участвовали в погромах. Мы первыми отправились на восток. В нашей армии были толпы разношерстных бедняков, а настоящих рыцарей было всего восемь человек. Через несколько дней вслед за нами повёл своих людей Пётр Пустынник. Мы шли на восток вдоль реки Данюб, от её истоков вниз по течению. Река становилась всё шире и полноводнее. Так мы дошли до земель Кальмана, короля венгров.

— И начались битвы?

— А вот и нет. Вальтер договорился с Кальманом, и нас пропустили через земли венгров туда, где начинались владения болгар. На самой границе случилась неприятность, но, слава богу, никто не был убит.

— Что произошло?

— Вальтер с армией переправился через реку к городу Белграду, а  мы, человек пятнадцать, остались в Семлине, чтобы закупить продовольствие. Но венгры на нас напали,  отобрали деньги, оружие и одежду.  Почти голые, мы переплыли широкую реку и добрались до своих. Уже потом я узнал, что Пётр, пришедший в Семлин через несколько дней, увидел на стенах города наши щиты и жестоко отомстил за унижение.

— Как он поступил?

— Пустынник был взбешён, его воины осыпали градом стрел крепостные стены. Семь тысяч венгров вышли на защиту Семлина, но воины Петра перебрались через стену и бросились на венгров, которые пытались убежать через ворота на другой стороне города. Но проход был слишком узким, а прямо за воротами — крутой спуск к Данюбу. Люди Петра убили четыре тысячи венгров, и ещё многих поглотили воды реки. Остальные спаслись на лодках.

— Армия Петра тоже потеряла людей?— спросила Эльвара. Из мнемобанков Нао она помнила, что победители всегда приуменьшают свои потери.

— Да. Тысячу человек.

Эльвара кивнула. Это было похоже на правду.

— Пустынник задержался в Семлине ещё на пять дней, — продолжил Лоран,—когда обнаружил там изобилие зерна, стада овец, без счёта лошадей и питьевую воду. Он решил пополнить запасы для своей армии.

— А Вальтер?

— Вальтер хотел договориться с правителем болгар о закупке продовольствия, но тот поступил совсем не так, как король Кальман. Болгарин посчитал нас мошенниками и запретил своим людям торговать с нами. Голодные крестоносцы начали угонять скот. Это плохо закончилось. Две сотни вооружённых болгар напали на нас. Люди Вальтера разбежались, а некоторые укрылись в небольшой часовне. Я тоже был там…

Лоран замолчал, по его лицу пробежала тень. Эльвара терпеливо ждала продолжения.

— Болгары подожгли часовню. Нас окружал огонь, мы начали задыхаться. К счастью, мне приходилось бывать в таких церквушках, и я знал, что из подвала может вести наружу подземный ход. Я нашёл его и успел вывести несколько человек. Но больше полусотни наших людей задохнулось и сгорело заживо.

Лоран снова прервал рассказ, сделал глоток воды. Воспоминания о тех событиях приносили ему буквально физическую боль. Эльвара терпеливо ждала, желая услышать историю до конца.

— Оставшиеся в живых укрылись в лесу и через несколько дней вышли к богатому городу Ниш. Местный князь принял Вальтера благосклонно. Он выслушал рассказ про наши злоключения и обошёлся с нами по-божески. Накормил, дал оружие и попросил соседних князей пропустить нас дальше на восток. Так мы и дошли до Византиды — столицы Восточной империи. Этот богатейший город расположен по обе стороны широкого, но не длинного пролива, который соединяет два моря и разделяет два континента. Неподалёку от города мы встали лагерем, испросив на то разрешения императора Алексея.

— Того самого, которого разбил Роберт Гвискар возле Диррахия?— с трудом подбирая слова переспросила Эльвара.

Лоран в очередной раз вскинул на неё изумленный взгляд. Эта девушка поражала — иногда она была не в курсе элементарных вещей, а вдруг оказывалось, что она знает то, что мало кому известно. И старик просто кивнул головой.

— Продолжай,— потребовала Эльвара.— Вы дошли до Восточной империи. Но ваша цель была гораздо дальше?

— К тому времени у нас уже не было никакой цели.

— Почему?

— В крестовый поход бедноты шла не армия, а неорганизованное сборище. Уже несколько недель крестоносцы думали только о том, как бы сохранить свои жизни. Они не понимали, зачем оказались так далеко от своих домов. После того, как ромеи переправили нас через пролив, мы подошли к укреплённому Киветоту. Крестоносцы разбились на небольшие группы и занялись грабежом и разбоями — только чтобы не умереть с голоду. Петра они уже ни во что не ставили. Тем более, что Пустынник отправился во дворец по другую сторону пролива. Он хотел добиться поддержки императора.

— А ты?

— Я молился Господу. Тем временем наше войско разделилось на германцев и франков. Германцы захватили крепость Ксеригирдон, откуда было удобнее делать грабительские вылазки, а франки совершили набег на окрестности древней Никеи. Это было чудовищной ошибкой.

— Почему?

— Потому что этот город — столица султана сельджуков Килич-Арслана. Нельзя было будить лихо…

— Кого будить?

— Неважно… Султан собрал войско из пятнадцати тысяч сельджуков и уже через три дня  германцы оказались в окружении. Крепость им не помогла. Тучи турецких стрел смели крестоносцев со стен, сельджуки легко проникли внутрь укрепления, но германцы  сопротивлялись отчаянно, пустив в ход мечи, копья и боевые топоры.

— Они отбились?

— Если бы. Сельджуки не из тех, кто просто так жертвует жизнью. Они подожгли крепость. У германцев был непростой выбор — сгореть, задохнуться или спрыгнуть со стены, чтобы быть убитым кривым турецким ятаганом. Впрочем, некоторых сельджуки брали в плен, но только молодых и красивых.

— Почему?

— А ты сама-то не понимаешь?

Эльвара не ответила, она действительно не понимала. А Лоран продолжал.

— Франки, узнав о гибели германцев, были в шоке. Некоторые требовали немедленно выступить, чтобы отомстить за собратьев. Я пытался вразумить их и умолял хотя бы дождаться возвращения Петра. Но Жоффруа, командир пехотинцев обругал меня последними словами и заявил, что робкие солдаты едва ли ценятся больше, чем храбрые рыцари. Он убедил других командиров, и на следующее утро двадцать пять тысяч крестоносцев, разбившись на шесть отрядов, выступили в сторону Никеи со знамёнами, под шум и крики. Я остался в лагере вместе с другими стариками, больными, женщинами и детьми. Судьбу наших воинов я узнал к вечеру, когда кучка уцелевших франков  вернулась в Киветот и рассказала, что войско попало в ловушку. Они сражались упорно, но туча стрел убила многих лошадей, превратив конников в беззащитных пехотинцев. Вальтер погиб, когда его кольчугу пробило семь стрел.

— А как спасся ты?

— Турки напали на наш лагерь, отбирали деньги, одежду, палатки и вообще всё ценное. Убивали стариков и детей, оставляя в живых только молодых женщин, но вряд ли после этого жизнь была им мила. Неподалеку от лагеря находился заброшенный форт, где укрылось около трёх тысяч крестоносцев. Мы понимали, что нам не избежать судьбы погибших германцев, и беспрестанно молились Господу. И молитвы возымели действие.

— Каким образом?

— С неба сыпался град стрел и к наступлению темноты среди нас уже было много погибших. Но один грек, принявший нашу веру, под покровом темноты выбрался из форта и сумел переплыть пролив, чтобы найти Петра. Тот рассказал о наших горестях императору, и Алексей отправил на помощь нам большой отряд. Так мы были спасены.

Эльвара долго молчала, обдумывая рассказ Лорана. Бедняки первыми ринулись спасать Гроб Господень, но скоро забыли, зачем пошли. Своя рубашка оказалась ближе к измученному нищетой телу, и всё закончилось плохо. А что же делать теперь со стариком?

— Тебе есть где остановиться на ночь?

— Мы нашли заброшенную развалюху на холме у Позитано. Но ты заколдовала моих спутников, и теперь я тут один.

— Не волнуйся за них, они живы…

Глава 11

---

Разговор с Лораном не выходил из головы Эльвары, пока она коротала последние часы тёплой террианской ночи в тюремной палатке. Старик дал много важной информации, но девушка никак не могла придумать, как это поможет ей в поисках Нао и космолёта.

Наутро явился посланник от Боэмунда с поручением доставить колдунью к началу утренней трапезы. И вот Эльвара вновь предстала перед предводителями норманнов, осадивших мятежный Амальфи. Её посадили за дощатый неказистый столик поодаль от великого графа и его племянников.

Неожиданно на пыльной дороге, спускавшейся с холма, показалась группа всадников. Рожер  всмотрелся вдаль и, разглядев гербы на щитах, удовлетворённо крякнул.

— Ещё Отвили пожаловали. И кого это там несёт?

 Боэмунд, напряжённо разглядывавший гостей, ответил дяде:

— Кажется, Танкред из Таранто, мой племянник. Зачем он здесь?

— Сын твоей сестры Эммы?

Боэмунд кивнул.

— Достойный рыцарь, хоть и молодой,— похвалил великий граф, — но Отвиль только по материнской крови.

Впереди всех скакал высокий худощавый молодой человек в длинном желтом одеянии поверх дорогой рыцарской кольчуги. На его синей накидке, закреплённой на плечах был нашит красный матерчатый крест. Рыцарь спрыгнул с коня и поклонился великому графу. Густая чёрная борода не могла скрыть улыбку радости от встречи с родственниками.

Боэмунд поднялся навстречу племяннику и похлопал его по плечу.

— Рассказывай! Ты ведь не так просто приехал?

Танкред почтительно поклонился великому графу, потом тепло поприветствовал Боэмунда и небрежно махнул рукой в сторону Рожера-младшего и Гвидо. Начал с места в карьер:

— Нам нужно отправляться в крестовый поход! Все норманнские рыцари просят тебя возглавить нашу армию. Там, на востоке мы найдём земли и сокровища, более достойные нашей славе, чем захолустный Таранто.

Танкред исподлобья бросил взгляд на Рожера-младшего, из-за которого его дядя лишился почти всего наследства — ведь старшего сына Роберта несправедливо считали незаконнорожденным. Боэмунд молчал, ожидая продолжения.

— Пять армий рыцарей собираются на восток,— начал рассказ Танкред.— Одну ведёт Гуго, брат французского короля. Но ведь он же тупой!

— А сам король?

— Филипп не может, его отлучили от церкви за то, что он женился на любовнице.

Боэмунд кивнул и усмехнулся.

— А ещё кто?

— Армия норманнов с севера, Годфруа Буйонский с братьями, граф Раймунд из Тулузы и не только они.

— И норманны с юга Италии, то есть, мы… — Боэмунд задумался, — вчера одна колдунья предсказала мне поход на восток. Выходит, она была права?

И тут Боэмунд вспомнил, что колдунья должна быть где-то здесь. Он же сам приказал привести её к завтраку, чтобы получше рассмотреть в лучах утреннего солнца. Взглядом он нашёл Эльвару и сделал ей знак приблизиться. Девушка подошла неспешным, горделивым шагом, и сердце  Боэмунда приостановилась от её прелести и, вдвойне, от её недоступности. Потом он вспомнил, что юная колдунья предложила сопровождать его на восток, и его сердце пошло дальше.

— Ты знаешь, с какой целью рыцари направляются на восток?

Эльвара кивнула.

— Сможет ли наш отряд быть там первым?

— Нет, первыми были отряды Петра Пустынника и Вальтера Сан-Авуара, но их судьба незавидна.

Боэмунд внимательно посмотрел на неё.

— Значит, ведьмы видят не только будущее, но и прошлое?

Эльвара улыбнулась.

— Ничего волшебного. В Позитано, в заброшенном домике на холме укрылся старый Лоран, франкский священник. Пошлите за ним.

В Позитано тут же отправили конную повозку. Пока ждали Лорана, Танкред и его люди едва успели передохнуть от долгого пути и насытиться. Наконец, повозка вернулась, старый священник с трудом выбрался из неё и остановился перед великим графом, сразу поняв, кто тут хозяин. Он стоял, ссутулившись и чуть покачиваясь.

— Говори, всё что знаешь,— приказал ему Рожер-младший. Он уже успел сообразить, насколько упростится его жизнь, если Боэмунд отправится в крестовый поход и больше не будет терроризировать его постоянными набегами.

Но тут подошла Эльвара и вежливым, но твёрдым тоном обратилась к Рожеру-старшему.

— Великий граф, распорядитесь, чтобы Лорана накормили. Он стар и голоден, а если будет сыт, то расскажет больше и точнее.

В уголках старческих глаз властителя Тринакрии мелькнули удивление и добрая улыбка, и он отдал распоряжение. Когда монах насытился, Эльвара сказала:

— Расскажи всё так, как ты рассказывал мне, — и сделала знак слугам, чтобы они наполнили вином кубок и подали старику. Рожер кивнул, и удивлённые слуги подчинились. Лоран сделал первый глоток и заговорил старческим надтреснутым голосом.

---

Когда он закончил, норманны долго молчали. Наконец, великий граф спросил:

— А как ты оказался здесь?

— Вместе с несколькими рыцарями-франками мы отправились в долгий путь домой. Дорога была тяжёлой. У нас не было лошадей, а деньги скоро закончились. Мы сбились с пути и не попали в земли болгар. Наш путь прошёл южнее, мимо Диррахия. Потом нашли посудину, которая переправила нас в Бари. Там мы узнали, что вожди норманн воюют у западного моря, и мои спутники решили предложить им свои услуги, чтобы заработать хотя бы на возвращение домой.

— Диррахий… знакомые места,— протянул Боэмунд, там мы с отцом разбили армию ромеев.

— Сишельгайта тогда тоже приложила свой меч,— вдруг вмешалась Эльвара, вспоминая записи Нао и свой незавершенный диплом.

Рожер-старший и племянники уставились на неё, как будто увидели впервые.

— Да, она тебя не очень любила, вот из-за него, — Эльвара кивнула в сторону Рожера-младшего,— но всё равно, она была великой воительницей, хотя и лангобардкой.

— Ты смеешь дерзить, колдунья,— на костёр её!— заорал Рожер-младший.

— Уймись,— успокоил его великий граф,— это дела минувшие. Колдунья всё правильно рассказала, только вот откуда она это знает?

Рожер смотрел на Эльвару пронизывающим взглядом, а она впервые не могла найти ответа, хотя понимала — отмолчаться не получится. И тут проявилось то, что не раз случалась с Нао в безвыходных и неловких ситуациях. В голову как яркая вспышка пришла идея, как можно правдоподобно соврать.

— Мне рассказал об этом двоюродный брат. Он служил у Марка… эээ… у Боэмунда ординарцем.

Мало кто знал, что Боэмунду при крещении дали имя Марк, и ещё меньше, кому позволено было называть его этим именем. Рожер молча перевёл взгляд на старшего племянника, но тот и сам уже был готов разоблачить наглую и лживую колдунью.

— И как его звали?

— Сальвато! — выпалила девушка.

Боэмунд наморщил лоб.

— А! Тот сообразительный парень… Твой кузен? Я давно его не видел.

— После того, как он сопроводил тебя, больного, в Бари и вылечил, он вернулся к своей семье.

— Этот мальчик был лекарем?— удивлённо наморщил лоб Рожер-старший,— я помню его, мы тогда взяли Палермо. Странноватый такой малыш, как, впрочем, и его отец.

— Нет, лекарем он не был. Но я дала ему чудодейственное снадобье. Я же фея. И он давно уже не малыш,— Эльвара улыбнулась великому графу.

— И как выглядело снадобье? — продолжил Рожер свой допрос.

— В виде зелёных шариков, он должен был давать больному по одному в день.

— Да, так всё и было,— подтвердил Боэмунд,— а где твой брат? Ты можешь его привести сюда? Я бы снова принял его на службу.

— Я не знаю где он сейчас, но могу попробовать отыскать. У нас ведь ещё есть время до начала похода?

— Жду вас обоих в Бари через месяц. Доберётесь?

— Это не трудно, но у меня будут расходы.

Боэмунд достал туго набитый кошелёк и швырнул его Эльваре.

— И записку, чтобы он мне поверил.

— Твой брат тебе может не поверить?

— Он же не родной.

Боэмунд усмехнулся, подозвал писаря и что-то тихо продиктовал ему на ухо. Взял исписанный пергаментный свиток, подписал своей рукой и даже приложил к сургучу скромную печать графа Таранто. Протянул Эльваре.

---

Вечером Эльвара разыскала заброшенный домик у Позитано. Под мелким прохладным дождём она поднималась на один холм за другим, инопланетные ботинки предательски скользили по грязи и камням, покрывавшим крутые склоны.

Лоран неподвижно лежал на ворохе сена в углу с закрытыми глазами. Девушка приблизилась и прикоснулась к его плечу.

— Где твои спутники?

Старик с трудом открыл глаза, не сразу разобрав кто перед ним. Сел и  огляделся.

— Не знаю. Наверное, пошли искать пропитание. Мы скоро умрем здесь от голода.

Эльвара опустилась на сено рядом с Лораном и тихо спросила:

— Послушай, старик. Чего ты хочешь более всего в своей жизни?

— В моей жизни? Она уже почти закончилась. Тут, где даже зимой вместо снега идёт дождь…

— И всё же?

Лоран закрыл глаза и долго молчал. Потом ответил:

— Хотя бы на один день оказаться под сенью лесов Иль-де-Франс.

Теперь надолго задумалась Эльвара.

— Старик, расскажи, как далеко твой дом от берега моря. Где это место?

— От моря далеко, но не очень. На берегу пролива, который отделяет Нормандию от острова Ангелов, есть большая гавань. В неё впадает широкая река, которая течёт из наших мест, делая множество изгибов.

— Как называются река и гавань?

— Река исстари называется Секвана, а гавань находится возле монастыря Гравиль. Там новый  замок Гийома Мале, который вместе с Вильгельмом Бастардом завоевал остров Ангелов.

Эльвара снова надолго задумалась. Лоран сидел рядом с ней, глядя перед собой невидящими глазами. Наконец, девушка приняла решение.

— Старик, твоё желание трудно исполнить. Но я попробую. Твой рассказ о походе бедноты на восток был для меня очень полезен. А феи не любят оставаться в долгу. Помнишь то место на берегу, где ты поведал мне о своих злоключениях? Будь там завтра на рассвете, а я пока пойду приготовлю то, что мне нужно для этого чуда.

Произнося всё это, Эльвара сама изумлялась, сколько слов и речевых оборотов впитало её подсознание за несколько последних дней, и как легко они появлялись в нужные моменты. Она даже не всегда отдавала себе отчёт, на каком из языков  говорит — на местном, как Пьетро, на языке норманнов или на языке франков. Два последних, впрочем, были довольно похожи.

---

Ночь Эльвара провела в космошлюпке без сна. Сначала она подумала, что скоропалительное решение отправиться в направлении, противоположном крестовому походу, было ошибкой. Потом она посчитала, что у неё достаточно времени, пока Боэмунд соберёт для похода рыцарей-норманнов со всего юга. И, наконец, ей вспомнился старый наолинский мем: «Всё, что ни случается — к лучшему. Особенно то, что происходит спонтанно». Этот мем противоречил неписанному закону «Планируй и исполняй», поэтому его обычно произносили в шутку.

Она вывела на экран карты Терры и начала их изучать. Некоторые топонимы на картах были снабжены голосовыми пометками, очевидно, полученными из мнемобанков семи сивилл и Нао. Пометки плотно покрывали точки на италийском полуострове и местностях к югу и востоку от него, Эльвару же интересовали север и запад.

Тем не менее, сопоставив рассказы Лорана и летописца Малатерры, который она нашла в мнемобанке Нао, девушка без труда локализовала Нормандию и отделённый от неё проливом остров Ангелов или Альбион, как его именовали разные голосовые метки. Лишь одна большая река, впадающая в широкую гавань, нашлась в этой части пролива.

Чтобы догадаться где находится  Буасси Сан-Авуар, родной город Лорана, Эльвара, проследила многочисленные изгибы реки от устья вверх. Единственный голосовой топоним на берегу реки был сделан по записям сивиллы, которая жила в загадочном городе Троя. Отмечен был город «Парис», который то ли назвали в честь павшего героя древней войны, то ли герой был родом из этого города. Комментарий к топониму сообщал, что информация сомнительна и требует дополнительного исследования. Вспоминая, что Лоран упоминал город Парис, как столицу земли франков, Эльвара решила, что и Буасси Сан-Авуар расположен где-то здесь.

Теперь оставалось самое простое — решить, как добраться до гавани в Нормандии. Путь по морю вел вокруг очень большого полуострова на западе. Кроме того, он проходил через пролив, соединяющий море с безбрежным океаном. Эта точка на карте была помечена голосовым топонимом «Колонны Геркулеса». В комментариях к топониму было написано, что по древним поверьям здесь находится конец света. «Место, конечно, интересное,— размышляла Эльвара,— но сколько времени отнимет этот крюк?» Нужен был более быстрый путь.

К утру решение созрело. Девушка вынырнула из изумрудной пещеры, прихватив с собой пульт дистанционного управления космошлюпкой, кое-какие медицинские средства и герметичный пластиковый мешок с дыхательным аппаратом. Спрятав всё это в скалах, она уселась на травку среди камней и стала ждать Лорана, беспечно напевая весёленькую мелодию, услышанную накануне в Позитано.

Я под вечер, я под вечер шёл вдоль моря
Я искал одну красотку,
В красной юбке, белой блузке так изящна
Чтоб сводить меня с ума.

Тиритомба, Тиритомба,
Тиритомба, Тиритомба, —ей кричу,
Тиритомба, Тиритомба,
Тиритомба, — ей кричу!

Наконец, старик появился. Как всегда, он был голодным. Эльвара дала ему две питательные таблетки, но одна из них на этот раз содержала сильное снотворное. Когда Лоран заклевал носом, девушка быстрым движением прикоснулась к его предплечью, сделав инъекцию. Старик впал в глубокую медикаментозную кому.

Теперь действовать кнужно было быстро. Эльвара упаковала тело старика в пластиковый мешок и включила в нём подачу воздуха. Потом она достала пульт и подняла космошлюпку на поверхность. Затащила мешок с телом внутрь и задраила люк. Теперь можно было начать путь на северо-запад.

Первая часть пути шла  вдоль берега Италийского полуострова. В толще воды это заняло бы более суток, поэтому Эльвара приняла решение плыть по поверхности. Она отвела космошлюпку на безопасное расстояние от берега и передала управление авто-штурману. 

После двух бессонных ночей её сильно тянуло ко сну, и, чтобы отвлечься, девушка развернула свиток Боэмунда. Для этого ей понадобился лазерный резак, который мог как отклеить сургучную печать, так и потом вернуть её на место.

Текст был на плохо знакомом ей языке норманнов, а не на более привычной латыни. Эльвара уже понимала его на слух, но буквы пока плохо соотносились со звуками, и пришлось достать лингвистические мнемовизоры. Больше всего она ломала голову над оборотом Hrōþ-berht, пока не догадалась, что он означает «сияние славы». Получалось вот что.

Сальвато, мой друг.
В блеске славы мы вернёмся из Йерушалаима,
если отправимся туда вместе.
Жду тебя.
Марк из Таранто

Довольная проделанной работой, Эльвара закрыла глаза, но открыть их уже не получилось. Она провалилась в глубокий сон, который был красочен и странен.

Эльваре снилось, как караван рыцарей двигается на восток. Почему-то воины не ехали на лошадях, а плыли над землёй на мобилях новейшей наолинской модели. Кавалькаду возглавляли, мило беседуя между собой, Боэмунд и Витто, погибший член экипажа её космолёта. Витто учил Боэмунда  пользоваться биопистолетом и доказывал, что с таким оружием можно завоевать Йершалаим, не убив ни одного мусульманина. Эльвара смотрела на них как бы со стороны, пытаясь понять, какой из мужчин ей нравится больше.

Во время привала Витто взлетел в небо, за ним устремились остальные мобили, все без людей, и вдруг высоко в небе превратились в огненные шары, падающие на землю.

К Боэмунду подошёл великий граф Рожер и начал учить его уму-разуму: «Не нужен тебе Йершалаим. Найди что-нибудь попроще, но только твоё!»

Потом Боэмунд взгромоздился на лошадь, остальные рыцари всё ещё отдыхали. Боэмунд закричал «Подъём», но никто не пошевелился. Боэмунд прокричал «Подъём» ещё трижды, потом ещё десять раз, всё громче и громче. После двадцатого возгласа Эльвара проснулась. Но не сразу. Крики Боэмунда ещё звучали в ушах, но вокруг были уже не окрестности Амальфи, а тесная кабина космошлюпки, тело тихо посапывающего Лорана и пульт управления.

Эльвара села, пытаясь отделить сон от реальности. Получалось, что разбудил её вовсе не Боэмунд, а звуки акустического будильника, который включался лишь в экстренных случаях. Кроме того, оказалось, что шлюпка плывёт под поверхностью, а значит авто-штурман выполнил погружение из-за какой-то опасности. Или из-за того, что их кто-то мог  заметить. Эльвара робко открыла журнал событий авто-штурмана, но для неё он был филькиной грамотой — в этой области знаний ей не хватало. Кажется, был принят какой-то внешний сигнал, но какой?

«Я что-то пропустила?»

Эльвара отключила авто-штурман и взяла управление в свои руки. Поднялась на поверхность, чтобы оценить обстановку. Приблизилась к берегу, осознавая риски. Осмотрелась.

Солнце было уже низко, освещая берег и море последними лучами. На высоком берегу стояла церковь. Эльвара включила оптику и приблизила изображение. Ещё ближе…

Рядом с церковью стояла фигура девушки, всматривающейся в море. Нет, это был не человек, а статуя, но сделанная очень искусно. Волосы растрепались от ветра, а руки были протянуты в сторону морского горизонта. Платье свободного покроя развевалось на ветру, а длинный его разрез оставлял неприкрытым одну из длинных стройных ног. Скульптор мастерски нашёл грань между красотой и приличием, но не нарушил эту грань.

Кто эта девушка и кого она зовёт из бурного моря?

Эльвара вывела оптику на максимум и вздрогнула. В скульптуре было что-то знакомое, но что? Девушка плюхнулась обратно в кресло и закрыла глаза, пытаясь понять, что её так зацепило. Тщетно.

«Сюда нужно будет вернуться»,— подумала  она.

Глава 12

---

Где же я нахожусь?

Эльвара бросила взгляд на электронную карту. Бортовой робот вычислял расположение космошлюпки по сложным алгоритмам, которые распознавали контуры береговой линии, оценивали расстояния до разных её точек и накладывали эти данные на давно уже разработанные карты Терры.

Медленно скользящий по карте маркер указывал, что космошлюпка почти достигла большого города Дзено. Дальше береговая линия круто уходила на запад, и  поворачивала в сторону Колонн Геркулеса. До них по воде было двое суток пути, и Эльвару это никак не устраивало. Она решила пересечь землю франков по воздуху, но нужно было дождаться ночи. Лететь днём, даже в режиме расфокусированной светоимитации, было бы  неразумно. Не хватало ещё подарить франкам новую сказку про облако, летающее навстречу ветру.

Зимой день был коротким. Эльвара едва успела до наступления темноты построить маршрут с указанием всех режимов полёта. Дальше было просто. Авто-штурман послушно отвёл шлюпку подальше в море, включил светомаскировку и бесшумно поднял лодку в воздух. Полёт над землёй франков не занял и часа, и вот Эльвара уже вытащила Лорана на берег бухты, над которой возвышался недостроенный монастырь, ввела в безжизненное тело антидот и отправила шлюпку на дно. Девушка перевела тело пожилого священника в сидячее положение, привалив его к толстому дереву, а сама расположилась за соседним кустом и с невозмутимым видом снова начала напевать привязчивую песенку про Тиритомбу.

Через некоторое время Лоран открыл глаза и осмотрелся вокруг. Кряхтя поднялся на ноги. Повернулся к стенам аббатства, за которыми виднелась церковь и недостроенный замок Гийома Мале. Старик привычным жестом перекрестился и вдруг замер, потом закрутил головой в разные стороны. В устье реки возле деревушки, был пришвартован большой и богато снаряжённый корабль. Лоран, неуклюже прихрамывая, побежал к берегу, схватил капитана за руку и спросил:

— Это Гравиль?

Капитан высвободил руку из дрожащих пальцев Лорана.

— С утра был Гравиль, а что?

Под удивлённым взглядам капитана Лоран рухнул на колени и стал целовать мокрый песок. Потом плашмя лёг на землю и, разбросав руки замер, будто пытался заключить её в объятия.

— Старик, тебе нехорошо?— спросил капитан.

— Мне хорошо. Мне очень хорошо! — старик остервенело крестился, вновь слыша звуки родного языка. — А ты не видел тут прекрасную фею?

Капитан покрутил пальцем у виска и пошёл к кораблю — вода прибывала.

Эльвара спряталась в кустах, натянула транспарентный комбинезон и включила режим максимальной маскировки. Стараясь двигаться бесшумно и как можно плавнее, чтобы не нарушать прозрачность, она приблизилась к кораблю. Старик уже поднялся с родной земли и подошёл к капитану.

— Месье, а куда Вы направляетесь?— спросил он.

— До Руана.

— Только до Руана? Возьмите меня хотя бы туда, мне нужно вернуться к моим прихожанам в Буасси Сан-Авуар.

— Нет, не могу. На корабле очень важная персона. Если обнаружат постороннего, мне не сносить головы.

С трапа корабля спустился мужчина лет тридцати, одетый в роскошные одежды в  сопровождении свиты.

— Когда мы поплывём, капитан? — спросил он.

— Ваше сиятельство, нужно дождаться прилива, иначе наш корабль сядет на мель в устье Секваны.

— Долго еще? Когда же мы будем в Руане?

— Если ветер не изменится, завтра днём.

Тут из-за спины капитана протиснулся Лоран и упал на колени.

— Ваше сиятельство! Я узнал Вас. Вы — Роберт, граф Фландрии. Я видел Вас на соборе в Клермоне. Умоляю вас, окажите мне услугу,— и Лоран попытался поцеловать сапог графа, но тот отстранился.

— Кто ты и что ты тут делаешь?

— Я старый несчастный настоятель церкви из Буасси Сан-Авуар. Я ищу путь домой. Возьмите меня на Ваш корабль.

— Но как ты тут оказался?

— Мы возвращались из похода на восток. Мы добрались до Амальфи. Я даже видел великого графа Рожера и его племянника Боэмунда. А потом добрая фея перенесла меня сюда.

— Кто перенёс?

— Фея.

— Ваше сиятельство, это сумасшедший,— шепнул капитан.

Но Роберт задумался.

— Старик, ты пошёл на восток с армией бедноты?

— Да, да!

— Кто был вашим предводителем и где они сейчас?

— Сэр Вальтер был убит турецкими стрелами, а Пётр Пустынник остался в Византиде, он ждёт рыцарей-франков на помощь.

— На корабле найдётся место, чтобы взять этого несчастного? — граф повернулся к капитану. — Пусть по дороге расскажет мне всё, а я сам решу, несёт ли он бред сумасшедшего или взаправду что-то знает. Я как раз направляюсь к Роберту Куртгёзу, графу Нормандии, чтобы обсудить поход на восток.

Эльвара стояла, стараясь не шелохнуться в своём маскировочном костюме, чтобы не выдать себя ни движением, от которого могла сбиться маскировка, ни скрипом прибрежной гальки. Имена обоих графов — из Фландрии и из Нормандии— на слух сильно напоминали фразу «сияние славы» из записки Боэмунда. А имя Куртгёз она поняла сама — «короткие штанишки». Получалось, что граф Нормандии Роберт Куртгёз пребывал в блеске славы в коротких штанишках! Эльвара чуть не прыснула со смеху от этой мысли, но потом подумала «А вдруг на Терре короткие штаны — признак высшего достоинства и славы?»

И тут идея яркой вспышкой осветила ее мозг. Она тихо отошла к своей котомке, выключила транспарентность, надела длинное платье террианского покроя, на голову накинула капюшон и стремглав бросилась в сторону монастыря Гравиль. За два часа она собиралась провернуть непростую операцию.

У стен аббатства Эльвара притаилась в кустах и принялась ждать. Наконец, она увидела того, кто был ей нужен. В сторону ворот направлялся одинокий монах, одетый в тёмный балахон с капюшоном, откинутым за спину. Эльвара быстро догнала его.

— Здравствуй. Как твоё имя?

— Танкред, а что?— монашек оказался довольно молодым. Он удивлённо смотрел на необычную девушку, прислушиваясь к её странному выговору.

— А куда ты так спешишь? — спросила она.

— В монастырь, поклониться мощам Святой Онорины.

— А почему ей нужно поклоняться?

— Всем святым нужно поклоняться. Просто так святым не назовут. Для этого нужно совершить чудеса.

— И что она совершила?

— Она была за нашего Христа, когда император был против него. Онорину убили и бросили в Секвану. Но христиане выловили тело из реки и с тех пор ей поклоняются.

— Это и есть то чудо, которое она совершила?

— А ты сомневаешься? Ты вообще кто такая?

На этот вопрос Эльвара отвечать не стала и перешла к делу.

— Слушай, продай мне свою одежду

— Хм, если натурой будешь платить, одного раза не хватит,— осклабился монашек, явно приняв предложение девушки за шутку. Но тут же смутился — цель его богоугодного визита в монастырь не вязалась с его грешными мыслями. Но Эльвара не поняла его слов.

— Какой ещё натурой?— спросила она и вытащила из кармана заранее приготовленную монетку.

Увидев золотой византийский гистаменон, Танкред забыл про натуру. Его голову посетила другая грешная мысль, и руки сами потянулись к золотому кругляшу, но Эльвара сжала кулак.

Опять переплатила!

— Снимай балахон!

Вскоре монашек остался в дырявых подштанниках.

– Это тоже снимай, а то больно дорого получается.

Танкред нерешительно переводил взгляд с лица девушки на кулак в котором была зажата вожделенное монета, но всё-таки починился. Он почти полностью разделся, только бёдра были обтянуты белой тряпкой.

– А теперь помоги мне все это надеть.

Эльвара без тени смущения сбросила свое платье, оставшись в транспарентном костюме. Её не волновало, что Танкреду она казалась обнаженной. Он уставился на выпуклости выше её талии, не смея перевести взгляд ниже. Однако тряпка на его бёдрах начала предательски оттопыриваться.

– Чего уставился? Давай помогай.

– А может, всё-таки натурой? – Спросил монашек.

Теперь до Эльвары дошло, что он имел ввиду. Но у неё уже была проверенное средство от излишне похотливых терриан. Чтобы его применить, пришлось достать биопистолет. Так и нашли незадачливого Танкреда возле монастырской стены, почти обнаженного и почти неподвижного с золотой византийской монетой, венчавшей главное мужское достоинство.

А Эльваре пришлось самостоятельно разбираться в тонкостях монашеских исподнего и верхней одежды. И делать это нужно было быстро, времени оставалось в обрез. Вскоре её  можно было легко принять за скромного молодого монаха, и в таком виде она вернулась к кораблю, который уже поднимал паруса, чтобы плыть вверх по реке.

— Мсье, — обратилась она к капитану,— у меня срочное послание к графу Роберту.

Граф Фландрии ещё не успел подняться на борт и удивлённо обернулся на слова юного и стройного монашка. Маскировка сработала! Все-таки средний рост наолян немного превосходил рост жителей Терры, пышные волосы Эльвары были скручены на голове, прижаты невидимым маскировочным комбинезоном и закрыты капюшоном монашеской хламиды, а её и так небольшая грудь была совсем незаметна под балахоном.

— Что за послание? От кого?

— Прошу нижайшего почтения, ваше сиятельство, — будучи почти дипломированным космическим лингвистом, Эльвара стремительно усваивала тонкости местного этикета,— прошу прощения, послание адресовано его сиятельству Роберту Куртгёзу, герцогу Нормандии. Не могли бы Вы мне оказать высочайшую помощь и отвезти до Руана на Вашем корабле?

— Как твоё имя, юноша?

— Эльва…эээ…дар!

— Как? Элеватор?

— Нет, ваше сиятельство, Эльдар!

— Если ты везёшь послание графу Нормандии, с какой стати я должен помогать тебе?

— Ваше сиятельство, я, наверное, не совершу большого преступления, если открою секрет и сообщу, что послание касается похода на восток, к гробу Господню. Граф Роберт Куртгёз, наверняка посвятит Вас в его суть, и чем раньше он это сделает, тем лучше.

— А ты сам-то как сюда попал?

— Верхом, но моя лошадь не перенесла длинного пути. Остаток я плыл на корабле.

— И где ты сел на корабль?

Вопрос был трудный. Вчера  Эльвара знала только один топоним на земле франков —город Парис. За сегодня добавились еще два — Гравиль и Гавр. Она восстановила в памяти карту и прикинула, где это могло бы быть. И начала вдохновенно фантазировать.

— Я следовал указаниям моего хозяина. Сначала несколько дней я скакал на север по берегу моря. Так можно было избежать преодоление горных перевалов.

Потом береговая линия свернула на запад, но я продолжал скакать вдоль берега, который причудливо извивался то на юг, то на север. Я миновал большой порт и потом большое озеро. Ещё через несколько часов, как мне и было сказано, я доскакал до широкой реки и повернул вдоль неё направо, вверх по течению. Через три дня пути я должен был перебраться через реку и повернул на запад, чтобы добраться до другой реки и скакать вдоль неё. Эта река должна была привести меня к городу Париса, а потом и до Руана.

Но я сделал ошибку, повернув на запад слишком рано. Я действительно добрался до реки, но не до той, которую искал. Я понял это не сразу. Вдоль берега этой реки я миновал несколько городов и добрался до моря. Только тогда я осознал свою ошибку.   Мой конь пал от долгого пути, но я нашёл корабль, капитан которого доставил меня сюда.

Развешивая всю эту лапшу на уши графа и его свиты, Эльвара прислушивалась к их мыслям, чтобы понять, верят ли ей. Но жители Фландрии плохо знали географию земли франков, и уровень доверия она оценила в семьдесят процентов. Но тут вмешался капитан.

— Похоже, добрый юноша, ты поднимался вдоль Роны и должен был найти Секвану, чтобы спуститься вдоль неё до Руана, но, повернув слишком рано, оказался у реки Луа, вдоль которой миновал Орлеан и добрался до Нанта, главного города Бретани. Там правит герцог Ален Четвёртый.

Капитан отлично знал все реки, впадающие в море, но он гораздо хуже разбирался во внутренней географии земли франков. Но он был горд, что дополнил наименованиями рассказ Эльвары, и совсем не собирался устраивать ей экзамен.

— Да, точно, Бретань! — подтвердила Эльвара, — мне так и говорили местные жители, когда я спрашивал, как попасть в Нормандию.

Теперь и граф поверил в фантазии Эльвары, но его разбирало любопытство.

— Кто же твой хозяин, который отправил такого молодого курьера в столь трудный путь?

— Я не имею права раскрывать его имя, пока не доставлю послание его сиятельству Роберту Куртгёзу. Таков приказ моего хозяина. Но я уверен, что граф Нормандии сам сообщит его Вам, ведь вы оба, как и мой хозяин, готовитесь к трудному походу на восток!

Глава 13

---

На корабле старый Лоран в очередной раз рассказывал графу историю своих злоключений во время крестового похода бедноты. Поминутно он замолкал и с видом абсолютно счастливого человека оглядывал родные просторы по обеим сторонам реки. Потом делал вздох полной грудью и продолжал рассказ.

Эльвара старалась не попадаться ему на глаза, опасаясь, что он узнает её несмотря на маскировку.

Уже через день она была в замке Руана и стояла перед двумя сиятельными особами.

— Это Эльдар. Он привёз тебе секретное послание,— сказал Роберт, граф Фландрии.

— Что ещё за послание? От кого? — удивился Роберт, герцог Нормандии.

Эльвара внимательно оглядывала Роберта Куртгёза, пытаясь понять, за что его называют «короткие штанишки». Граф был невысок ростом, даже ниже её самой, и девушка решила, что причина как раз в этом. Как бы то ни было, длинный он или короткий, но титул графа Нормандии требовал уважительного отношения.

— Говори, у меня нет секретов от его сиятельства!— нетерпеливо потребовал Куртгёз.

 Эльвара достала свиток и молча отдала его. Оба Роберта первым делом начали разглядывать печать.

— Боэмунд из Таранто! — воскликнул Роберт Куртгёз.

— Мы, норманны, все родственники. Мать Боэмунда Альберада — двоюродная сестра моего отца. А сам отец — троюродный брат первой жены великого графа Рожера, дяди Боэмунда.

Пока Роберт из Фландрии мучительно пытался осознать цепочку родственных связей, Эльвара, с её профессиональной памятью космического историка и лингвиста,

восстановила картину гораздо быстрее. Она почтительно поклонилась и добавила:

— Первой женой Рожера Боссо была Юдита из Эвре. Она умерла двадцать лет назад.

— Правильно юноша,— подтвердил Куртгёз, — тебе и это известно?

— Я слуга Боэмунда и знаком с Хрониками Готфрида Малатерры, летописца братьев Отвилей.

По крайней мере, последнее было правдой, спасибо мнемобанкам Нао.

Куртгёз кивнул, сломал печать, развернул свиток и удивлённо уставился на лаконичное послание. По выражению его лица Эльвара поняла, что язык норманнов юга заметно отличался от англо-норманнского, к которому привыкли в Руане. Наконец, Куртгёз прочитал:

Мой друг и спаситель!
Роберт, мы вернёмся из Йершалаима,
если отправимся туда вместе.

Жду тебя.
Марк из Таранто.

— А почему Марк?— спросил граф Фландрии.

— Это имя, данное при крещении, его знают только ближайшие друзья.

— Но здесь написано «сальвато», а не «сальваторе». Спасённый, а не спаситель,— не унимался граф Фландрии.

— Наверное спешил, не дописал две буквы,—ответил Куртгёз и снова повернулся к Эльваре,— а на словах Боэмунд что-нибудь просил передать?

— Только две вещи. Первое: армия норманн с юга Италийского полуострова скоро выйдет в поход к гробу Господню, очень ждёт поддержки из Нормандии.

— А второе?

— Боэмунд испрашивает Вашего позволения, чтобы его слуга, то есть я, мог бы присоединиться к Вашей армии и следовать вместе с ней до тех пор, пока мы не встретим Боэмунда в Италии или в Византиде.

Куртгёз задумался. Его сердце уже стремилось на восток, но были кое-какие проблемы, которые следовало уладить. Наконец, он сказал:

— Я объявлю своё решение через двое суток. Здесь, послезавтра в полдень. Эльдар тоже должен прийти. А пока разместите его в северном крыле замка…

---

Образовался свободный день, и Эльвара решила потратить его, чтобы разобраться, как на Терре люди достигают вершины власти. Из мнемобанков она уже знала о законе «примогенитуры» — передаче власти от правителя к его старшему сыну, но были нюансы. Поэтому её интересовали отцы двух Робертов — герцога Нормандии и графа Фландрии. Она даже запланировала после возвращения на Наолину сочинить трактат на эту тему. Болтливость служанок и кухарок замка, которым был симпатичен посыльный с далёкого юга, была ей в помощь.

Сразу выяснилось, что два Роберта были кузенами, потому что Матильда, мать Куртгёза, приходилось родной сестрой Роберту Фризскому, отцу графа Фландрии.

Первым делом Эльвара отправилась с расспросами к людям из Фландрии. Дед нынешнего правителя Бодуэн Шестой получил графство от своего отца Бодуэна Пятого, с этим всё было понятно. Но потом начались сложности.

Бодуэн Шестой неожиданно умер. У него был младший брат Роберт Фризский и малолетний сын Арнульф. По правилам примогенитуры графство унаследовал Арнульф, но Роберта это совсем не устраивало. Он затеял войну, в ходе которой прикончил своего неудачливого племянника и узурпировал власть. Сыном Роберта Фризского и был Роберт Второй, нынешний граф Фландрии.

Два факта зафиксировала для своей будущей монографии Эльвара. Во-первых, постоянно повторяющиеся имена правителей, что часто приводило к путанице. И во-вторых, необъяснимое, фанатичное стремление к власти, ради которой не возбранялось  и  прикончить близкого родственника.

Занеся это в мнемобанк, Эльвара отправилась с расспросами к норманнам. Здесь всё было ещё интереснее. Дедом Куртгёза был легендарный Роберт Дьявол, у которого была любимая женщина Арлета и сын Вильгельм от неё. Арлета была низкого происхождения, и церковный брак для герцога Нормандии с ней был невозможен. Поэтому Вильгельм считался незаконнорождённым. Его так поначалу и называли — Вильгельм Бастард. Но никто  не мог помешать Роберту Дьяволу передать ему власть в Нормандии, других сыновей всё равно не было.

После успешных военных действий Вильгельм стал королём на острове Ангелов. Новые подданные не захотели называть своего короля «бастардом» и торжественно переименовали его в Вильгельма Завоевателя.

Роберт Куртгёз был старшим сыном Вильгельма, и, казалось, ничто не могло помешать ему со временем унаследовать и корону англов, и герцогство в Нормандии.

Но на Терре ни в чём нельзя быть уверенным. Вильгельма ждала нелепая смерть. С возрастом он стал очень тучным. Как-то его лошадь оступилась, пробегая по краю пожарища, и проткнула гигантское королевское брюхо острой деталью седла. Через полтора месяца мучений и раскаяний Вильгельм умер, несмотря на старания лучших лекарей.

«И принял он смерть от коня своего» занесла Эльвара в мнемобанк.

И тут выяснилось, что Вильгельм в конце жизни осерчал на Куртгёза за то, что тот слишком торопился с получением титула герцога, и завещал корону англов другому сыну — Вильгельму Руфусу, то есть «Рыжему». Нормандия, однако, досталась Куртгёзу, потому что местная знать в один голос требовала соблюдения примогенитуры — из этого правила тут не допускали исключений.

Вот так Куртгёз и Руфус, родные братья, возненавидели друг друга, что не мешало им время от времени заключать взаимовыгодные соглашения.

«Как всё запутано на Терре», — подумала Эльвара и стала с нетерпением ожидать новой встречи с правителями.

---

Прошло два дня. Вся знать Нормандии, князь Фландрии и примкнувшая к ним девушка-космический лингвист из далёкой галактики ожидали решения герцога.

— Мы отправляемся в Святую землю! — Куртгёз сразу взял быка за рога. — Каждый рыцарь, который истинно верит во Христа, последует за нами, чтобы вырвать гроб Господень из лап неверных! Наши собратья уже давно ждут нас на юге.

— Но казна не выдержит таких трат!— заверещали подданные.

— Эту проблему я решу!— отрезал герцог. — Займу денег у своего брата, а в залог оставлю Нормандию! На три года! Когда мы вернёмся, мне с лихвой хватит добычи, чтобы выкупить её обратно. Три недели на сборы и выступаем, за это время я договорюсь с братом о кредите под невиданный залог. И готовьте корабль, завтра утром плыву к Руфусу в Лондон!

Взбудораженные новостью, норманны заговорили все разом. Среди шума было еле слышно, как пискнула Эльвара, чуть не забыв, что ей следует претворяться мужчиной.

— А как же я?!

Но Куртгёз её услышал:

— Уважая волю великого воина Боэмунда из Таранто, я позволю его слуге Эльдару присоединиться к армии норманн из Руана. Подберите для него невысокую, но резвую лошадку, меч, копьё и кольчугу, а то в рясе он недолго продержится, когда начнутся сражения.

Лошадь! А как на ней ездить, это же не мобиль? У меня нет таких учителей, какие были у Нао! Но у меня есть три недели и мнемобанки, в которые подробно занесены его уроки. Если я смогла опустить космошлюпку на поверхность Терры, то неужели я не научусь скакать верхом на хвостатом животном?

---

Начало похода напоминало увеселительную прогулку. Рыцари Куртгёза скакали по землям франков на юг, рассказывая друг другу как они будут уничтожать турков и прочих мусульман. Вскоре к ним присоединилась армия норманн из Фландрии, и жители окрестных деревушек уже начали опасаться, смогут ли они прокормить такую ораву воинов, хотя те исправно платили за пропитание. Куртгёз решил пересечь Белые Горы через перевалы. Этот путь в италийские земли был труднее, но короче, чем дорога вдоль берега моря.

Для отдыха и пополнения запасов герцог остановился на земле древнего народа лигуров. Сам он со свитой обосновался в большом городе Дзено на берегу моря, а другие крестоносцы разбрелись по окрестностям.

Эльвара по дороге сдружилась с молодым рыцарем по имени Можер. Они решили не останавливаться в городе, а проделали ещё пару десятков миль вперёд по древней дороге, которая то шла вдоль моря, то отходила в сторону, чтобы обойти крутые непроходимые горы. Их сопровождала немногочисленная свита Можера.

Всю дорогу молодой рыцарь рассказывал о своих похождениях по части женского пола, но в его мыслях Эльвара слышала, что все свои истории он выдумывает прямо на ходу. Побасенки Можера изобиловали такими пикантными подробностями, что щеки девушки раз за разом розовели, и она ощущала странное смущение. Зато словарный запас языка франков у неё быстро пополнялся сочными, но бесполезными выражениями.

Слуга Можера, отправленный вперёд на разведку, донёс, что справа в море вдаётся полуостров, где можно найти ночлег.

— Местные зовут это место Порт Дельфинов,— добавил слуга.

— Отлично, я никогда ещё не видел дельфинов,— сказал Можер,— но одна знакомая показывала мне, как они плавают. Ты бы видел, как аппетитно выскальзывала из воды её задница. Правда, совсем ненадолго,— похабно захохотал Можер.

— А ты не пробовал писать рассказы? — спросила Эльвара. — Эротические!

— Какие-какие? Нет не пробовал. Вообще никакие не пробовал. Я и писать-то не умею,— сказал Можер и снова захохотал.

— Ладно, поскакали вперёд, посмотрим сами. Что-то я не сильно доверяю своим слугам.

Они неспешно ехали по древней дороге, минуя ветхие мостики и углубляясь в тоннели, прорубленные в горах неведомыми строителями прежних времён. Возле прибрежного посёлка Камоджи Можер предложил остановиться, но Эльвара, повинуясь какому-то внутреннему стимулу, убедила его проехать дальше.

Попасть на полуостров можно было только вдоль его дальней кромки, все остальные пути закрывали непроходимые горы. Всадники свернули направо, шагом продвигаясь вдоль моря, по которому были рассыпаны рыбацкие лодочки. Впереди на высоком берегу показалась церковь. Рыцари спешились, и поднялись по крутым ступенькам, чтобы спросить о ночлеге. Эльвару охватило странное чувство. Возле церкви стояла скульптура женщины с развевающимися волосами и взглядом, устремлённым в море. Это была та самая фигура, которую Эльвара видела в перископ космошлюпки месяца полтора назад, когда транспортировала усыплённого Лорана из Амальфи,

Девушка спешилась с коня и приблизилась к изваянию, внимательно вглядываясь в каменное лицо. Скульптор был настоящим мастером, и лицо казалось живым. На Наолине уже давно не было профессиональных художников, всё  изготавливали автоматы, управляемые искусственным интеллектом. Но вглядываясь в каменные глаза и приоткрытые в крике губы, Эльвара почувствовала разницу. Это нельзя было объяснить словами — произведение человека передавало страстную энергетику, посыл художника, который не мог сгенерировать никакой искусственный интеллект.

Можера не интересовали девушки, выточенные из камня, и он пошёл в сторону стоящих на берегу домиков, рассчитывая найти жильё с молодой и симпатичной хозяйкой. Эльвара осталась одна. Она подошла к каменной фигуре и бережно положила руку на её платье. Не отрываясь взглядом от лица, повела рукой вниз. Дотронулась до ноги там, где подол был задран порывом ветра. Вдруг её рука нащупала неровность.

Эльвара вздрогнула, отдернула руку и уставилась на приоткрытое бедро каменной девушки. В ярком солнечном свете на ноге изваяния был виден семиконечный знак Наолины. Эльвара смотрела на него и не верила своим глазам.

Генный маркер, расположенный по мужскому типу на теле женщины! Она дочь одного из наших! Но кого?

Эльвара зашла в скромную церковь, оглядывая дождевые протёки на одной из стен. Нашла настоятеля.

— Фигура девушки. Там, у входа. Кто её сделал?

— Скульптор умер три года назад, это была его последняя работа.

— А кого он изобразил?

— Я не помню её имени, живёт там на берегу. Мастер принёс скульптуру на её свадьбу!

Когда Эльвара вышла, возле церкви топтался недовольный Можер.

— Твой слуга был прав,— сказала Эльвара, запрыгивая на коня,— мы остановимся здесь. Поехали искать домик на берегу!

---

Возле моря стоял небольшой, но крепкий и чистый домик. Когда Эльвара и Можер приблизились к нему, они увидели на прибрежных камнях двух молодых очаровательных  женщин и девушку лет тринадцати-четырнадцати. Рядом по песку ползал малыш, ещё не умевший ходить.

— Ух ты!— воскликнул Можер,— Вот это красавицы! Мы остаёмся тут, а вы,— повернулся он к слугам,—поищите жильё поблизости. Да поторопитесь, тут скоро будет море рыцарей с крестами на плащах. Как Вас зовут, красотки?— он повернулся к женщинам.

Эльвара молча стояла, разглядывая присутствующих и прислушиваясь к их мыслям. Она уже начинала думать, что пора бы вернуться к женскому образу, затеряться среди местных жителей и действовать самостоятельно. Можер своими одномерными мыслями  уже достал её. С другой стороны, план розыска Нао у неё ещё не созрел, а армия Куртгёза скоро снова двинется в нужном направлении. Следовать с войском в роли Эльдара было бы проще.

Женщина, которая выглядела чуть помоложе, взяла ребёнка на руки и повернулась к рыцарям.

— Уходите с миром, нам не нужны постояльцы. Вы найдёте другое жильё.

— Погоди, — остановила её женщина постарше. — Нам нужны деньги, да ещё и не известно, кто пожалует завтра. Эти ребята довольно миролюбивы, хотя и слишком озабоченные, особенно вон тот, небритый. Но если будет приставать, ты же знаешь, чем защититься. А будет непочтительным, твой муж вернётся и отправит его в рай сразу, а не по длинной дороге через Йершалаим.

Молодая женщина ничего не ответила, только криво ухмыльнулась.

— Нина, покажи бородатому рыцарю комнату твоего брата.

— Но там живут мои куклы!— капризно ответила девочка.

— Люди важнее кукол, они устают за день.

Эльвара двинулась было в дом вслед за Можером и Ниной, но женщина остановила её.

— А ты задержись на минутку, хочу тебя о чём-то спросить.

Она отвела Эльвару в сторону, за большую скалу.

— Ты ведь не мужчина?— спросила она напрямик.

Эльвара поняла, что отпираться бесполезно.

— Как ты догадалась? Я плохо замаскировала своё тело?

— Ты плохо замаскировала свои мысли.

— Но местные жители не умеют читать мысли.

— Некоторые умеют. Я, например. Но гораздо хуже своего мужа.

— Давай проверим.

— Давай,— согласилась женщина. Сделаем так. Каждая подумает о том, чего бы она хотела больше всего. По сигналу я произнесу вслух твои мысли, а ты — мои.

— А кто подаст сигнал?

Женщина задумалась, потом жестом подозвала подругу, что помоложе.

— Послушай. Ты сейчас хлопнешь в ладоши, медленно посчитаешь про себя до десяти и хлопнешь ещё раз.

Та кивнула и сделала первый хлопок. Эльвара не мигая уставилась в глаза старшей женщины, а та на неё. По второму хлопку они обе, сами не веря тому, что говорят, хором выпалили:

— Я очень хочу найти Нао!

Рациелла застыла, переводя глаза с Ники на Эльвару и обратно.

---

Можер стоял на берегу и смотрел в сторону моря, где в волнах резвилась девушка немыслимой красоты. Наконец, она вышла на берег. На почти неприкрытом одеждой теле маняще блестели капельки воды. Можер подошёл к ней, нежно обнял за плечи и прикоснулся губами сначала к щеке, а потом и к устам ярко вишневого цвета. Начал целовать всё сильнее, сначала в губы, потом в шею, потом ещё ниже…

И тут что-то пошло не так. Красавица начала дергать его за руки, трясти за плечи и хлестать по щекам. «Вставай»,— кричала она нежным девичьим голосом, но так громко, что Можеру стало страшно.

И он открыл глаза. Было раннее утро. Красавица никуда не исчезла, но она была одета. Девушка трясла и дёргала его за разные части тела, а вишнёвые губы кричали настолько громко, что Можер заткнул себе уши, спасаясь от пронзительных звуков.

— Да проснись же ты. С тобой был мой брат Эльдар. Я принесла ему важную весть. Ему нужно срочно возвращаться домой. Где он?!

Только теперь Можер понял, на кого так похожа красавица.

— Эльдар? Какой Эльдар? Ах, Эльдар! Да откуда я знаю где он? Вон его лежанка. Наверное поехал по округе бабу себе искать.

— Какую ещё бабу?! У него невеста в Амальфи! Он был здесь?

— Мы приехали… Я пошёл сюда, а он остался с девушками на берегу… это всё, дальше не помню…

— Когда придёт, пошлёшь его ко мне. Я Эльвара.

— Постой, красавица. А может…

— Не может. У меня жених в Неаполисе, служит у герцога.

Она резко развернулась и решительно вышла на улицу.

— Как всё прошло?— хитро спросила маленькая Нина.

— Всё супер,—ответила Эльвара и показала девочке наолинский жест согнутыми в кружок большим и указательным пальцами, обозначавший полный успех.— Пусть он теперь разыскивает Эльдара, которого больше не существует в природе.

Нина в ответ захохотала.

Перед этим они вчетвером проговорили всю ночь.

– Так зачем тебе мой муж?

– Давай сначала ты, – сказала Эльвара, – а то я до сих пор не могу поверить, что так легко вас разыскала.

– Да почти нечего рассказывать. Пять лет назад, когда Сальвато и Рациелла сбежали от Оро, мы отправились на север. Нао этого не знал. Потом ребята поженились, и полгода назад родился сын. Но Сальвато тут уже не было.

— Куда же он исчез?

— Поехал разыскивать Нао. Сказал, что если гора не идёт к Магомету, то Магомету пора собираться в дорогу.

– Кто такой Магомет?— спросила Нина.

– Не важно. Потом объясню. Ещё Сальвато сказал: «Если только отец на Терре, то обязательно отправится туда, куда идут все достойные рыцари. Потому что он знает, что я тоже туда отправлюсь.»

– Тогда я действительно знаю намного больше. Слушайте.

Ника, Нина и Рациелла застыли, боясь пропустить хотя бы одно слово Эльвары.

– После того, как Сальвато и Рациелла сбежали из замка герцога, Оро подкараулил Нао возле монастыря Кассино, и у них случилось стычка, во время которой Оро погиб.

– Мой отец убил отца Рациэ’? – переспросила Нина.

– Нет, он только парализовал его лучом биопистолета, а Оро неудачно упал, прямо лбом об острый камень.

– Не перебивай, – шикнула Ника на дочь.

– Нао вернулся на Наолину, чтобы завершить миссию, и хотел снова прилететь на Терру и разыскать вас. Но ему запретили.

– Он остался там? – спросила Нина, и её глаза наполнились слезами.— Ты видела его?

– Всего несколько секунд. Мы случайно встретились в коридоре Комитета. Но Нао не остался на Наолине. С небольшой командой он сбежал на Терру, потому что семья для него дороже. За ним отправили другой космолёт, чтобы вернуть беглецов домой. Меня взяли в экипаж, ведь только я одна немного понимала местный язык.

– И где же этот экипаж? – спросила Ника.

Эльвара замолчала, в её взгляде застыла печаль, смешанная с ужасом от воспоминаний о пережитом. Но она быстро справилась с собой и ответила тихим голосом. 

– Космолёт взорвался полгода назад. Я одна спаслась в космошлюпке.

– Мы тогда видели большой звездопад,— прошептала Рациелла.

– А тут говорят, что это Господь подал сигнал к началу крестового похода, — добавила Ника.

Они долго сидели молча, обдумывая услышанное. Рациелла была очень грустной, украдкой смахивая слёзы.

— Она очень тоскует без мужа, – шепнула Ника Эльваре,— просто не находит себе места.

— Мне тоже плохо без папы, – шепнула Нина.

Решение созрело к утру. В крестовый поход собирались не только мужчины, было и немало женщин. Если добавятся ещё две, то никто не обратит внимание. Эльвара и Рациелла отправятся на восток в арьергарде армии Куртгёза, чтобы найти Сальвато и Нао. Ника и Нина останутся тут и позаботятся о малыше.

– Как, кстати, его зовут? – спросила Эльвара.

– Мы назвали его Дельфино, ведь это местечко называется Порт Дельфинов. Его отец потом сможет дать ему другое имя, если захочет.

Эльвара высыпала почти все деньги из кошелька Боэмунда и отдала их Нике.

– Возражения не принимаются! Осталось разобраться с этим – она кивнула в сторону дома где спал постоянно озабоченный рыцарь. Ну, с ним несложно. И они принялись шептаться, вырабатывая свой коварный план.

---

Две девушки быстро сдружились. Они были почти ровесницами, Рациелла была старше всего лишь на год, но благодаря мнемобанкам Нао, Эльвара гораздо лучше ориентировалась в событиях на Терре.

Армия двинулась дальше на юг, и Эльвара не теряла времени даром. Она вводила новую подругу в суть событий. Когда они добрались до Рима, который почему-то называли вечным городом, Эльвара рассказала про разрушения и страшный пожар, которые устроил тут Гвискар двенадцать лет назад. На улицах кое-где ещё можно было увидеть последствия бесчинств сарацинского войска герцога.

К сожалению Эльвары, рыцари не пошли в сторону горы Кассино и Неаполиса, а сразу двинулись к восточному морю, где находился город Бари. Но Эльвара и тут нашла, о чём поболтать. Она взахлёб рассказывала про хитрого Гвискара, который додумался протянуть железную цепь прямо по морю — от корабля к кораблю, чтобы не пропустить помощь из Византиды, отвоевать город и окончательно выдворить ромеев из Италии.

— Это было четверть века назад, за год до твоего рождения.

— Нао тоже был здесь?— задумчиво спросила Рациелла.

— Конечно! Он даже бегал по железной цепи над морем, а потом чуть не утонул, когда один из кораблей Рожера перевернулся. Кстати, Рожер — классный мужик, а тогда ещё был молодой. Мне он показался умнее всех своих племянников, вместе взятых.

— Ты видела Рожера? — спросила Рациелла как-то отвлечённо, как будто её мысли были заняты чем-то другим.

— Конечно! Тогда, возле Амальфи. Рожера и трёх его племянников. Даже говорила с ним.

— Я, кажется знаю, откуда он тогда приехал, — вдруг сказала Рациелла.

— Кто? Рожер? Куда приехал?

— Оро, мой отец. Он искал Нао возле Бари, но, видимо не нашёл, и решил на всякий случай заехать к нам на Капри. Если бы он отыскал Нао возле Бари, всё вообще бы пошло по-другому, и я бы не родилась.

Эльвара осеклась, поражённая этой мыслью. Потом сказала уже совсем другим тоном:

— Будущее соткано из случайностей настоящего…

---

От Бари рыцарям нужно было по берегу моря дойти до древнего порта Бриннизи, погрузиться на корабли и через пролив доплыть до Диррахия. Эльвара уже с восторгом рассказывала Рациелле, как принцесса Сишельгайта вместе с Робертом и Боэмундом сражались у этого города пятнадцать лет назад.

— Представляешь, когда воины-мужчины струсили и побежали, она верхом настигла их и заорала «Будьте мужами, друзья, и возвысьтесь доблестным духом!», а потом догнала их с копьём наперевес и остановила.

— Сальвато мне рассказывал про её избалованных детей, — грустно добавила Рациелла, — Матильду и Рожера. Про то, как они пугали его, маленького, Сциллой и Харибдой.

— Мы скоро сами доберёмся до Диррахия и увидим, где было то сражение,— Эльвара пыталась отвлечь подругу от грустных мыслей, — и мы обязательно отыщем Сальвато!

Но на Терре не всё происходит так, как задумаешь. Роберт Куртгёз объявил, что зиму переждёт в Калабрии и до весны распустил своё войско. Так же поступил ещё один полководец— Этьен из Блуа, женатый, между прочим, на родной сестре Куртгёза. Такой ход событий совершенно не устраивал Рациеллу и Эльвару. Торчать полгода в Калабрии, когда армии Раймунда из Сен-Жилля  и Боэмунда из Таранто уже готовятся к штурму Никеи, совершенно не входило в их планы.

Но тут им повезло. Роберт из Фландрии не поддался расслабляющему влиянию южной природы и немедленно начал готовиться к переправе через восточное море. Предприимчивые девушки нашли способ влиться в его армию. Путь на восток был открыт.

ЧАСТЬ 4

Глава 14

---

Нао и его друзья перенесли тело Силио к Пьереротта. Они нашли укромный закоулок туннеля и завалили его камнями. На стене туннеля Нао запечатлел семиконечный знак Наолины, видимый только в инфракрасных лучах. Молча посидели у могилы. Силио был уже одиннадцатым наолянином, чья жизнь закончилась на Терре, если считать и семерых сивилл.

Потом все шестеро вернулись в Путеоли, и стали решать, что делать дальше. Они пробрались на древний амфитеатр, где когда-то гладиаторы сражались со зверями, а иногда и между собой. По легенде именно тут римский солдат отрубил голову святого Януария, которого перед этим безуспешно пытались скормить диким зверям и спалить огнём. Сивилла могла бы рассказать, как всё было на самом деле, но Сивиллы больше не было, а её мнемобанки остались на Наолине.

Команда уселась в кружок в центре амфитеатра, который окружали полуразрушенные трибуны. Нао переводил взгляд с одного из них на другого, заглядывая каждому в глаза  и вслушиваясь в мысли. Наконец, он сказал вслух:

— Элия права. Сальвато наверняка увёз семью на север. Я отправляюсь туда.

— Как ты их будешь искать? — спросил Дарро.

— Искать нужно субмарину. Люди должны быть недалеко от неё.

— И как ты её найдёшь?— упорствовал Дарро.

— Так же, как когда-то нашёл космолёт. Попытаюсь уловить сигнал от бортового робота.

— Но космолёт не может плавать в море, только взлетать и погружаться, — возразил Дарро.— Ты заранее знал, где примерно искать. А субмарина может оказаться где угодно.

— А если ночью поднять космолёт и пролететь вдоль берега с включённым гидролокатором? — предложил Элио.

— Нереально,— поморщился Дарро,—во-первых, слишком опасно, что заметят. У нашей старой модели космолёта нет расфокусированной светоимитации. А главное, гидролокатор не примет сигнал, прошедшей границу водной и воздушной среды.

Элио прикусил язык и дал себе слово не встревать в разговор более старших и умных.

— Я заберу с космолёта гидролокатор, — сказал Нао. — Поскачу на лошади вдоль берега и буду прислушиваться.

— Разумно, — согласился Дарро.

— А мы все тоже поедем с тобой? — пискнула Стелия.

Нао не ответил, он ещё не знал, как лучше поступить. В это время на амфитеатре появилась группа рыцарей в плащах, с неаккуратно нашитыми крестами разных цветов и размеров. Видно было, что воины сами вырезали их из тряпья и абы как прикрепляли к плащам, лишь бы держалось. Рыцари начали тренировочный бой на мечах трое на трое, не обращая никакого внимания на группу странных мужчин и девушек.

— А ну-ка, пойдём попрактикуемся,— позвал Нао Элио. Ты хорошо запомнил тот скоростной приём, который не может повторить ни один террианин? Этот трюк может стать твоим пропуском в мир уважаемых людей. Благодари Бога, что мы выросли при высокой силе тяжести.

— Кого я должен благодарить?—  нерешительно спросил Элио, поднимаясь с земли.

— Того, кто создал Терру, а заодно и Наолину,— усмехнулся Нао.

Он подошёл к рыцарям, задал им какой-то вопрос и получил утвердительный ответ. Теперь они сражались четыре на четыре, и Нао с Элио были в одной команде с ещё двумя рыцарями, которые косо поглядывали на них, не увидев крестов на плащах.

В первой же схватке Элио заработал царапину над локтем правой руки.

— Эй, Лоренцо, не зашиби мальца, пусть ещё поживёт,— шутливо крикнул один из рыцарей. Но настроение у Лоренцо было серьёзным, и вторая царапина появилась на бедре левой ноги Элио.

— Вспомни уроки, — шепнул Нао по-наолински,— Смотри в глаза и на кончик меча. Они всегда бьют туда, куда только что бросили взгляд.

Элио встряхнулся и собрал мысли и мышцы в кучку. Лоренцо снова пошёл в атаку, ударил мечом сильнее, чем прежде. И чуть не упал вперёд, потому что противник куда-то исчез. В тот же момент рыцарь ощутил, как остриё клинка упёрлось ему между лопаток. Он изумлённо повернулся.

— Давай ещё раз,— прошипел он сквозь зубы.

Но результат был тем же самым. Рыцарь, который выполнял спарринг с Нао, поспешил на помощь Лоренцо. Но лучше бы он этого не делал, потому что через секунду они оба стояли, глупо смотря перед собой, мечи Нао и Элио упирались им в спины, а четыре остальных рыцарей обидно хохотали.

— Как ты это делаешь?— спросил Лоренцо,— Никогда такого не видел.

— Школа братьев Отвилей,— ответил Нао,— с небольшим усовершенствованием.

— С каким ещё?

— Я научился это делать немного быстрее. Примерно в три раза.

— Брось заливать,—сказал рыцарь по имени Маттео,— из братьев Отвилей остался только один, Рожер, да и тот старый.

— Братьев нет, а школа осталась.

Нао не спешил уходить, знакомство нужно было продолжить, чтобы вытянуть побольше информации.

— Не знаете, тут харчевня есть где?

— Вон там наверху, у малого амфитеатра. Мы как раз собирались пойти пообедать и бирры выпить. Пойдёшь с нами? Расскажешь про школу братьев Отвилей.

Это было как раз то, чего Нао ждал. Он отослал своих друзей и пошёл с новыми знакомыми вверх по холму, туда где призывно крутился флюгер над главной местной забегаловкой.

— Эх, давненько я не пил местной бирры!—вздохнул Нао.

— Далеко уезжал?—спросил Лоренцо,— наверное, до Милана, а то и подальше, к франкам?

— Типа того. К франкам. Почти…

— И чего они там телятся? Франки-то. Давно пора плыть на восток, спасать гроб Господень. Боэмунд через неделю выступает сторону Бриннизи,  корабли там уже ждут.

— С этого места поподробнее,— сказал Нао, развалился на лавке и приготовился слушать…

---

Шестеро снова сидели в кружок, смотря в глаза друг другу. Нао заговорил первым.

— Я не изменил своего решения. Я еду на север искать семью. Но мне нужен будет помощник.

Он замолчал, ожидая ответной реакции. Но её не было.

— Теперь остальные. Я не могу принять это решение за вас. Вы можете тоже поехать со мной. Но тут есть варианты.

Снова пауза, но Нао улавливал бурное течение мыслей, которое сливалась в такой когнитивный шум, что он не мог разложить его на составляющие.

— Послушайте. Все достойные рыцари из земель франков, англов, германцев и отсюда, с юга Италии, отправляются на восток, чтобы освободить гроб Господень из рук неверных. Мужчины и даже женщины. Зная своего сына, я не думаю, что он усидит на месте. Если четверо из вас отправятся в крестовый поход и не будут там лезть на рожон, они сохранят свои жизни, и возможно найдут Сальвато даже быстрее, чем я найду жену и дочь.

— А как мы его узнаем? — спросил Дарро.

— Высокий, светловолосый. Шрам на ноге после падения в Чефалу. Его тогда вылечил великий лекарь Константин. Задавайте вопросы, слушайте разговоры и мысли. Можно прямо спросить Боэмунда, его с Сальвато связывала дружба, хотя он и был у графа лишь ординарцем. Ещё, возможно, он не будет расставаться с розовой лентой из нетканного пластика. Это — символ, связывающий его с любимой девушкой.

— Может у него теперь другая девушка?—пискнула Стелия.

— Скажи, Верамо, ты мог бы поменять свою девушку на другую? — спросил Дарро.

Парень отчаянно затряс головой, а щёки Стелии стали пурпурными.

— Мой сын однолюб, — твёрдо сказал Нао, — как и положено наолянину, хотя он и родился на Терре, где некоторые меняют женщин по любому поводу. 

Все снова замолчали.

— Время на раздумье — до завтра,— закончил Нао,— утром сообщите, кто готов ехать на восток.

— А кого ты берёшь с собой?— спросил Дарро.

— Это вам решать. Но я бы взял Стелию, она менее других готова к военному походу. Верамо, не смотри на меня так. Я сохраню ей жизнь, а ты вернёшься к ней в блеске славы.

Не забывай, что я еду разыскивать свою жену, и что я тоже однолюб.

За ночь решение не изменилось. Дарро, Элио, Верамо и Элия присоединятся к крестовому походу с войском Боэмунда. Нао и Стелия едут на север.

— Нужно приобрести кольчуги и дротики. Стрелы для луков. Нашить кресты на одежду. И каждодневные тренировки. Через три недели вам нужно быть в порту Бриннези и попасть на корабль,—закончил Нао последние наставления.

— А как же мы потом найдём вас? Тут же нет всепланетной связи,— спросила Элия.

— Да, дальней связи у нас не будет. Так что нет особого выбора. После возвращения из похода, если мы не встретимся на востоке, приезжайте к могиле Силио в Неаполис. Там Вы или найдёте мою записку, или оставите свою.

Глава 15

---

Сальвато составил план поисков отца и приступил к его исполнению. Начать он решил оттуда, где их пути разошлись — с замка герцога Неаполиса. Внутрь стража не пустила, и Сальвато расположился рядом, осматривая входящих и выходящих, раздумывая, кто бы ему мог помочь. Вдруг в толпе мелькнуло знакомое лицо. За шесть лет поварёнок, когда-то приносивший еду пленённому Сальвато, превратился в молодого человека с хитрым взглядом, но узнать его было не трудно.

— Советник Орбетелло? — переспросил он, пытаясь казаться удивлённым. Да не знаю я такого!

Нао достал монетку и показал повару.

— Не видел его с тех пор. Уехали они тогда в монастырь Кассино, и он тут больше не появлялся.

— Уехали? Сколько их было?

— Герцог, советник, свита, стража. Много народу. Попрощаться поехали, герцогиня Сишельгайта при смерти была.

— А ещё кто?— Сальвато достал вторую монетку и показал её повару.

— Ну этот ещё. Долговязый. То ли пленник Орбетелло, то ли ещё один советник герцога. Мы тогда так и не поняли.

Повар честно заработал вторую монету.

До горы Кассино Сальвато добрался к вечеру. Монастырь — не герцогский замок, войти в ворота мог каждый. Почти сразу Сальвато увидел два пышных погребения — папы Дизедерия, который бóльшую часть своей жизни был тут настоятелем, и герцогини Сишельгайты, которая щедро помогала монастырю. Сальвато вошёл в склеп герцогини и присел возле каменного саркофага, над которым уже седьмой год горела масляная лампа. В отличие от матери, Рожер Борса не был щедрым спонсором монастыря, но на масло для лампады денег он не жалел.

В тишине склепа Сальвато вспоминал Гайту: рассказы матери о том, как она воспитывала принцессу с раннего детства, а отец учил её скакать на лошади и управляться с мечом. В памяти всплыли воспоминания о том, как он, восьмилетний, познакомился с Матильдой и Рожером, старшими из десяти её детей. Он тогда прыгнул с корабля, чтобы выловить  обруч-Мнемовизор, упавший с головы девочки в море, а потом, благодаря волшебным свойствам этого обруча, догнал корабль вплавь.

Его воспоминания нарушил шорох. Сальвато обернулся и увидел монаха, который принёс масло, чтобы долить его в лампаду. Монах совсем не удивился, увидев незнакомца.

— Грустишь, сын мой? Вспоминаешь?

Нао кивнул.

— Наш путь земной короток, и нужно успеть сделать то, для чего ты появился на свет.

— И для чего ты появился?— спросил Сальвато.

— Вот для этого. Чтобы лампада на могиле великого человека всегда горела и подсказывала праведные дела тем, кто ещё жив. А ты для чего?

Сальвато не знал, что ответить. Сейчас у него было только одно желание, но очень сильное — найти отца. Но он не был уверен, что родился именно для этого, и промолчал. Монах налил масло в лампаду, аккуратно стёр тряпкой капли и собирался уходить. Но задержался.

— А ведь это ты приезжал с герцогом, когда она умирала?

Сальвато удивился, но кивнул.

— А потом я помог тебе скрыться от человека с пятном на лбу.

Сальвато снова кивнул. Он уже догадался, что монах спутал его с отцом. Да и человека с пятном он хорошо помнил и действительно сбежал от него, но только не отсюда, а из замка герцога в Неаполисе.

— Я хочу снова пройти тем путём, которым скрывался от Орбетелло. Поможешь?

Монах посмотрел на Сальвато долгим, проницательным взглядом, будто проникая в его мысли.

«Это чудо, что именно этот монах оказался здесь»,— думал Сальвато.

— В этом нет ничего удивительного, — сказал монах. — Я помогал герцогине при жизни и продолжаю после её смерти. Каждый вечер я подливаю масло в лампаду… Но это ведь был не ты тогда, шесть лет назад, но ты очень похож на него, как сын на отца. Ты ведь его ищешь? Это правильно. Следуй за мной.

«Ну и кто здесь умеет читать мысли?»— подумал Сальвато.

Он последовал за монахом к внутренним покоям монастыря по длинному коридору, потом вниз по тёмной лестнице и снова по коридору — длинному и пустынному, пока он не кончился тупиком.

— Всё, — сказал монах.

Сальвато удивлённо посмотрел на него, но тот молчал. Потом в сумраке коридора, освещённого редкими факелами, он понял, что тупик был мнимым. Просто выход из тоннеля был закрыт большой пробкой, сколоченной из грубых досок. Сальвато с трудом, но вытащил её. Пробка скрывала лаз, за которым туннель шёл куда-то вниз. Куда, в преисподнюю? Но Сальвато быстро сообразил, что монастырь находится на горе, и коридор, скорее всего, ведёт на равнину, к городку Кассино.

— Молодец,— усмехнулся монах,— в прошлый раз мы это делали с твоим отцом вдвоём. Выйди наружу и ищи могилу чужака.

Сальвато пролез в открывшуюся дыру и не оглядываясь пошёл по полого спускающемуся туннелю. Сзади хлопнула крышка, которую монах вернул на место. Впереди уже маячил конец туннеля, когда страшная мысль окатила Сальвато как ледяным потоком.

 Что он сказал? «Ищи могилу чужака?» Какого чужака?  Могилу Нао?

Сальвато больше не мог идти спокойно. Он побежал к выходу. Вылез наружу, щурясь от предзакатного света. Огляделся. Кругом было пустынно, но до городка было недалеко.

Нужно узнать, где у них кладбище. Хотя, некрещёных на кладбище не хоронят.

Навстречу на ослике ехал пожилой человек, вёз молоко и яйца в сторону монастыря.

— Эй, старик, где тут кладбище? — спросил Сальвато.

Тот молча махнул рукой по направлению к поселению.

— А некрещёных вы тоже там хороните?

— Тут нет мусульман. Сарацинскую армию Роберта ищи возле Бари.

— А если некрещёный и не мусульманин?

— Еврей что ли? Так бы и сказал.

— Нет.

Старик непонимающе уставился на Сальвато. Ослик тоже поднял на него глаза, ожидая, когда можно будет двинуться дальше.

— Лет шесть назад где-то тут убили чужеземца…— начал Сальвато, с замиранием сердца ожидая ответа.

— Знаешь, что, — ответил старик,— вон там за холмом — груда камней. Никто не знает, когда и почему она появилась. Может быть, ты её ищешь?— спросил старик напоследок и пнул пятками босых ног в бока ослика, который вздохнул и пошёл размеренным шагом в гору по направлению к монастырю.

Сальвато свернул с дороги и направился к холму. Ему было страшно. Даже когда он шёл к эмиру Палермо его не охватывал такой ужас. Но тогда он был совсем ребёнком и не понимал, чего на самом деле нужно бояться.

За холмом действительно была навалена груда камней. Сальвато подошёл к ней и с замирающим сердцем начал их раскидывать. Из-под очередного отброшенного камня показался сношенный грязный ботинок. Сальвато ухватился за него, но только стянул маскирующую ткань, из-под которой блеснул серебром сапог наолинского космолётчика.

Он не помнил у отца таких сапог.

Сальвато заработал руками быстрее. Открылись полуистлевший брюки и плащ и, наконец, череп, обтянутый мумиизированной кожей. В жарком климате живые ткани не истлевали после смерти, а высыхали. Сначала лицо трупа показалось незнакомым, но тут в центре лба Сальвато увидел тёмное пятно и узнал. Оро!

Отец прикончил мерзавца! Он так гордился тем, что за шестьдесят лет на Терре не убил ни одного её жителя. И вот единственной жертвой оказался пришелец с Наолины. Так ему и надо! Но почему отец это сделал? И, главное, где теперь его искать?! Он же не знает, что мы тогда уплыли на север.

Сальвато медленно побрел вверх по холму. Он не стал заходить в ворота монастыря, а уселся на склоне. Его глаза будто бы смотрели вдаль, но ничего не видели. Сальвато напряжённо думал о том, как теперь искать отца.

Уже пять лет я не знаю, где Нао. Если он не погиб и не улетел с Терры… Стоп… а ведь он не мог улететь, ведь субмарина у меня, а космолёт на дне. Но он умный, может быть, что-то придумал. Но если он всё-таки на Терре, то где? Ищет нас? Целых пять лет?

Что-то не складывалось.

Монастырь Кассино находился посередине между Неаполисом и Римом. Сальвато нашёл своего коня и, сам не зная почему, направился на север. Навстречу ему попадались рыцари в плащах, с неаккуратно нашитыми на них крестами разных цветов. Они ехали поодиночке и группами, среди них даже попадались женщины — одни на конях, другие на телегах. Поначалу Сальвато не обращал на них особого внимания, но обилие воинов его раздражало всё больше и больше. Древняя Аппиева дорога была довольно широкой, но даже на ней не всегда легко было разминуться со встречной толпой.

Сальвато слез с коня, решив немного размять ноги. На обочине росли фруктовые деревья в окружении кустов с колючими стеблями и красивыми красными цветами. Они притягивали взгляд, и Сальвато, сам не зная почему, срезал кинжалом пышный розовый цветок на длинной колючей ножке. Неподалёку остановила изящного скакуна и спустилась на землю молодая женщина. Она подошла к старушке, которая стояла на обочине и продавала какую-то снедь. Сунув кусок свежего сыра в котомку, женщина начала срывать дикорастущие фрукты.

Сальвато, поборов смущение, слез с коня и подошёл ближе. Вблизи женщина казалась гораздо моложе. У неё были длинные, необычно светлые волосы и решительный взгляд человека, который многое пережил в своей жизни. Сальвато, сам не понимая, что делает, смущённо протянул ей цветок. Та подняла на него взгляд бездонных синих очей, и, чуть прищурившись, стояла и смотрела прямо в глаза Сальвато, будто что-то выпытывая взглядом. Потом улыбка чуть тронула её губы, она взяла цветок и оседлала своего коня.

— Куда это вы все направляетесь? — несмело спросил Сальвато.

— Как куда?— удивилась девушка,— на восток, выручать гроб Господень из лап сарацин. Каждый достойный рыцарь сейчас направляется туда.

— Разве ты рыцарь?— усмехнулся Сальвато.

— Рыцарь — это тот, кто стремится туда, где будет сражение, а не в противоположную сторону,— резко ответила женщина.

Сальвато уловил иронию в её интонации и не знал, что сказать. Он не раз участвовал в сражениях, его никто и никогда не упрекал в трусости, но доказывать это нужно было делом, а не словами. Наконец, он спросил.

— Как и где я смогу снова тебя найти?

— В Йершалаиме, у гроба Господа.

— А как твоё имя, чтобы проще было тебя разыскать?

— Моё имя? Хм… Дария.

Сальвато почему-то показалось, что она говорит не совсем правду, и он переспросил:

— Дария? Странное имя, оно что-то означает?

— «Победительница» на одном из языков древности,— ну а твоё имя?

Сальвато помедлил и тоже немного соврал:

— Сальваторе.

— И оно означает..?

— Спаситель.

— Ну мы почти тёзки,— усмехнулась девушка, вскочила на коня и бросила напоследок,— пока, меня ждут. Увидимся в Йершалаиме.

После этой встреча душу Сальвато охватило смятение, причину которого он никак не мог себе объяснить. Он продолжил путь, пытался обдумать свои планы, но думать не получалось. До Рима оставалось совсем недалеко, когда дорогу преградила река. Нужно было бы поехать направо, к мосту Святого Ангела, о котором рассказывал отец. Но Сальвато свернул налево, в сторону моря. Он вспомнил как Нао принимал решения в критические моменты. Нужно сесть на берегу и просто смотреть на морские волны, и решение придёт само. Почему бы и ему не попробовать такой метод?

Сальвато не спеша ехал по левому берегу реки, пока путь ему не преградил суматошный и пыльный посёлок на берегу моря. Это была Остия, первая колония и древний морской порт Рима, который по-прежнему исправно выполнял свою функцию. Совсем не подходящее место, для того, чтобы уйти от сиюминутных мыслей и включить подсознание.

Интересно, а струящиеся воды реки могут заменить морские волны?

Отъехав от порта, Сальвато уселся на прибрежном склоне и уставился на бег речной воды. Но тут его внимание привлекли двое на противоположном берегу. Мужчина абсолютно неподвижно сидел на возвышении. Миниатюрная женская фигурка купалась в речных струях. У берега была пришвартована небольшая лодка с убранными вёслами и опущенным парусом.

Женщина была совсем без одежды, но с такого расстояния трудно было что-то разглядеть, да и к чему подглядывать? Тем не менее, вид обнажённой женщины отвлекал от поиска решения даже больше, чем суета большого порта. Сальвато закрыл глаза. Не помогло. Для поиска решения нужно было смотреть на воду и не думать больше ни о чём. Но с закрытыми глазами он, наоборот, вспоминал Рациеллу, сегодняшнюю знакомую Дарию, миниатюрную девушку в водах реки, а потом поочерёдно всех женщин, которые ему когда-нибудь хоть немного нравились. Это было невыносимо.

Сальвато снова открыл глаза. Девушка уже накинула одежду на влажное тело и забралась в лодку. Мужчина спустился с откоса и сел за вёсла. В его походке Сальвато почудилось что-то знакомое. Но поздно. Лодка по течению стремительно удалялась в сторону моря.

Сальвато снова опустил взгляд на воду. По реке плыли судёнышки, одни поднимались к городу, другие спускались к морю. Но они совсем не мешали думать.

Как она сказала? Каждый достойный рыцарь сейчас направляется на восток? Мой отец — ещё какой достойный! Значит он тоже едет туда! И Дария тоже. Значит, и мне туда дорога! Решение принято!

Сальвато вскочил на коня и развернул его обратно, в сторону Неаполиса. Пришпорил, желая быстрее догнать Дарию. Пока он час за часом скакал на юг, две мысли не давали ему покоя, но он решительно отгонял их, сам не понимая, почему.

Первая мысль была такая: «Что для достойного рыцаря важнее — гроб Господень или собственная семья?». Почему-то он не хотел допустить, что для Нао семья окажется важнее, ведь тогда он зря так стремится на восток.

Вторая мысль была ещё более  провокационной: «Причём тут Дария, если я люблю Рациеллу? Я ведь оставил её ненадолго, только для того, чтобы отыскать отца!» Отвечать на этот вопрос совсем не хотелось, и Сальвато лишь успокаивал себя тем, что Рациелла где-то там, далеко на севере, а Дария совсем недалеко, нужно просто пришпорить коня и догнать её.

Он скакал до позднего вечера, но Дарию так и не догнал.

Глава 16

---

— Что мне теперь делать? — спросила Стелия наутро, когда остальные четверо ушли практиковаться в боевых искусствах.

— Поеду в Путеоли, продам наших лошадей,— ответил Нао.— Если хочешь, поехали со мной.

— Мы продаём лошадей?! Ах, ну да. Есть же космошлюпка. Поплывём на ней?

— Узнаешь вечером,— уклончиво ответил Нао.

Вечером они все собрались на вилле, но неожиданно Нао предложил провести эту ночь в космолёте. Пришлось тащиться через весь Путеоли к пустынному песчаному берегу, имея лишь четыре лошади на шестерых. Там они подняли космошлюпку со дна, залезли в неё и опустились к спрятанному на дне космолёту.

Когда все полулёжа расположились в мягких креслах, Нао включил экран на потолке и отобразил на нём карту Срединного моря. С севера в него вдавались два больших полуострова — один уже хорошо знакомый, имевший форму сапога, у носка которого, через узкий пролив, располагался остров Тринакрия. Пятка сапога почти упиралась в ещё один полуостров — Элиас.

— Берите указки, — сказал Нао, — где мы сейчас? — он посмотрел на Элию.

— Вот тут,— она направила зелёную точку лазера на залив на нижней части голенища сапога.

— Правильно. А где порт Бриннезе, откуда отплывают почти все крестоносцы, кроме тех немногих, что последовали сухопутным маршрутом Петра Пустынника по восточному берегу моря?

Нао посмотрел на Элио, и тот в нерешительности включил свою указку.

— Вот тут, наверное,—он указал на самый кончик каблука ноги и поднял вопросительный взгляд на Нао.

— Не совсем. В графстве Лечче нет большого порта. Бриннезе находится милях в пятидесяти к северу, там уже земля Таранто.

— Где правит Боэмунд? — пискнула Стелия.

— Верно,— улыбнулся Нао.

— А где же гроб Господа, к которому стремятся крестоносцы? — спросил Дарро, пытаясь оценить тот путь, который придётся проехать верхом.

— Погоди про гроб, — прервал его Нао, — сначала вы пойдёте в Византиду, к восточному императору Алексею. Кстати, у него симпатичная дочка, смотри не влюбись,— подмигнул он Верамо, но тот никак не отреагировал.

— Как её зовут?— пискнула Стелия.

— Анна. И у неё большие задатки. И я ещё слышал, что у неё есть жених по имени Никифор, так что Верамо ничего не светит, можешь не волноваться.

— Может поговорим о чём-то серьёзном? — вмешалась Элия,— Император будет помогать крестоносцам или как?

— Ромеи — хитрые политики. Военная мощь франков и норманнов им нужна, чтобы противостоять туркам-сельджукам, но держать такую силу под боком императору вряд ли захочется. Я думаю, он заключит с ними какую-то сделку и поможет отправиться дальше на восток.

— А где столица Восточной империи?— спросил Элио.

— Видите маленькое море, соединённое проливами с двумя большими? Там добывают мрамор.

— Мрамор? — переспросил Верамо. — Что это такое? Ископаемое горючее?

— Нет, не горючее, — пояснил Нао. — Это белый камень, который шлифуют и  облицовывают им стены и ступени вилл. Море мрамора соединено проливом с большим морем к северу, которое называют иногда скифским, а иногда — русским.

— Там живут руссы?— пискнула Стелия.

— Скорее, они там иногда бывают. Вот на берегу этого пролива и стоит Византида, столица империи.

— На каком берегу? — уточнил Дарро. Он уже прикидывал, за сколько дней они туда  добирутся.

— На западном.Туда армия дойдёт по суше. Но потом придётся переплыть пролив, чтобы двигаться дальше на восток.

— А как называется пролив? – настаивал Дарро.

— Его называют «Коровий брод» или Боспор.

— Он такой мелкий, что его может перейти корова? – вновь пискнула Стилия.

— Только одна корова, – усмехнулся Нао, – по древней легенде, верховный бог превратил свою любовницу в корову чтобы скрыть её от жены. Вот она и перебралась через этот пролив в облике коровы.

— Странные тут на Терре легенды, – задумчиво произнёс Верамо.

— Ладно, а где же гроб Господа? — вернул всех Дарро к главной теме.

— В Йершалаиме — ответил Нао.

— И где это?

Маркер указки медленно заскользил от Византиды на юг, потом на восток, пока не достиг оконечности Срединного моря и снова на юг, все дальше и дальше. Наконец лазерный луч замер.

— Где-то тут?— удивлённо пискнула Стелия.

Остальные молчали.

— Далековато будет,—наконец, сказал Дарро, — но мы ведь доберёмся?

— Не меньше тысячи миль, — оценил Элио. — По жаре, песку пустыни, где пресная вода встречается только в редких оазисах.

— Мы дойдём,— сказал Верамо, — у нас хорошие лошади.

— Стойте, стойте, — прервал их Нао. – Вы уже собрались завоевывать Йершалаим? Ваша задача — всего лишь найти Сальвато. И вы можете встретить его в самом начале пути.

— И что нам тогда делать?

— Возвращаться.

— Одни, по землям сельджуков? Это опасно.

— А если мы вообще его не встретим?

Повисло молчание.

– Вот для этого я вас и собрал здесь, – прервал тишину Нао. – Мой план таков. С крестоносцами пойдут трое. Четвёртый поплывёт на космошлюпке вдоль берега Срединного моря. Этот четвёртый сможет организовать связь с теми, кто движется по суше, Забрать на лодку того, кто, не дай бог, окажется ранен. Обеспечить для всех возвращение по морю.

— И кому ты доверишь космошлюпку? – спросил Дарро.

— А как вы думаете? – спросил Нао в ответ.

— Почему я? – Воскликнула Элия, увидев, как все посмотрели на неё.

— Потому что пеший путь слишком тяжёл для женщины, – сказал Нао, – и это не обсуждается.

Элия потупилась, было видно, что ей не очень понравилось решение Нао.

— А мы тогда на чём поедем? — спросила Стелия, – ты же продал лошадей!

— Я завтра куплю лодку с вёслами и под парусом. Нас ждёт прекрасная морская прогулка.

– Верамо недовольны передёрнул плечами но от комментариев воздержался.

Новоявленные крестоносцы-инопланетяне начали бурно обсуждать детали предстоящего похода. В конце концов, они все подошли к Нао.

— У нас два вопроса,— сказал Элио.— Первый. Как мы отличим Сальвато от других рыцарей?

— Думайте. Слушайте разговоры и мысли. В конце-концов, найдите Боэмунда и прямо спросите. Он должен его помнить, Сальвато спас ему жизнь во время эпидемии.

— Понятно. Теперь второй вопрос. Мы привезли с Наолины мечи и копья, с которыми проводили занятия. Они могут пригодиться в бою?

— Они сделаны из титалия, сломать их невозможно. Но они тупые, и заточить их здесь тоже не удастся. Но как запасной вариант могут пригодиться.

— Ясно. Элия, отнеси их в космошлюпку,— распорядился Дарро. — Ты за них отвечаешь.

---

Стелия очень смущалась, оставшись наедине с Нао. Он был сильным, умным и уверенным в себе мужчиной, а кем была она? На Терре она оказалась за компанию, не желая бросить друзей. Идея дальнего поиска её увлекала, но она не была такой фанаткой, как Элия. В своей профессии биолога она могла реализоваться и на Наолине, и в ближнем космосе.

Но Нао был с ней мягок, почти ласков, и напряжение Стелии постепенно прошло. Она дала себе слово сделать всё, что сможет, чтобы помочь ему.

Но пока помощи не требовалось. Лодка отчалила от Путеоли и Нао направил её на юг.

— Куда это мы поплыли?— удивилась Стелия,— ты же говорил, что нам на север?

— У нас же морская прогулка. Поплывём в самое красивое место залива,— грустно улыбнулся Нао.

За пару часов он достиг Капри, обогнул его и опустил парус.

— Ложись на дно лодки, если тебе дорога твоя голова,— сказал он Стелии, и, когда та подчинилась, завёл лодку через узкую арку, едва возвышавшуюся над водой, в Лазурный грот.

Девушка, конечно, помнила рассказ о том, как Нао и Ли впервые попали сюда, но действительность превзошла любые ожидания. Затаив дыхание, она молчала, скользя взглядом по бликам на поверхности воды и тёмно-лазурным сводам над ней. Нао подплыл к памятному каменному островку.

— Оставайся тут, я быстро. Если что, у тебя есть биопистолет,— и он исчез в туннеле, ведущем на поверхность.

С необъяснимой робостью Нао приблизился к дому, в котором когда-то начались его злоключения на этой планете. В саду копошилась согбенная женщина, в которой трудно было узнать Марию, так она постарела за шесть лет. Оглянувшись и увидев Нао, она вскрикнула и прижала руки к груди.

— Мария, я вижу, ты узнала меня. Я пришёл, чтобы спросить… Где твоя дочь?

Но женщина только качала головой, вытирая слёзы. Наконец, смогла ответить:

— Я не знаю… Её увёз отец, с тех пор я её не видела.

— И ничего о ней не знаешь?

— Нет… Хотя постой. Тогда приехал один рыбак, из Неаполиса вроде. Он сказал: «Твоя дочь просила передать, что она в безопасности. И чтобы ты её ни в коем случае не искала».

— Она сама передала это?

— Рыбак сказал, что к нему заходил её жених, Сальваторе. Постой, но он ведь твой сын? Так ты тоже потерял ребёнка?

---

Теперь можно было плыть на север. Тратить время на розыски рыбака, о котором говорила Мария, не имело смысла. Вряд ли тот что-то знал.

Нао включил электромагнитный локатор, хотя искать семью так близко от Неаполиса не имело смысла. Миновали Куму, столь памятное для Нао место, и через несколько часов пристали к берегу в устье реки Вольтурно, спускавшейся через Капую с далёких гор.

— Набери пресной воды,— поручил Нао Стелии,— и искупайся, я не знаю когда снова будет такая возможность.

Он уселся, уставившись в море, чтобы не смущать девушку.

Миновав Мондрогоне, Нао взял курс под углом в море, а на удивлённый взгляд Стелии пояснил.

— Так мы срежем. Впереди по курсу — Гаэта, старинная морская республика. Она — на мысе, далеко вдающемся в море. Искать Сальвато там мы не будем, ещё слишком близко от Неаполиса.

Обогнув Гаэту, лодка приблизилась к следующему мысу, Сан-Фелипе, за которым открывался прямой путь на Рим. Но тут пора было устроить ночлег.

Вспомнив уроки викингов, Нао вытащил утлую лодочку на берег и превратил её в палатку. Они забрались под лодку для ночлега, но была поздняя осень и было холодно. Нао укутал щуплую девушку в свой плащ и немного приобнял её, чтобы согреть. На ухо он стал нашёптывать историю про Рожера и Юдиту, про пленение в Тройне, про то, как они, мучаясь от холода и голода, засыпали под одним плащом, и про то, как прорвавшись через заслон сарацин, Нао принёс им мешок с едой, сам чуть не поплатившись за это жизнью. В голове не укладывалось, что с тех событий прошло больше тридцати пяти лет и любимой жены Рожера давно нет в живых. Под эти рассказы Стелия уснула как маленький ребёнок.

Нао ещё долго не засыпал. Он неожиданно ощутил нежность к слабой и беззащитной девушке, но в его чувствах она скорее была ребёнком, чем женщиной.

По меркам Наолины Стелия заканчивала первый цикл, вступала в возраст, когда на их планете принято уже думать о семье и детях, и не только думать. Рядом с миниатюрной Стелией давно был большой и сильный Верамо, с которым она всегда чувствовала себя в безопасности. Они оба знали, что создание семьи не за горами. И вот впервые Стелия оказалась наедине с другим мужчиной, более старшим и опытным, чем её друг. Она не задумывалась о том, как нужно поступать в этой ситуации и просто следовала своим ощущениям.

Наутро они спихнули лодку в море и подняли парус, благо ветер был попутным, и продолжили путь от мыса Сан-Фелипе на север. В море всё чаще стали попадаться корабли, и вот они увидели большой порт. Сразу за ним в море впадала река, гораздо шире чем Вольтурно. Нао сел за вёсла, свернул в устье реки и стал грести против течения.

— Куда мы плывём?— удивлённо спросила Стелия.

— Здесь нужно набрать побольше пресной воды и получше помыться. Неизвестно, когда теперь  предоставится такая возможность. Поднимемся повыше, напротив порта река грязная, пояснил Нао.

Через полмили Нао причалил к левому берегу

— Я плохо знаю местность к северу отсюда, знаю только, что эта река течёт сюда через Рим.

— Ты ведь был в Риме?— спросила Стелия.

— Да. Но я не люблю вспоминать те события,—поморщился Нао.

— Почему?

— Роберт Гвискар тогда прервал поход на Византиду, получив от папы Григория просьбу о помощи. Против папы был император и послушный ему анти-папа Климент. Это был заключительный эпизод многолетний борьбы Григория с императором.. Но всё кончилось плохо для всех.

Нао вздохнул и замолчал, но Стелия терпеливо ждала продолжения.

— Ну посуди сама. Император позорно сбежал от Гвискара, увёл войско и оставил Рим беззащитным. Сарацины Гвискара разграбили и сожгли город.

— Значит Роберт победил?

— Нет, всё произошло помимо его воли. Воины знали, что имеют право три дня грабить захваченный город. Римляне защищались, сарацины устроили пожар. Потом Роберт продолжил восточный поход, но вскоре умер от болезни.

— Выходит, победил папа Григорий?

— Нет, не выходит. Рим восстал и отверг Григория, пришедшего к церковному престолу такой ценой. Григорий покинул Рим и через год умер в Салерно, не признав своих ошибок.

— Получается, победил послушный папа Климент?

— И да, и нет. Там длинная история. Иди-ка искупайся и поплывём дальше.

Нао отошёл подальше, чтобы не смущать Стелию во время водных процедур. Взгляд его медленно скользил по окрестностям. На противоположном берегу с лошади соскочил всадник и, также как Нао, присел на прибрежном склоне. Издалека его плохо было видно, но резкие движения подсказывали, что он молод.

Рыцарь не заинтересовал Нао, и он перевёл взгляд вниз на Стелию. Девушка как раз вышла из воды и направилась к кучке своей одежды, сложенной на берегу. Она не торопилась одеться, ожидая пока прохладный ветерок получше высушит кожу. Потом натянула платье на ещё влажное тело. На Терре не носили никакого нижнего белья, и инопланетяне следовали этому обычаю, чтобы случайно не вызвать подозрение.

— Ты видел рыцаря на той стороне реки?— спросила девушка, когда они снова забрались в лодку,— Мне кажется он смотрел на нас.

— Наверно подглядывал, как ты купаешься,— усмехнулся Нао,— может у него давно не было женщины.

Стелия покраснела, но всё же парировала.

— У тебя тоже долго не было женщины, ты же не подглядывал.

— С чего ты взяла?— Нао окончательно вогнал её в краску.

Перед продолжением пути на север Нао провёл беглый инструктаж по использованию локатора. Всё было просто. Устройство само запоминало всю входящую информацию. Обнаружив что-то подозрительное, оно подавало мысленный сигнал оператору, дублируя его неприятным звуком. Тем не менее, было рекомендовано раз в час проверять лог локатора на наличие пропущенных событий.

Стелия всё это знала ещё по занятиям в учебном центре Комитета, но всё равно выслушала внимательно, даже задавала вопросы, ответы на которые ей и так были известны. Она зарегистрировалась как оператор и стала ждать сигналов. Но их не было.

По течению реки они доплыли до моря и снова повернули на север. Нао хотел поднять парус, но увы. Ветер сменился, и надежда была только на вёсла. Пересекая встречно-боковые волны, лодка продвигалась вперёд очень медленно, несмотря на титанические усилия инопланетянина. Стелия предложила сменить его, но Нао только криво усмехнулся. Если бы девушка взялась за вёсла, ему бы пришлось взяться за девушку, чтобы её не выбросило в море.

Локатор упорно молчал. К вечеру, они всё же преодолели миль тридцать, когда увидели большой замок прямо на берегу моря. Нао сел на песок, стараясь собраться с силами. Под стеной замка у моря копошился с сетями немолодой рыбак.

— Сможешь узнать у него, как называется это место?— попросил Нао девушку.

— Попробую,— смущённо ответила она.

Несколько минут Стелия словами и жестами пыталась задать рыбаку свой вопрос, потом вернулась.

— Он сказал: «Санта-Севера». Он совсем по-другому говорил, не так, как ты учил. Я правильно его поняла?

Нао не ответил, он лежал на песке навзничь с закрытыми глазами, смертельно уставший. Через час он поднялся.

— Вставай. Поплыли дальше. Мы сегодня мало продвинулись. Нужно ещё хотя бы миль десять. Не забывай следить за локатором.

Но уже через пару миль силы начали оставлять Нао. Стелия пересела на сидение рядом с ним и ухватилась обеими руками за левое весло. Нао покосился на неё, но промолчал.

Освободившейся рукой он обхватил девушку за талию и прижал к себе, чтобы не дать ей соскользнуть на дно лодки или, чего хуже, в море. Волны утихли, потому что  береговая линия заворачивала влево к мысу святой Маринеллы и закрывала лодку от ветра. Так они проплыли ещё около мили и, не сговариваясь, направили лодку к суше.

Нао рухнул на песчаный берег, сил вытащить лодку у него не было. Стелия ещё раз проверила локатор. Пусто. Тогда она накрыла мужчину плащом и присела рядом. Ещё через полчаса она тоже юркнула под плащ и обняла Нао со спины, убеждая себя, что это нужно только для тепла. Начал капать мелкий осенний дождь. Нао не пошевелился до самого утра. 

---

Наутро всё изменилось. Дождь прекратился, небо очистилось, снова подул южный ветер. Нао поставил парус, чтобы дать отдых натруженным накануне рукам, и сам взялся за локатор. В логе, помимо периодических отсечек времени, присутствовали разные странные сигналы. Их точно не могла передавать субмарина, и Нао решил, что морские животные Терры обладают способностью обмениваться электромагнитными сигналами.

Тем временем они уже обогнули мыс Святой Маринеллы и добрались до посёлка, который с древности почему-то назывался Центум Целлы — «Сто келий». Причаливать Нао не стал — при столь благоприятной погоде нельзя было терять время. За этот день, почти не прикладывая усилий, они проплыли значительно больше, чем накануне. На живописном берегу, зелёном, несмотря на позднюю осень, можно было видеть древние крепости, за которыми вдалеке стояли горы. Впереди показался скалистый островок, соединённый с берегом тремя узкими перемычками. Нао сделал здесь остановку, чтобы размять ноги, пополнить запасы пресной воды и пищи и заодно узнать, что это за место.

«Орбетелло»,— сказал местный рыбак.

Нао даже вздрогнул, услышав такое название. Выходит, Оро неспроста выбрал себе имя. На Терре многих называли по месту, откуда они были родом. Наолинский злодей присвоил себе имя, которое могло быть на слуху, но проверить его личность было бы сложно.

Под парусом они обогнули остров и продолжили путь на север. Через несколько часов  стемнело. Впереди снова показался остров, гораздо большего размера. В сумраке на склонах гор в разных местах разгорались и тускнели всполохи красноватого цвета.

— Что это? — немного испуганно спросила Стелия.

— Думаю, мы доплыли до древней Ильвы. Мне рассказывали про этот остров. Тут необычайно богатые запасы железа, и прямо здесь его выплавляют. Им же нужно из чего-то делать оружие для набегов и обороны.

— А что, кроме оружия, на Терре металл больше ни для чего не нужен? — спросила Стелия с легкой иронией.

— Нужен, конечно,— ответил Нао и грустно вздохнул,— но на Терре об оружии думают в первую очередь…

Локатор по прежнему не показывал ничего интересного, и Нао решил заночевать на Ильве. Они причалили и вытащили лодку, превратив её в маленький домик. Вечер был тёплым, и девушка улеглась прямо на песке, который здесь был удивительно мягким. Нао, по обычаю, укрыл её своим плащом и слегка приобнял со спины — как ребёнка.

Через четверть часа Стелия перевернулась на другой бок, оказавшись с Нао лицом к лицу. Мужчина, казалось, уже засыпал. Девушка сделала робкое прикосновение губами к его небритой щеке, потом — к пересохшим устам. Следом она несмело обняла его и прижалась щекой к щеке. Нао не отвечал, но сон его прошёл. Поцелуи Стелии становились всё более страстными и настойчивыми.

И тут Нао ответил на поцелуй. Его губы впились в рот девушки, их языки соприкоснулись. Вслед за этим его грудь прижалась к её совсем ещё неразвитой груди, ноги переплелись. Нао одним движением перевернул Стелию на спину и навалился на неё. Девушка замерла, готовая ко всему. Последней преграды в виде нижнего белья здесь, на Терре, быть не могло. Стелия изо всех сил сжала Нао руками и снова прижалась приоткрытыми губами к его губам. Она никогда раньше не ощущала ничего подобного.

Впрочем, и Нао тоже. Его интимные отношения с Ли и с Никой были спокойными и утилитарными — их целью было рождение потомства. Стелия не могла иметь такой цели. У неё вообще не было осознанной цели — только инстинкты повзрослевшей девочки.

Но сейчас Нао не мог этого понять. Рациональное мышление отключилось, он весь превратился в желание голодного самца. И этот самец был готов проглотить жертву, тем более, что она сама этого желала.

«О счастье! злобный обольститель» — они оба услышали эту мысль, прозвучавшую в полной тишине. Нао оттолкнул Стелию так, что она прокатилась по песку несколько метров, и сел, тяжело дыша. Стелия тоже присела и уставилась на него, в её глазах застыло непонимание обиженного ребёнка.

— А как же Верамо?— с трудом прохрипел Нао.

— Верамо просто хороший друг,— ответила девушка.

— Он тоже считает тебя просто другом?

Стелия пожала плечами.

— Он там рискует жизнью и мечтает вернуться к тебе со славой героя.

Стелия молчала. Потом встала и отошла к морю, глядя на незнакомые россыпи звёзд на чёрном небе. Нао тоже поднялся, подошёл к ней и тихонечко обнял за плечи. Она резко стряхнула с себя его руки, но потом вдруг, как будто очнувшись, снова облокотилась о него спиной. Они долго стояли так, смотря на восхитительное небо Терры.

— Ты меня совсем не любишь? — наконец тихо прошептала она.

— Я тебя люблю. Как может любить уроженец Наолины девушку с той же планеты. И даже сильнее, потому что тебе больше других нужна защита и покровительство. А то, что между нами произошло… чуть не произошло — это страсть Терры, необузданная и бездумная.

— А что же такое тогда любовь? Ты любишь Нику? Что такое любовь на Терре?

Нао опустил голову и тихо ответил:

— Я уже семьдесят лет пытаюсь это понять!

— И..?

Нао только покачал головой.

Они вернулись к лодке-домику и устроились на ночь. Нао слегка приобнял Стеллу, как обнимают любимого ребёнка, и еле заметно поцеловал её в шею. Она свернулась калачиком, на её лицо вернулась лёгкая улыбка. Они уснули.

---

Небо снова заволокло темными облаками, но дождя пока не было. Лодка медленно скользила по лёгкой морской ряби. Стелия не выпускала из рук локатор, хотя в этом не было никакой необходимости.

— Послушай, — робко спросила она,— а что тебя вчера остановило? «О счастье! злобный обольститель…» — кто это сказал?

Нао перестал грести и замер в лодке.

— Повтори!

— О счастье! злобный обольститель…

— О чёрт. Там был мыслемаячок Сальвато!

— Может быть он и сам на Ильве?

— Вряд ли. Он просто оставил знак, что мы на верном пути.

— А где же он сам?

Но Нао не ответил. Он думал.

Тут уже земли лигуров, знатных мореплавателей. Потом береговая линия уйдёт на запад, к землям франков. Куда же уплыл Сальвато? А может быть, субмарина вышла из строя? Нет, это невозможно! А если Сальвато выключил локатор? Но зачем? Да вряд ли он знает, как это сделать. Или он всё-таки поплыл на Тринакрию? Или даже в Калабрию. Хотя вряд ли, слишком рискованно, ищейки Оро в первую очередь искали бы его на юге, и Сальвато это понимал. Нет! Он должен быть где-то здесь, в землях лигуров. Может быть, в Дзено?

Прошло ещё полдня, но локатор ничего не находил. Они уже двигались на северо-запад, но чтобы обогнуть мыс, Нао пришлось проплыть около мили на юг. На самой кромке мыса его внимание привлекла церковь, стоявшая на высоком берегу. Нао даже достал оптический прибор, чтобы через него рассмотреть её. Приблизил максимально. У церкви стояла фигура девушки, смотрящей куда-то в море.

Человек или статуя? Что-то в ней было притягивающее, но что?

Нао причалил.

— Послушай, сказал он Стелии,— дальше плывешь одна. Парус я опущу, с вёслами справишься? Через четверть часа проверишь локатор, потом ещё раз. И жди меня на берегу.

Нао выпрыгнул на песок, оттолкнул лодку и побежал вверх по ступеням. Стелия подчинилась: Нао всегда знал, что нужно делать. Она с трудом управлялась с тяжёлыми вёслами, но постепенно приноровилась, и лодка продолжила движение вдоль берега.

Стелия  собиралась проверить лог локатора, когда её внимание привлекли два подростка — девочка и мальчик, которые, стоя по пояс в воде, купали грудного ребёнка. Они положили его на обломок доски от старой лодки. Ребята о чём-то ожесточено спорили, даже ругались, когда из-за большой волны доска выскользнула из рук девочки и устремилась в сторону моря. Ребёнок в восторге завизжал, но, соскользнув с доски в воду, заорал испуганно и начал захлёбываться.

Стелия была недалеко от места события. Она сделала несколько отчаянных гребков и прямо в одежде бросилась в воду. Подхватила младенца, когда он уже с головой погрузился в море и начал тонуть. Вытащила его на воздух, пытаясь ногами нащупать дно, но было ещё глубоко. Стелия неплохо плавала. На Наолине, небогатой на морские просторы, она занималась плаванием в открытой воде, поэтому сразу приняла правильное решение. Она перевернулась на спину, прижала ребёнка к груди и за счёт движения одних  только ног быстро приближалась к берегу. Наконец, Стелия встала на дно, и девочка выхватила у неё ребёнка и прижала к себе. На берегу парень начал стучать ребёнка по спине, пытаясь выбросить остатки воды из лёгких. Но младенец не дышал и уже начал закатывать глаза, теряя сознание.

— Стоп! — крикнула Стелия. — Дай сюда.

Она быстро взяла ребёнка, перевернула головой вниз, удерживая на вытянутых вперёд руках, а сама резко крутанулась вокруг себя на одной ноге, чтобы добавить к механическому усилию центробежное ускорение. Стойка вода полилась из горла малыша, он захрипел, выплёвывая воду, а потом заплакал.

— Теперь бери его и согрей,— сказала Стелия,— нужно срочно переодеть и согреть. Это твой брат?

— Нет, — ответила девочка, — это сын моего брата, который уехал. А как ты это сделала? Я никогда такого не видела! 

— У нас всех этому учат, чтобы спасать детей,…— начала Стелия.

— А меня научишь?

— Вряд ли. Скорость поворота должна быть очень большой, ты не сможешь. Тут никто не сможет так быстро повернуться.

— А где это у вас?

— Не важно, далеко отсюда… Беги быстрей, согрей малыша.

— Ой, да! — встрепенулась девочка и затараторила,— Только не говорите маме. Я такая дура! Мы поспорили с Пеппино, сколько сарацин сможет убить рыцарь, если отправится на восток. Он сказал, что десять, а я сказала, что мой брат убьёт сто, а мой отец — тысячу. А он сказал, что у меня нет отца, и я хотела дать ему затрещину, потому что у меня есть отец, он просто уехал. А тут такая волна… только не говорите маме!

— Нет у неё никакого отца,— крикнул Пеппино.

Девочка снова замахнулась на него кулаком, держа ребёнка в одной руке.

— Ой, а Вы такая мокрая! Пойдёмте к нам, мама даст вам переодеться и высушит платье над огнем.

Это была неплохая идея, а Пеппино уже успел подогнать лодку к берегу. Захваченная потоком событий, Стелия даже не заметила, что вдалеке  Нао, размахивая руками, мчится со склона вниз.

— Мама, дай этой тёте сухое платье, она мне так помогла,— попросила девочка, когда они вошли в дом.

Молодая женщина обернулась и, осмотрев гостью, молча достала из сундука сложенное платье.

— Ты опять гуляла с Пеппино?

— Ну мама, он такой классный, только очень вредный.

— Ты же знаешь, что мне это не нравится.

Пеппино стоял у двери, ехидно улыбаясь, и явно ожидал, когда Стелия начнёт переодеваться. Та покосилась на него, но ей уже было наплевать на озабоченного юнца. Она повернулась к нему спиной, и сбросила мокрую одежду, обнажив своё тело, единственным недостатком которого была излишняя худоба. Женщина ошеломлённо уставилась на бедро Стелии, на котором постепенно бледнел так хорошо знакомый семиконечный знак размером в половину расстояния от ягодиц до колена.

В этот момент дверь распахнулась, и в дом ворвался Нао. Он подбежал к не успевшей ещё одеться Стелии, взял её за плечи и начал трясти:

— Послушай, там, у статуи девушки генный маркер!

— Папа!!! — вдруг заорала девочка,— я же говорила тебе, что у меня есть отец,— последнее было уже обращено к Пеппино.

Воцарилась тишина, которую прервал голос женщины.

— Ну, если ты не хочешь поздороваться с женой и дочерью, хотя бы познакомься с внуком. Теперь понятно, где ты пропадал пять лет.

Стелия, смущённая, тщетно пыталась натянуть на себя мокрое платье. Ника стояла в углу, смотря на мужа. Радость заполняла её сердце, но она изо всех сил не давала ей выплеснуться наружу, стараясь казаться столь же спокойной и рассудительной, как обычно. А Нина ухватила Нао за руку, и не было такой силы на Терре, которая снова разделила бы отца и дочь.

— Не мучайся, одень сухое,— сказала Ника Стелии, — а ты — брысь домой!

Последнее опять было адресовано Пеппино, который, облизав губы, повернулся к двери. Нина успела показать вслед ему язык. Стелия, одевшись в сухое платье, смущённо подошла к Нике.

— Ты неправильно всё поняла. Какие пять лет? Мы только пару месяцев, как прилетели.

— Вы прилетели вдвоём? — ехидно спросила Ника.

— Нет, конечно! Старый Силио умер в Неаполисе, Дарро, Элио и Верамо отправились с крестоносцами, а Элия поплыла на восток на космошлюпке, чтобы помочь им вернуться.

— А зачем их туда понесло?

— Они должны разыскать Сальвато.

— Вы думаете, что он отправился в крестовый поход?

— Я так считаю,— вмешался Нао,— Все достойные рыцари идут туда. Я угадал?

На этот вопрос Ника не ответила, но спросила мужа:

— Если все достойные рыцари на востоке, ты-то почему здесь?

— Потому что я снова прилетел на Терру, чтобы найти семью, а не ради освобождения гроба Иисуса.

— Пока показания сходятся.

— Что с чем сходится?— не понял Нао.

— Я давно знаю почти всё, что ты сейчас рассказал. Не понимаю только, для чего ты притащил её с собой,— она сделала жест в сторону Стелии.

— Мне нужен был помощник, чтобы справиться с вёслами, парусом и локатором.

— Помощница, конечно, удобнее?

— Мама, не ругай папу, он же нас любит! — вмешалась Нина.

— Он вас всех действительно очень любит,— подтвердила Стелия.

— Настолько, что обнимает голую девушку в моём присутствии?

Нао не стал оправдываться. В ревности Ники была доля его вины. Он перевёл разговор на другую тему.

— Так откуда ты знаешь о нашем прилёте?

— От Эльвары.

— Эльвара?! — воскликнула Стелия. Мне кажется, я её знаю. В детстве мы вместе учились.

Нао соображал дольше.

— Неужели та девушка, которую я встретил в коридоре Комитета? Она назвалась Эльварой, но выглядела очень робкой.

— Не знаю, кого ты там встретил, но Эльвара совсем не робкого десятка,— возразила Ника. Уже на короткой ноге с тремя предводителями крестового похода. Боэмунд хотел взять её в наложницы, но вместо этого дал денег и отправил искать Сальвато. Пока она нашла только нас.

Нао не верил своим ушам.

— Но как она тут оказалась?— спросил он,— и, главное, зачем?!

— Чтобы найти семерых беглецов.

— Прилетел ещё один корабль?

— Космолёт взорвался, она одна спаслась на космошлюпке.

— Бедная девочка, — вырвалось у Стелии,— как она это пережила?

— Просто она настоящая наолинка, — сказал Нао,— в нас есть чудовищный ресурс, который можно мобилизовать в критический момент. Я тебе не рассказывал, как десятилетний Сальвато вплавь догнал парусник?

Стелия покрутила головой, а Ника не упустила возможность подколоть Нао:

— Что он ещё тебе не рассказывал, детка? У вас ведь было достаточно времени?

Нао пропустил колкость мимо ушей.

— Так где сейчас Эльвара?— спросил он.

Ответила Нина:

— Эльвара такая классная! Мы сразу подружились! Эльвара с Рациеллой поехали искать Сальвато.

— Зачем же вы их отпустили? — не понял Нао.— Две молодые женщины среди тысяч рыцарей.

— Это ты можешь пять лет не скучать по жене и детям. А Рациелла места себе не находила без мужа,— с укоризной ответила Ника.

Но тут встряла Стелия. Она заговорила спокойно и убедительно.

— Ника, зря ты так. Комитет запретил Нао лететь на Терру. Он пытался убедить их, что должен найти семью, но на Наолине всегда считали дело важнее всего прочего. Он улетел, нарушив приказ Комитета. Это первый случай за всю историю Наолины.

— А остальные шестеро почему нарушили запрет?

— У каждого были свои причины, но если бы не Нао…

Ника помолчала, потом сказала Стелии изменившимся тоном.

— Ладно, детка, мир. Нам нужно теперь решить, что делать дальше.

— Не зови меня больше деткой. Моё имя — Стелия!

В это время в другом конце комнаты Нина, так и не отпускавшая руку Нао, перешёптывалась с ним.

— Папа, а тогда, раньше, сколько сарацин ты убил?

— Честно? Ни одного…

— Только, пожалуйста, не говори этого Пеппино.

ЧАСТЬ 5

Глава 17

---

Алексей Комнин прекрасно осознавал, какую опасную игру он затеял. Но кому, как не императору играть в опасные игры? Хотя для его предшественников они нередко заканчивались печально. Роман Диоген был ослеплён перед смертью, Константин Дука умер от странной болезни, а Романа Агрира утопили в бассейне.

Губы Алексея тронула зловещая улыбка. Захватив власть шестнадцать лет назад, он получил доступ к архивам империи и знал немного больше, чем его окружение, и неизмеримо больше, чем станет известно историкам далёкого будущего.

Но за шестнадцать лет на троне Алексей так и не справился с главной своей проблемой — турками-сельджуками. Этот мусульманский народ, явившийся из неведомых азиатских глубин, заполонил земли по ту сторону Боспора и один за другим захватывал города Восточной империи.

Пару лет назад Алексей как раз размышлял над этой проблемой, меряя шагами тронный зал вдоль и поперёк, когда в двери тихонько впорхнула дочка Анна — двенадцатилетний подросток.

— А ну-ка садись сюда и слушай. И ничего не говори! — приказал император.

Это было его метод решения трудных задач — рассказать всё другому человеку, чтобы лучше услышать собственные мысли и найти ответ.

Анна уселась на стул перед троном и приготовилась слушать. Алексей стал подробно рассказывать про турков и их предводителя Сельджука, про нашествие этого племени из глубин Азии, про то, как они настойчиво отвоевывают в империи город за городом и добрались уже до Йершалаима на далёком юге, и что у империи не хватает сил обуздать их. Алексей долго и в подробностях описывал вторжение сельджуков. С дочкой он не боялся сболтнуть лишнего, как с другими собеседниками: сказанное не выйдет за пределы тронного зала. Наконец он спросил:

— Почему ты ничего не говоришь?

— Ты же приказал молчать.

Алексей усмехнулся. Метод не работал, решения не было.

— А что ты приходила-то?

— Мы с учителем проходили богословие Нового Завета. Я хотела спросить про великую Схизму. Почему она случилась? В чем отличие нашей веры от латинян из Европы?

Алексей очень любил свою старшую дочку. Он подробно стал рассказывать про католический обряд и его отличия от привычного, православного.

— Ну ты же знаешь, что глава церкви — воскресший Иисус Христос, а латиняне главой церкви считают папу, называют его наследником апостола Петра, — многозначительно сказал Алексей.

— Но они же тоже верят в Иисуса и почитают его за единого Бога. Ничего страшного, что они придумали ему заместителя на Земле.

— А ещё латиняне строго запрещают развод мужа и жены.

— Ты же мне сам рассказывал про Роберта Гвискара, который сначала женился на Альбераде, а потом на Сишельгайте…

— Это был не развод, церковь признала их брак недействительным. Его как будто не было.

— Ну как же не было, если у них родились дети — Эмма и Боэмунд. Пять лет было, а потом не стало?

Алексей ещё долго рассказывал любопытной дочери про различия церквей, пока она робко не прервала его.

— Я всё поняла. Как складывать пальцы для крестного знамения, на какой руке носить обручальное кольцо, каким хлебом причащаться… Это всё мелочи. Мы и они верим в одного и того же Христа, а остальное — ерунда. Даже не знаю, кто и зачем придумал эту схизму.

Она встала и направилась к двери тронного зала, но Алексей остановил её.

— Погоди… мы так и не решили, что делать с сельджуками.

— Империя не может с ними справиться? А кто может? Кто самая большая сила?

— Из того, кого я знаю — норманны и особенно франки.

— Ну вот и позови их на помощь.

— А чем их заманить сюда? И как самим уберечься от них, если аппетит у них придёт во время войны?

— Мне кажется у этих двух вопросов один ответ. Христос один, а гроб Господень — во власти сельджуков. Вот пусть рыцари-латиняне отправятся его спасать. А ты помоги им. Отправь туда, откуда возврата нет — в Йерушлаим.

— Мне не нужно, чтобы они погибли, мне нужно, чтобы они уничтожили сельджуков.

— Пускай они по дороге разобьют сельджуков, а потом погибнут, — подытожила Анна.

Император задумался. Говорят, устами младенца глаголет истина… Хотя Анна уже давно не младенец.

На следующий день он собрал советников, чтобы подготовить послание папе Урбану. В нем нужно было описать страшные жестокости, творимые турками, истинные, а больше выдуманные, которые должны были зажечь огонь гнева в сердце любого истинного христианина.

Прошло полтора года, и вот Алексей с нетерпением ждёт крестоносцев. Когда он их, наконец, увидел, его сердце упало, и он решил, что предприятие провалилось. Толпы не способных к битвам авантюристов и бедняков под командованием пары безумных фанатиков заполнили окрестности императорского дворца. Один из них, Пётр, немного успокоил Алексея, сообщив, что главные силы латинян только готовятся к походу, и ждать их нужно через несколько месяцев. Алексей переправил горе-крестоносцев через Боспор, а когда узнал, что большинство из них погибло от кривых турецких кинжалов, расстроился несильно — он заранее знал, что так и будет.

Ещё через полгода начали прибывать главные силы латинян. Император с нетерпением ждал Филиппа, короля франков. Но армию возглавлял Гуго, его младший брат, человек недалёкий и безмерно влюблённый в собственную персону.

Самого короля церковь не благословила на богоугодные дела. Оказалось, что несколько лет назад Филипп бросил свою законную супругу и женился на другой женщине, которую для этого похитил у прежнего мужа. Король имел наглость потребовать у епископов освятить этот брак, за что его и отлучили от церкви.

Армия Гуго в октябре добралась до Бари и пересекла море. У Диррахия их уже ждали люди императора, чтобы сопроводить до столицы.

Алексей заранее решил, что каждый предводитель крестоносцев даст ему клятву верности. Все земли, отвоёванные у турок, должны быть возвращены империи. Взамен рыцарям были обещаны снабжение и всемерная помощь.

С Гуго император договорился быстро. Брата короля приняли с восточными почестями, и он растаял. Тут же подписал клятву и получил в своё распоряжение монастырь для размещения армии. Гуго ожидал прибытия основных сил крестоносцев, наслаждаясь местным вином, красотой ромеек и дарами тёплой осени. Понемногу он начинал задумываться, а стоит ли вообще покидать это райское место.

Гораздо больше проблем Алексею доставили граф Годфри из Бульони и его братья Балдуин и Эсташ. Их армия численностью в десять тысяч всадников добралась сухопутным путём, тем самым, которым вел своих оборванцев Петр Пустынник. Рыцари из Лотарингии прибыли в Византиду незадолго до рождества. Годфри наотрез отказался давать клятву, опасаясь, как бы на родине не посчитали, что он стал вассалом императора. Дальнейшие события происходили стремительно. Алексей приказал резко умерить снабжение рыцарей, те взялись за оружие, чтобы добыть себе пропитание, но были встречены лучшими войсками империи. Годфри признал поражение, подмахнул договор с императором и в спешном порядке был переправлен на другую сторону Боспора.

В апреле через горы Македонии добрались те, кого император опасался больше всего— Боэмунд из Таранто с племянником Танкредом. Алексей не забыл то жестокое поражение, которое пятнадцать лет назад нанесла ему армия норманн во главе с Боэмундом, его отцом Робертом Гвискаром и мачехой Сишельгайтой. Теперь постаревший Алексей читал в глазах сорокадвухлетнего рыцаря такое же неукротимое стремление к сражениям и завоеваниям, как и пятнадцать лет назад.

Боэмунд сразу потребовал от императора титул «доместика», византийского главнокомандующего, но Алексей витиевато отклонил эту идею. Боэмунд всё же согласился принести клятву императору, в искренности которой Алексей тут же усомнился.

Ещё через три недели добралась армия графа Раймунда из Южных земель франков. Как и Готфрид, Раймунд избрал сухопутный маршрут, но двинулся не через земли венгров и болгар, а вдоль восточного берега моря. В пути его рыцари претерпели тяжкие испытания. В зимнее время, пересекая Склавонию, они не могли ни купить пропитание у местных жителей, ни добыть его охотой, а дикари при первой возможности готовы были убить отставшего пехотинца. Прибыв в столицу империи, Раймунд долго не соглашался дать клятву императору, но в конце концов Алексей убедил и его.

Пятая армия крестоносцев состояла из рыцарей Нормандии и Фландрии. Роберт Фландрский прибыл в столицу почти одновременно с Боэмундом, а его кузен, нормандский герцог Роберт Куртгёз, провёл зиму в Калабрии и добрался только к середине мая. Оба Роберта не смогли отвертеться от клятвы верности императору Алексею.

Теперь все крестоносцы были готовы к дальнему походу на восток.

Глава 18

---

Сальвато скакал на юг среди длинной вереницы рыцарей, поминутно поднимаясь в стременах, чтобы понять куда же исчезла Дария. Но разглядеть одинокую всадницу ему не удавалось. Он снова миновал монастырь на холме Кассино. Дальнейший путь крестоносцев вёл его не к Неаполису, а восточней, к другому морю.

Во время ночного привала Сальвато бродил, как неприкаянный, вокруг рыцарских палаток, даже не думая о том, что совсем не экипирован для дальнего похода. Несколько раз он спрашивал, не видел ли кто девушку по имени Дария в одежде рыцаря, но воины только подшучивали над ним.

На следующий день к вечеру он прибыл в Бари. Тут у Сальвато ещё оставались друзья, которые помнили, как десять лет назад он привёз больного Боэмунда и вылечил его какими-то чудодейственными снадобьями. Друзья — это всегда хорошо! Сальвато выспался в тёплом доме, утром подобрал подходящую кольчугу и оружие, а днём обрёл новых друзей — рыцарей-франков, тоже направляющихся на восток. Вечером в этой компании вино лилось рекой.

— У этого напитка истинно мужской характер, — настаивал рыцарь по имени Антуан, — то, что нужно воину Христовой армии.

— Неплохое вино, —ответил ему рыцарь по имени Жюль, — но наши вина из Бордо лучше!

— Год на год не приходится, — вмешался хозяин дома, старый грек, — будете в Византиде — попробуете тамошние вина. Даже Гиппократ лечил болезни, настаивая травы на вине.

Когда эта тема была исчерпана, рыцари заговорили о том, о чём всегда говорят в мужской компании, особенно когда ты далеко от дома. Конечно, о женщинах. Каждый вспоминал красотку, оставленную где-то далеко отсюда, тем сильнее преувеличивая её прелести, чем больше вина он выпил. Сальвато, осмелев от выпитого, снова задал вопрос про исчезнувшую девушку в рыцарском обмундировании.

— Она была… была как… Сишельгайта в бою у Диррахия! — выпалил он.

Рыцари разом замолчали. Диррахий ждал их впереди, и уже очень скоро.

— Слушай, — сказал вдруг Антуан, — а я кажется видел такую девушку. Только она была не одна…

— С мужчиной? — разочаровано спросил Сальвато, и его сердце упало.

— Да нет, с другой девушкой, смуглой. А твоя Дария точно была светловолосой?

— Да!

— Хм. Она была блондинка… только не Дария. Вроде, Эльвира. А может, и Дария. Я плохо слышал как её называла подруга.

— Ну и где мне их теперь найти?

— Они разыскивали Робера Куртгёза.

— Ух ты! — самого герцога Нормандии, — вздохнул Жюль, — видать серьёзного полёта твои птички.

— А где же лагерь Куртгёза? — спросил Сальвато, вскакивая.

— Куда ты на ночь глядя, да ещё и выпивши? — остановил его Антуан, — пойдёшь завтра, никуда не улетят твои пташки.

В дверь вломилось ещё два рыцаря.

— Сюрприз, сюрприз! Куртгёз решил остаться на зиму в Калабрии, он распустил войско до весны. Можете продолжать Ваши посиделки.

Сальвато опустился обратно на скамью и налил ещё вина.

---

— Значит, симпатичный парень? — спросила Рациелла, — и как зовут?

— Сальваторе, — ответила Эльвара.

— Нередкое тут имя, «спаситель». В честь того, кто ценой жизни спас нас всех.

— А от чего он нас спас?

Рациелла не ответила. Она уже привыкла к тому, что Эльвара задаёт странные вопросы.

— А вот мой Сальвато — он один такой. Означает «спасённый». Кто его только так назвал?

— А он разве тебе не рассказывал?

Рациелла покрутила головой.

— Граф Рожер и назвал. Когда Чефалу захватили норманны, вся семья Нао могла погибнуть от их рук. Но Рожер увидел на стене комнаты, где Ника держала на руках новорождённого Сальвато, фамильный крест своего старшего брата. И выдал Нао охранную грамоту.

— А ты откуда знаешь?

— Мнемобанки Нао я помню наизусть!

— Ну вот, а мне он такого никогда не рассказывал, — обиженным тоном протянула Рациелла.

— Он, может, и сам не знает, — предположила Эльвара.

Девушки переговаривались о том и о сём, пока их лошадки неспешным аллюром приближали их к Бари, откуда до порта Бриннезе было рукой подать.

— Как мы попадём на корабль? — спросила Рациелла.

— Нужно отыскать герцога Куртгёза, но чтобы он меня узнал, придётся снова переодеться мужчиной.

— А как же я?

— Ну а ты… будешь, например, моей женой!

— У меня уже есть муж, разве ты забыла? — засмеялась Рациелла.

— А что делать? На мою сестру ты совсем не похожа.

---

Охранник герцога Роберта Куртгёза подозрительно смотрел на невысокого молодого монаха в капюшоне, из-под которого выбивались длинные светлые волосы.

— Посланник от Боэмунда, говоришь? Ну и зачем тебе граф?

— Посланники носят послания, разве тебе не объяснили?

— И что у тебя в послании?

— Оно не для посторонних глаз.

Охранник помолчал, потом всё-таки сказал.

— Герцога нет. Мы поплывём на восток весной. Куртгёз решил провести зиму в Калабрии.

Часом позже охранник стоял на том же месте и рассматривал высокого блондина в рыцарском одеянии.

— Я личный помощник и посланник графа Боэмунда Тарентского.

Подозрительность в лице охранника удвоилась.

— А тебе что надо от герцога?

— По поручению моего хозяина я разыскиваю девушку. Она может быть здесь.

— По поручению моего хозяина мы приводим сюда десятки девушек, — холодно ответил страж, —но это не твоего ума дело.

Хвататься за меч было неразумно, и Сальвато повернулся, чтобы уходить. Сидевший у входа на грязной подстилке нищий ухватил его за полу плаща.

— Дай монетку.

Нао молча кинул ему медный кружочек.

— Послушай, рыцарь. Час назад тут были две женщины. Одна из них, темноволосая, ждала вон там за углом, а вторая, переодетая мужчиной блондинка, хотела зайти в дом. Она тоже назвалась посланником Боэмунда, и её тоже не пустили.

— Переодетая в мужское платье? А как ты понял, что она женщина?

— Имеющий глаза — да увидит… Дай ещё монетку.

— Держи.

— Ей удалось узнать то, что не сказали тебе. Куртгёз отложил поход на восток до весны.

---

— Куртгёз решил переждать зиму тут! — воскликнула Рациелла, — Но мы не можем терять столько времени. Нам нужно быстрее разыскать Сальвато!

— Мы даже не знаем, отправился ли он на восток… — задумчиво сказала Эльвара, — может быть стоит разыскать графа Фландрии? Он должен помнить меня в мужском обличии. Может быть второй Роберт не столь ленив и поплывёт на восток сейчас?

Лагерь фламандцев они нашли опустевшим. Роберт Фландрский увёл свою армию в сторону Бриннезе, чтобы погрузить её на корабли. Эльвара и Рациелла накормили и напоили своих лошадок и отправились следом.

---

Сальвато чувствовал себя рыцарем на перепутье. Отец мог отправиться на восток с крестоносцами, мог — на Тринакрию, надеясь, что семья там, а мог и на север, если догадался о замысле сына. Дария, вероятно, в Калабрии вместе с армией Куртгёза пережидает зиму. А Рациелла? Почему-то ему совсем не хотелось вспоминать о жене.

И что теперь делать? Два дня Сальвато ломал голову, сидел на берегу, уставившись в морскую гладь, поднимался на холмы, чтобы остаться в одиночестве. А потом решил, что самое простое решение — самое правильное.

Нельзя терять времени, нужно быстрее отправляться на восток. Если Нао с крестоносцами, то он неминуемо найдётся. А Дария появится весной, с армией Куртгёза. А как быстрее всего примкнуть к крестоносцам? К какой из армий? Конечно, к Боэмунду! Возможно, он ещё помнит своего оруженосца!

Боэмунд и его племянник Танкред повели свою армию в порт Бриннезе напрямую, не заходя в Бари. Сальвато узнал это через знакомых, и тоже отправился к порту. Семьдесят миль его лошадка одолела за несколько часов, и вот он уже стоит у ворот замка, где сделал временную остановку один из главных командиров крестового похода.

— Действительно, Сальвато, — изумился Боэмунд. — Не ожидал, — граф обнял старого знакомого. — И совсем не изменился. Как тебе это только удаётся?

Сальвато не мог сказать то же самое о Боэмунде, но поприветствовал его радостной улыбкой. Граф проводил гостя в свои покои, усадил на деревянный стул и сам уселся напротив, разглядывая слугу и друга в одном лице. Чем дольше он смотрел, тем больше убеждался, что четырнадцать прошедших лет не оставили никакого следа на облике Сальвато.

— Значит она всё-таки нашла тебя? — наконец спросил граф, — а я уж думал присвоила мои денежки и тю-тю. Кстати, где она? Обещала ведь помощь в походе!

— Она? Ты о ком?

— Ну как же? — ведьма из Амальфи. Твоя двоюродная сестра. Она обещала привести тебя ко мне.

— Двоюродная? Но у моих родителей нет ни братьев, ни сестёр!

Боэмунд наморщил лоб.

— Ладно, в своих родственных связях разбирайтесь сами. Ты прибыл, и только это важно. Через две недели отплываем. Нас ждёт поход, какого не было ещё никогда. А в его конце — слава и богатство!

Глава 19

---

Армия Боэмунда пересекла неширокий пролив и добралась до Диррахия. Места для Сальвато были знакомыми. Четырнадцать лет назад, во время осады города, тут родилась его сестра Нина. А несколькими годами позже Сальвато вместе с Боэмундом пытался удержать прибрежную полоску суши, пока Гвискар решал свои проблемы в Италии.

От Диррахия крестоносцы отправились горной дорогой к столице Восточной империи. Этот путь был долгим, но не очень трудным: местные жители не решались нападать на огромную армию вооружённых рыцарей.

В Византиде Боэмунд подписал клятву верности императору, и Алексей тут же предоставил крестоносцем корабли, чтобы те могли пересечь Боспор и двинуться дальше, Император прекрасно понимал, что дать клятву для норманна так же просто, как и забрать её потом обратно. Алексей, тем не менее, надеялся, что рыцари вернут ему захваченные сельджуками земли, а сам Боэмунд, сын его злейшего врага, сгинет где-нибудь по дороге. Но такие чудеса могут происходить разве что в мечтах.

Несколько дней Боэмунд наслаждался роскошью императорского дворца, а Сальвато вместе с другими воинами бродил по Византиде, удивляясь красоте и богатству дворцов и вдыхая необычные ароматы восточных рынков.

Когда-то Роберт Гвискар мечтал завоевать Восточную империю. Он был способен на это, но судьба распорядилась иначе. Первый поход Гвискара на восток остановило послание от папы Григория, второй прервала смертельная болезнь. Теперь же его сын Боэмунд оказался среди союзников восточного императора, по крайней мере на бумаге.

Чуть больше десяти лет прошло со смерти Гвискара, но теперь расклады стали другими.

---

Дарро, Верамо и Элио прибыли в Византиду с армией, которую вёл Гуго, брат короля франков. Рыцари были уверены в себе и веселы. Они легко приняли в свои ряды троих статных светловолосых иностранцев, плохо говоривших на их языке.

Морской переход от Бари до Диррахия прошёл незаметно. Путь до столицы был трудным, но все воспринимали это как должное. По вечерам у походного костра трое инопланетян сидели среди франков, молча слушали их рассказы и, казалось, понимали каждое слово. Но в ответ ничего не говорили.

Рыцари были подданными короля Филиппа, к Гуго они относились снисходительно, но старались открыто не подчёркивать, что брат короля — это не то же самое, что король.

Филипп же вызывал у франков живой интерес. Во-первых, из-за того, что его дедом по материнской линии был князь по имени Ярослав из загадочной северной страны. А во-вторых, франков поражала та наглость, с которой король похитил у Анжуйского графа его жену, красавицу Бертраду, а свою собственную жену заточил в одном из замков королевства. Именно за эту шалость короля отлучили от церкви и лишили возможности возглавить армию в крестовом походе.

Инопланетяне быстро заметили, что слова рыцарей часто отличались от их мыслей. Осуждая короля за интрижку, каждый рыцарь и сам не отказался бы приударить за прелестной Бертрадой, если бы такой шанс только предоставился.

В Византиде Гуго надолго исчез во дворце императора Алексея, а остальные франки, разместившиеся в кельях монастыря, проводили время, шатаясь по улицам столицы среди роскошных дворцов и экзотических базаров.

У Дарро с товарищами задача была поважнее. Они направились к проливу и отошли туда, где их не могли заметить франки. Азиатский берег Боспора казался совсем близким. Дарро достал средство связи и вызвал субмарину, но ответа не последовало.

— Странно…

— Дрыхнет, наверное, сестренка, — хмыкнул Элио.

— Если субмарина где-то тут, то бортовой робот ответит по-любому, — сказал Дарро.

Верамо молчал, но на его лице появилась тревога.

Через три часа они повторили сеанс связи. Тщетно. Со следующего дня они завели правило выполнять вызов каждые три часа. Но связаться с Элией так и не удалось.

Прошло две недели, и Гуго, напыщенный и гордый своим величием, выполз из замка императора. Алексей снарядил корабли для отправки франков в Малую Азию.

— Плывите, — сказал Элио друзьям, — а я останусь и буду ждать сестру.

— Не хватало нам ещё и тебя потерять, —ответил Дарро, — мы отправимся все вместе. Это приказ.

— Но как же Элия?!

— Если её что-то задержало, то она знает наш путь. Если же что-то случилось, то ждать её именно здесь — бессмысленно. Садимся на корабль. Наша задача — поиск Сальвато!

Глава 20

---

Элия была возмущена тем, что её оставили на субмарине. Зря что ли она потратила столько времени на изучение боя на мечах, верховой езды и стрельбы из лука? В мечтах она представляла себя новой Сишельгайтой. Полные восхищения мысли о лангобардской принцессе постоянно возвращались к Элии с того дня, когда Нао впервые рассказал о ней.

Но, взяв себя в руки, девушка решила, что её миссия очень важна для общего успеха, и что без поддержки с моря найти Сальвато будет гораздо труднее. Как говорили на Терре, «найти рыцаря в чужой стране очень трудно, особенно если его там нет».

Элия принялась выполнять указания, которые ей выдал Дарро. Следовать им было не сложно. На виртуальной карте она выбрала цель — Византиду, указала предпочтительное расстояние маршрута от берега, ввела инструкцию о погружении при появлении корабля или лодки в пределах видимости и нажала пуск на автопилоте. На этом указания Дарро почти закончились, осталось ещё одно:

— И пожалуйста, никаких экспериментов. — строго приказал ей пилот. — Твой опыт управления субмариной недостаточен! Лучше доверься автомату!

Элия уселась в кресло и принялась подробно изучать мнемобанки Нао.

За двенадцать дней субмарина, управляемая роботом, аккуратно прошла пролив между Калабрией и Тринакрией, обогнула земли народа греков, пересекла море, минуя три вытянутых полуострова, которые на карте напоминали вытянутые пальцы.

Тут же где-то находится Солунь, про которую рассказывал мнемобанк! Элии очень захотелось посмотреть на город, откуда родом был святой Дмитрий. Нужно всего лишь сделать маленький крюк на север, размять ноги на берегу, а потом быстренько вернуться на основной маршрут.

— Никаких экспериментов! — цыкнула Элия сама на себя и продолжила путь к Византиде.

Робот провёл субмарину по длинному, узкому и извилистому проливу до очередного моря и прекратил движение, передав управление человеку. Элия включила электронную карту, чтобы сориентироваться. Судя по всему, она добралась до того самого моря, на берегах которого добывают мрамор. Так, по крайней мере, рассказывал Нао. Византида была совсем недалеко, но бортовой робот не стал к ней приближаться, опасаясь скопления кораблей.

Элия взяла управление на себя, опустилась на глубину и направила лодку на восток, в сторону столицы империи. Погружение помогало избежать встреч с лодками и кораблями, коих становилось всё больше. Виртуальная карта подсказала, что на север уходит пролив Боспор, на берегу которого она должна была связаться с командой.

Элия свернула в пролив и через некоторое время нашла тихую бухту неподалёку от берега. Отправила сигнал, но ответа не было. Это её не удивило. Она послала мысленный запрос бортовому роботу: «Оценить, когда прибудет Боэмунд с крестоносцами».

Ответ пришёл быстро, но не обрадовал: «наиболее вероятное время ожидания — от тридцати пяти до шестидесяти суток Терры». Девушка тяжело вздохнула, выключила мнемобанки и надела на голову обруч-мнемовизор с развлекательной программой.

Через сутки ей уже хотелось выть от вынужденного безделья. В маленькой субмарине нельзя было даже позаниматься физическими упражнениями. «Зря я всё-таки не поплыла до Солуни, —подумала она с досадой, — и ноги бы размяла, и ждать бы меньше осталось».

Элия вытерпела ещё двое суток. Потом она решила, что ничего страшного не случится, если она проведёт небольшую разведку и быстро вернётся к Византиде. Субмарина двинулась вперёд по Боспору и уже через пару часов оказалась среди широкого водного пространства, где можно было без опаски подняться на поверхность. «Скифское море», — подумала Элия, вспоминая рассказ Нао.

Даже на среднем ходу субмарина могла пересечь море дней за пять-шесть, но плыть, когда со всех сторон видны только морские волны, было бы скучно, и девушка дала бортовому компьютеру команду двигаться вдоль западного берега. Сама она в оптический прибор разглядывала прибрежные картины — то леса, то горы, то равнины, покрытые кустарником и травой. Сначала это было интересно, потом стало надоедать.

На третий день субмарина, миновав залив у северного берега, приблизилась к большому полуострову, далеко вдающемуся в море. На берегу стоял целый город. В многочисленных изгибах береговой линии прятались десятки кораблей. Вокруг раскинулись поля и посадки кустарника, ветки которого изогнулись под тяжестью гроздьев ягод зелёного и бурого оттенков.

Кажется, из этих плодов здесь делают напиток, который так любят пить мужчины.

Элии очень захотелось сорвать одну гроздь, и поедая ягоду за ягодой, пройтись по улицам города, мимо стен домов из желтоватого камня. Но она вспомнила указание Дарро не предпринимать никаких экспериментов. И была права.

На горизонте возникла и быстро приближалась туча пыли, которую поднимал большой отряд всадников довольно кровожадного вида. Жители города спешно готовились к обороне. Дети и женщины прятались по домам, мужчины хватали оружие и выходили навстречу врагу. Девушки, собиравшие виноград на склоне холма, стремглав помчались к стенам города. Но успели не все. Троих поймали всадники, которые, не обращая внимания на отчаянное сопротивление, перекинули свою добычу через седло, и, развернувшись, поскакали прочь. Остальные последовали за ними, срывая на скаку спелые гроздья.

Из трёх домов вышли трое мужчин и остановились, глядя всадникам вслед. Но что они могли поделать?

Вот они какие — скифы!

Только вчера из мнемобанка Нао Элия узнала о морском набеге сарацин на Неаполис. Тогда это казалась ей просто какой-то нереальной страшилкой, тем более, что сарацинам ничего не обломилось. А сегодня она своими глазами видела нападение скифов откуда-то из степей. И это зрелище оставило гнетущее впечатление. Элия опустила спинку кресла, дала роботу команду отойти подальше в море и постаралась ни о чем не думать. Но мысль о трёх женщинах, жизнь которых необратимо переменилась в одно мгновение, не оставляла её.

---

Только через день она немного пришла в себя. Со всех сторон простиралось спокойное море, субмарина на среднем ходу скользила по её поверхности. Эльваре снова стало скучно. Недолго думая, она дала команду на погружение и уставилась в иллюминатор. Вода была довольно чистой, и Элия видела десятки проплывающих мимо рыб самого разного размера, цвета и формы.

На глубине, должно быть, рыбы ещё большего размера и экзотического вида! Элия дала команду на дальнейшее погружение. Ей снова вспомнился мнемобанк и история о том, как Нао взял в субмарину маленькую Рациеллу, которая напевала песню про рыбку-Гуррачин и рисовала его на пластиковом скетчпаде. Какая глупость — рисовать руками. Просто подумай «фото» и тут же получишь точное и чёткое изображение.

Элия подумала «фото» и уставилась на экран. На нем была только серая муть. Элия нажала кнопку «фото» рукой. Результат был тем же. Она уставилась в иллюминатор — там ничего не было видно.

В кабине противно заскрежетала сирена, требуя включить робот-автопилот. Элия подчинилась. Робот первым делом сделал пробу окружающей воды. Анализ должен был выдать воду, соль, йод и ещё что-то по мелочам, то есть «1²+8», «11+18» и «53» в разных пропорциях, если записать атомные веса в молекулах террианскими числами. Но анализ показал огромное количество молекул «16+1». Что это?

Робот очень медленно, без участия двигателей поднял субмарину на поверхность. Вокруг со всех сторон раскинулось всё то же спокойное море. Элия облегченно вздохнула. Она дала команду на отключения робота, но тот не вернул управление девушке и активировал экран диалога.

— В чем дело?

— Требуется обслуживание ходовых двигателей после пребывания в активной среде.

— Как его провести?

— Инструкция на экране.

Первый пункт инструкции гласил: «активируйте Ваш сертификат специалиста по обслуживанию двигателей».

— Какой ещё сертификат?! Нет у меня никакого сертификата!

— Вызовите специалиста.

— Где я найду специалиста посреди моря на чужой планете?!

— Непредусмотренная ситуация.

— Просто разблокируй двигатели.

— Требуется обслуживание ходовых двигателей после пребывания в активной среде.

Зациклились. Элия задумалась. Потом спросила:

— Что это за активная среда?

— 12+8 с многократным превышением 16+1.

Зачем я это спросила? 12+8 — это вода, каждый ребёнок знает. Но я даже не помню, что это за атом с шестнадцатью нейтронами! Я же не химик! А если бы знала, то что мне даст химический состав примесей?

Элия подошла к пульту управления и снова задумалась. Потом робко дала команду включение маневровых двигателей. Робот не возражал. Субмарина медленно двинулась вперёд. Элия откинула кресло и попробовала уснуть — на такой скорости до берега было не менее пяти дней плавания.

---

Через семь дней прямолинейного движения по спокойному морю на горизонте показалась земля. Пустынный берег был покрыт густой растительностью, в отдалении стояли горы с белыми вершинами. Элия выпрыгнула на мягкий жёлтый песок и отправила субмарину на дно. Первые шаги по твёрдой почве после двадцати дней в тесной, качающейся лодке доставляли непередаваемое наслаждение.

Вдруг девушка увидела, что на камне сидит мужчина, одетый в накидку из полосатого меха поверх серой рубахи свободного покроя. На его голове была белая чалма. Мужчина что-то писал гусиным пером, почти не обращая внимания на девушку, которая вылезла из лодки неведомой конструкции.

— …но неведомая лодка скрылась в море, точно птица… — сказал мужчина, не поднимая глаз.

— Что это? — удивилась Элия.

— Поэма.

— Ты пишешь поэму. Зачем?

— Таково людское сердце, ненасытное, слепое. Вечно чем-нибудь томится, убегая от покоя…

Элия уставилась на него. В этот момент до неё дошло, что оба не произнесли ещё ни слова. Разговор был мысленным.

— Вы тут все говорите без слов? — спросила Элия.

— Нет, только я. А раньше — ещё и мой отец. Но он умер. Другие не понимают. И мне приходится говорить с самим собой.

— Ты назовёшь своё имя? Голосом.

— Тариэл.

— Элия.

— Элмази кхар.

Элия покачала головой. На слух этот язык она не понимала. Пришлось вернуться к мысленному общению.

— Про что твоя поэма?

— Про трёх рыцарей из разных стран, которые стали побратимами, потом помогли друг другу стать правителями и жениться на любимых. Длинная история. А ты зачем здесь?

— Мне нужен конь.

Тариэл даже не удивился.

— Жди здесь.

И он скрылся за утёсом. Пока его не было, Элия подняла субмарину, достала оттуда тренировочное копьё, привезённое с Наолины, и меч, приобретённый на Терре. Немного поразмыслив, она забрала с лодки все питательные таблетки и фальшивые деньги, заготовленные Нао. После этого снова укрыла субмарину на дне, подальше от берега.

Вскоре появился Тариэл верхом на вороном скакуне удивительной красоты. Он вёл под уздцы белую кобылу. Тариэл спешился и подошёл к Элии, лучезарно улыбаясь. Девушка достала золотую монету, но Тариэл покачал головой.

— Что сокровища мне ваши? Не обидел бог меня — самого себя имею и отважного коня.

— Ты мне её даришь?

— Кто в беде покинул друга, сам узнает горечь бед.

Элия подошла к белой лошади. погладила ее мягкую шерсть, потом слегка обняла за шею. Лошадь тихонько заржала в ответ. Элия повернулась к Тариэлу:

— Такая красивая! Тебе не жалко её отдавать?

— Всё, что отдано — твое. Всё, что нет — потеряно.

Этот парадокс нужно было осмыслить…

— А зачем ты поверх рубахи одел шкуру? Ты замёрз?

— Образ пламенной тигрицы сходен с девою моей, Потому мне шкура тигра из одежд всего милей.

— И где же твоя милая?

— До этой минуты она была только в мечтах.

Элия смутилась.

— Ты уста свои, как розы, над жемчужинами сжала, —улыбнулся Тариэл.

Поняв, что окончательно смутил девушку, он спросил:

— Куда мы направляемся?

— Я еду на юг, туда, где тысячи рыцарей с крестами идут от Византиды к Йершалаиму. Среди них мои друзья, и я должна найти их.

— Тогда в путь.

— Мы поскачем вместе?

— Чтобы дружбу обнаружить, есть три способа у нас: Не желать разлуки с другом, быть с ним вместе, — это раз; Не жалеть, дарить от сердца, а не только напоказ; В‑третьих, ринуться на помощь издалёка в нужный час.

Элия не знала, как поступить. Тариэл был странным. Он одновременно притягивал и пугал. Он был напорист и настойчив, но при этом предельно тактичен. Заподозрить его в дурных намерениях было решительно невозможно.

— Почему ты хочешь сопровождать меня? — спросила она.

Тариэл, похоже, не ожидал прямого вопроса. Он запнулся, потом ответил:

— Рядом с розой и ворона хочет щёлкать соловьём.

Элия улыбнулась. Остатки барьера между ней и Тариэлом таяли в не слишком жарких лучах зимнего солнца.

Она забралась в седло, спросив напоследок:

— А где мы сейчас находимся?

— Это древняя земля народа колхов, — ответил Тариэл, тоже вскакивая в седло.

---

По дороге на юг они вместе придумывали поэму. В обмене мыслями создавался сюжет. Потом Тариэл произносил текст вслух, сражаясь за каждое слово и каждую рифму, а Элия завороженно вслушивалась в слова незнакомого языка. В поэме главного героя, который неизменно носил поверх рубахи шкуру тигра, тоже звали Тариэл.

— Как ты назвал побратима Тариэла?

— Автандил. Он должен завоевать сердце Тинатин, дочери Ростевана, царя Аравии, жениться на ней и сам стать правителем.

— А Растеван не мог сделать наследницей саму Тинатин? Женщина не может управлять страной?

— Почему? Очень даже может. Ростеван поначалу так и сделал. Он говорил: «Дети льва равны друг другу, Будь то львенок или львица».

— А Автандил?

— Он был давно тайно влюблён в принцессу. Но во время праздника её коронации, как раз и появился незнакомец в тигровой шкуре. И тут же исчез.

— Тариэл?

— Он самый. И Тинатин пообещала ответить на любовь Автандила, если за три года он отыщет незнакомца.

— И зачем ей это было нужно?

— Наверное, для того, чтобы у меня был сюжет поэмы.

Элия усмехнулась.

— А где эта Аравия?

— На юге. Это ещё дальше, чем Йершалаим.

— Ну хорошо. А третий побратим? Как его звали?

— Я ещё не придумал ему ни имени, ни страны, где он будет править.

— Давай придумаем вместе! Минута на раздумье, я поднимаю руку, и мы голосом называем имя!

По сигналу Тариэл воскликнул:

— Нурадин!

— Фридона! — сама не знаю почему, Элия выкрикнула имя девочки, с которой дружила в детстве.

— Упс, придётся третьего друга назвать двойным именем. Ну а страна? Я не знаю больше достойных стран поблизости.

— Это же поэма, а не географический атлас. Страну можно придумать.

— Придумай!

— Ну,… например,… Мульгаганзар!— выпалила Элия название страны, которое они с Фридоной придумали для детских игр, когда им едва исполнилось четверть цикла.

— Здорово! Пусть так и будет.

---

Они долго ехали на юг, пересекая обширные земли, захваченные сельджуками. На этом пути Тариэл избегал поселений, а если они встречали путников, то Элия вынуждена была закрывать темным платком голову и лицо. Оказалось, что Тариэл неплохо говорил по-арабски и немного по-персидски, а уж наврать встречным лучше него мало бы кто смог.

Чем больше они удалялись от скифского моря, тем суше становился воздух, а растительность скуднее. Лошадям пока ещё удавалось находить себе скудное пропитание. Взятые в дорогу запасы закончились, и Тариэл добывал пищу охотой, но с каждым днём это становилось всё труднее. Однажды он вернулся совсем с пустыми руками и грустными глазами. В его мыслях сквозила растерянность, и он уже был готов добывать пищу разбоем.

Тогда Элия взяла его за руку.

— У нас ведь осталась ещё вода?

— Да, позавчера мы наполнили в ручье два бурдюка.

— Ты сейчас закроешь глаза, и сделаешь, как я скажу. Обещаешь не смотреть?

Тариэл закрыл глаза. От его мысли веяло грустью:

— Под несчастною звездою не добьешься ничего. То, что нужно, — не имею, а иное — для чего? Мир — как сумерки ночные, тьма наполнила его. Что содержится в кувшине, то и льется из него!

Элия быстро достала питательные таблетки и налила в плошку воды. Подошла к Тариэлу, который честно не открывал глаз. Слегка прикоснулась губами к его губам. Губы мужчины приоткрылись навстречу, но поцелуя не получилось. Вместо него в его рот упали гладкие шарики, в руках оказалась плошка с водой, а в голове зазвучала мысль, которую они вместе придумали накануне.

— Есть и пить любому нужно, в том не вижу я плохого. Что припрячешь — то погубишь, что раздашь — вернется снова.

---

На дороге стало попадаться всё больше путников, и вот они уже приблизились к большому городу. Тариэл поговорил с торговцем, который вёз на скрипучей повозке с огромными колёсами какой-то товар.

— Мы добрались до Эдессы. Давай здесь остановимся на несколько дней, отдохнём и разузнаем, что к чему.

— В городе ведь может быть опасно? А вдруг там сельджуки?

— Не бойся. Три года назад князем тут стал Торос, армянин по происхождению. Он избавил Эдессу от сельджуков, но всё ещё их опасается и ищет сильного покровителя.

— Кто такие армяне?

— О, ты не знаешь!? Наши народы живут по-соседству и чтут друг друга как брат брата. По легенде мы произошли от Картлоса, а армяне — от Айоса, и они были родными братьями!

— Разве может народ произойти от одного человека?

— В легенде может. Кстати, я неплохо говорю на языке армян.

— Нам это поможет?

— Посмотрим. В городе какой-то переполох, надо разузнать в чем дело.

— Что тут могло случиться? — удивилась Элия.

Тариэл пожал плечами:

— Много встречных за сто суток мы расспросим по базарам…

— Сто дней? Так долго?

---

Расспросы подтвердили, что они на правильном пути. Оказалось, что в Эдессу прибыли две сотни рыцарей под командованием Балдуина Бульонского.

— Вряд ли Балдуин бросил своих братьев и отклонился от маршрута. Похоже, у него свой замысел, — мысленно предположил Тариэл.

— Я поищу кого-нибудь из франков, — так же мысленно ответила Элия.

Симпатичной девушке нетрудно разговорить воина, истосковавшегося по женскому вниманию, даже если она с трудом говорит на его языке.

Встреченный на улице молодой воин Этьен вовсю расписывал свои недавние подвиги:

— Мы от самых Киликийских ворот идём отдельной армией. Когда мы подошли к Тарсу, там уже был этот вонючий норманн Танкред.

— Племянник Боэмунда?

Этьен кивнул, явно недовольный, что его перебили.

— Мы вышибли их одним ударом. Я сам уничтожил пятерых норманн.

— А где Боэмунд?

Элия улыбнулась, прислушавшись к мыслям рыцаря. Про пятерых норманн — это было сильное преувеличение. А вопрос про Боэмунда Этьен пропустил мимо ушей, он думал только о том, как обольстить красотку.

— Разве не сами армяне сдали вам город? — спросила она, — И почему франки сражаются с норманнами, ведь у вас общая цель?

Этьен стушевался, девушка оказалась не так проста. Но она сама перевела разговор на другую тему.

— Зачем Балдуин прибыл в Эдессу?

— Жениться! — выпалил рыцарь, — на дочери князя Тороса. А ещё Торос усыновит его, и Балдуин получит права на наследство!

В этот момент откуда не возьмись появился Тариэл, и потянул Элию за руку. Этьен понял, что он тут лишний и поднялся, чтобы уйти.

— Погоди, — сказала Элия, — так где всё-таки Боэмунд?

— Да кто его знает. Говорят, осаждает Антиохию.

За эту информацию он получил поцелуй в щёку.

«Хорошо, но мало», — подумал рыцарь и пошёл прочь.

---

Элия и Тариэл сидели напротив друг друга, обмениваясь взглядами и мыслями.

— Предчувствие мне подсказывает, что эта история с усыновлением хорошо для Тороса не закончится, — подумал Тариэл.

— Это его проблемы… Выходит, что каждый военачальник, идя спасать гроб Господень, не оставляет мыслей что-нибудь отхватить по дороге. Танкред взял Торос, правда, ненадолго. Балдуин нацелился на Эдессу, а Боэмунд — на Антиохию.

— Коль своей желанной цели достигает человек, вспоминать тогда бесцельно горьких дней минувший бег.

— Как он сказал? Антиохия? Как её найти и добраться туда невредимыми? Кругом все воюют. Там где-то мой брат и двое его друзей! Я так соскучилась!

— Только тот оценит радость, кто печаль переживет!

Глава 21

---

Дарро неторопливо ехал по пыльной дороге, трясясь в жёстком седле. Крестоносцы направлялись в сторону города Никомедия, который турки называли Изникмид.

Мысли Дарро были тревожными. Дальний космический поиск оказывался не таким, как он представлял, живя на Наолине. Дело было не в диких аборигенах и их воинственном нраве. Это можно было предвидеть. Нет, беды исходили от своих, от наолян. Всего трёх человек оставил Нао под его командой, и что? Элия исчезла вместе с субмариной, с которой по определению ничего не могло случиться. Элио несколько дней сходил с ума, волнуясь из-за сестры, а теперь впал в какую-то апатию, оставался непривычно молчаливым.

Но больше всех тревожил Верамо. Это был уже не тот юноша, который глаз не сводил со Стелии и не выпускал её руки из своих огромных ладоней. За несколько месяцев, прошедших с того дня, когда Стелия вместе с Нао отправились на север, Верамо изменился кардинально, как будто его выпустили из тесной клетки. Он завёл дружбу с крестоносцами, которые оценили его силу и ловкость. Молодые женщины, что следовали вместе с армией, бросали на него страстные взгляды, на которые он отвечал пренебрежительной улыбкой. На привалах Верамо заваливался в палатки, где рыцари пили крепкие напитки, и быстро стал своим в их компании. В свою палатку, где его ждали Дарро и Элио, он возвращался всё позже, а однажды не пришёл совсем. Наутро встревоженный Дарро отправился его искать, и сразу увидел, как тот выползает из палатки франков, пытаясь отцепить висевшую на его шее девушку весьма плотного телосложения.

После этого Дарро решил, что с Верамо нужно поговорить по-мужски, но долго не знал, как начать.

— А как же Стелия? — наконец, спросил Дарро.

— Стелия? — задумчиво переспросил Верамо, — а что Стелия?

— Она ведь любит тебя. И вы собираетесь создать семью.

— Любит? А что это такое?

— Ну она же красива, и ты помнишь, какими глазами она всегда смотрела на тебя?

Верамо замолчал, вспоминая глаза Стелии. Что-то шелохнулось в его груди, но не так чтобы очень сильно. Потом он ответил.

— Слушай, ты ведь не обидишься, если я тебе одну умную вещь скажу? В темноте ты не видишь взгляд женщины, но руками чувствуешь её тело. Вот у Марты было за что подержаться. Да и вообще — тощие женщины очень злые и нас изводят вечно!

И он расхохотался.

Когда кавалькада обогнула Никомедию и повернула на юг, Дарро подозвал Элио и Верамо.

— Мы приближаемся к Никее, этот город крестоносцы непременно захотят отвоевать у турок. Мы вряд ли сможем избежать участия в боях, но не лезьте на рожон. Наша цель— не взятие Никеи, а поиск Сальвато. И самое главное: надевать под доспехи комбинезон из галаксина! Эту ткань не проткнёт копьё и не разрубит меч. Но от ушибов и контузий она вас не спасёт. Поэтому ещё раз повторю — на рожон не лезть!

Оба кивнули: Элио — понимающе, а Верамо — неохотно. Что с ним такое? Он будто бы не прилетел с цивилизованной планеты, а родился— среди варваров и дикарей на Терре.

Впереди показались стены и башни большого города. Никея. Чем ближе крестоносцы приближались к нему, тем больше росла их тревога. Город казался неприступным. Стены в несколько миль длиной в форме пятиугольника с более чем двумястами башнями. С запада, где стены спускались прямо в воды большого озера, город был абсолютно неуязвим. Но и с других сторон взять его было непросто.

Армии Гуго де Вермандуа и Готфрида Бульонского подошли первыми и осадили город с севера. У них было время дождаться других крестоносцев, и в первую же ночь Верамо снова оказался в палатке у женщин. Дарро махнул на него рукой, и попытался самостоятельно организовать поиски Сальвато. Но не так просто отыскать в большой армии рыцаря, которого ты никогда не видел. Из двух десятков воинов по имени Сальватор ни одному имя Нао ничего не говорило. И Дарро терпеливо ждал прибытия норманнов из армий Боэмунда, Роберта из Нормандии и его тёзки из Фландрии.

---

А Сальвато тем временем оставался с Боэмундом, но не очень долго. Когда граф закончил переговоры с императором и должен был перевезти своё войско через Боспор, Сальвато затерялся среди улочек Византиды, чтобы дождаться рыцарей Роберта Нормандского. По его расчётам загадочная Дария должна была быть с ними.

Норманны из Гавра и его окрестностей появились через неделю.

Сальвато наплёл им, что так надрался византийскими напитками, что проспал посадку на корабль и отстал от армии Боэмунда, а теперь ищет другой корабль, чтобы догнать своих. Рыцари посмеялись и легко приняли Сальвато в свой круг.

Пока герцог Нормандии вёл переговоры с императором, Сальвато продолжал поиски Дарии, но всё так же безрезультатно.

В последний вечер перед пересечением Боспора он брёл по улочке Византиды, когда услышал пение. Судя по диалекту, пел мужчина из Неаполиса, невесть как тут оказавшийся — ведь армия Боэмунда уже пересекла пролив. Затаив дыхание, Сальвато слушал грустные слова, положенные на очень красивую мелодию.

Она всегда просила дать ей розу,
Улыбкой милой в душу проникая.
Теперь её я больше не встречаю
Ну что же ей сказали обо мне?

И проходят чередою
Её подруги все, как было прежде.
Но что же делать?
Ведь ту, что с розой,
Ведь ту, что с розой,
Никак не встречу я.

Я знаю имя, но не знаю дома,
Как я люблю её, сказать мечтаю
Её не вижу и в тоске вздыхаю.
Никто сказать не хочет правду мне.

И проходят чередою
Её подруги все — как было прежде.
Но что же делать?
Ведь ту, что с розой,
Ведь ту, что с розой
Никак не встречу я.

Завяли розы, лишь шипы остались,
Ушла она без слова, без прощанья,
Любовь другая с ней, а мне — страданье.
Но кто же тот другой, скажите мне.

И проходят чередою
Мои друзья ко мне, как было прежде.
Но лишь один друг,
Друг самый близкий,
Друг самый верный,
Он не приходит, нет…

---

Роберт Фландрский не стал тянуть с подписанием клятвы императору Алексею, и фламандская армия переправилась через Боспор одной из первых. Женщин и даже детей в войске было немало, и на Эльвару с Рациеллой особого внимания никто не обращал. Разве что какой-нибудь озабоченный юнец застывал с открытым ртом, увидев двух красавиц, которым на удивление к лицу были облегчённые рыцарские доспехи.

Фламандцы разбили свой лагерь к востоку от Никеи, неподалёку от рыцарей Боэмунда. Для Рациеллы это было удачей, потому что именно среди них она планировала в первую очередь искать своего невесть куда исчезнувшего мужа.

— Похоже, его тут нет, — после нескольких часов поисков заявила Эльвара, когда они решили передохнуть и подкрепиться.

Девушки присели на большой камень и достали из котомки сыр и воду. В этот момент за спиной прозвучал чей-то голос с необычным акцентом:

— Я разыскиваю рыцаря по имени Сальвато, адъютанта его высочества графа Боэмунда.

— Эй, Сальваторе, — крикнули сзади, — тебя тут ищут. Ту служил у Боэмунда?

— Мне нужен не Сальваторе, а Сальвато. Не «спаситель», а «спасённый».

— Ну извини. Впервые слышу такое имя.

Эльвара вскочила на ноги и подбежала к мужчине. Уставилась ему в глаза. Одна мысль сразу же пронзила её мозг:

— Он так похож на Витто!

— Ты знаешь Витто? — услышала она мысленный вопрос.

— Знала. Он погиб. Боже, как давно это было!

— Витто — мой младший брат, он тоже стал штурманом дальнего поиска. Как это случилось?

— Взорвался космолёт. Витто спас меня, но весь остальной экипаж погиб.

Дарро замолчал, пытаясь осознать, что его младшего брата больше нет в живых. Витто был на четыре цикла младше Дарро. В детстве он гордился старшим братом и пошёл по его стопам, став космическим пилотом. Вряд ли это было случайностью, что младшего брата включили в экипаж, который должен был найти старшего. Похоже, что после случая с Нао Комитет решил провести жестокий эксперимент на человеке: посмотреть, что сильнее — чувство долга или родственная привязанность. Все эти мысли вихрем пронеслись в голове пилота.

Дарро перешёл на голосовое общение.

— Зачем вы прилетели на Терру?

— Чтобы найти и вернуть беглецов — Нао, Дарро,…

— Но вот одного ты уже нашла. Будешь меня возвращать?

При этих словах Эльвара и Дарро, которые до этого момента неотрывно смотрели друг другу в глаза, синхронно улыбнулись. Как же далеки были от реальностей Терры те, кто планировал миссию по возврату беглецов.

Тем временем, увидев, что Эльвара и незнакомый мужчина замерли, пожирая друг друга глазами, подошла Рациелла,

— Познакомься, — прервала Эльвара молчание, — это моя лучшая подруга Рациелла. Она жена Сальвато и дочь Оро. Ты ведь знал Оро?

— Видел один раз в Комитете, — изумлённо пробормотал Дарро.

— Ну что, нашёл Сальвато? — к Дарро подошёл молодой мужчина.

— Пока только его жену. Но она и сама мужа разыскивает.

— Дай угадаю!—вмешалась Эльвара, — я ведь по именам всех вас знаю! Ты Элио?

— Угу…

— А где же твоя сестра?

— Элия исчезла, прихватив субмарину.

— А Силио?

— Старик умер в Неаполисе.

— Верамо?

— Где-то тут, пьёт бирру с рыцарями. Крестоносцы ему теперь милее наолян.

— А его девушка? Стелия, кажется?

— Отправилась на север вместе с Нао. Помогает ему разыскать семью.

После минуты ошеломлённого молчания Дарро подвёл итог.

— Поскольку Эльвара вряд ли сможет выполнить приказ Комитета об отправке нас на Наолину прямо сейчас, я предлагаю объединить усилия по поиску Сальвато.

— И Элии— вставил Элио.

— И Элии, и Стелии, и Нао, и Ники, — кивнул Дарро.

— И Дельфино, — добавила Рациелла.

— И Дельфино… — согласился Дарро.— Стоп. А кто это?

— Да, кто это такой? — воскликнул Элио.

— Твой близкий родственник! — ухмыльнулась Рациелла.

— В смысле?

— Ты же кузен Ники?

— Ну да.

— А Дельфино — её внук!

---

Походную палатку Рациеллы и Эльвары перенесли в лагерь армии Гуго. Все четверо собрались у мужчин, чтобы решить, как дальше искать Сальвато, когда в палатку вломился Верамо. Он уже был в слегка подогретом состоянии.

— Оп-па! А у нас гости! Какие смазливые мордашки! Может мне сегодня прямо здесь развлечься?

Неожиданно Эльвара поднялась с земли и подошла к Верамо, обольстительно улыбаясь, и вдруг со всего размаха влепила ему пощечину. Верамо собрался дать сдачи, но, встретившись с девушкой взглядом, понял, что что-то пошло не так. Его рука опустилась.

— Кто ты? — спросил он.

— Я прибыла с приказом Комитета доставить тебя на Наолину. Живым или мёртвым.

— Но я не хочу на Наолину. Терра меня вполне устраивает.

— … или мёртвым, — твёрдо сказала Эльвара.

Верамо смутился и притих.

— Завтра начинается осада Никеи, — обьявил Дарро.— Женщины остаются в лагере. Мужчинам обязательно надеть комбинезоны из галаксина под доспехи. И не лезть на рожон — это не наша война. А сейчас — отдыхать. И никакой выпивки.

Дарро перевёл взгляд на Эльвару, та одобрительно кивнула и слегка улыбнулась.

— Присутствие женщины идёт команде на пользу, — подумал он.

— Женщины бывают разные, — подумала Эльвара в ответ, — да и команды тоже.

---

Штурм Никеи начался четырнадцатого мая и был кровопролитным с самого первого дня. Крестоносцы соорудили осадные башни и изготовили боевые машины, которые толкали башню к самой стене, а потом наклоняли её. На третий день самые отважные рыцари сумели спрыгнуть на стену и спуститься с неё в город. В пылу сражения они не думали о том, что пути назад у них не будет. Тем временем турки отправили гонца к Килич-Арслану, и вскоре огромное войско двинулось к южным воротам Никеи на подмогу осаждённым.

Но армия графа Сен-Жилля из Прованса устроила засаду, и весело спускавшиеся с гор турки, уверенные в своём превосходстве, очень быстро теряли головы в буквальном смысле этого слова. Дарро не уследил, каким образом Верамо оказался в войске графа. Когда он его там разыскал, картина побоища устрашала. Высокий и мощный инопланетянин, размахивая длинным, остро наточенным мечом, с видимым удовольствием отсекал турецкие головы, с каждым ударом приговаривая: «вот турок был — и турка нет!».

Сделав небольшой перерыв, он подошёл к одному франку и что-то попросил. На передовую Верамо вернулся с пращой в руках. Он взял отрубленную голову за длинные волосы, раскрутил с помощью пращи и точно отправил через стену. Увидев, что бросок удался, Верамо торжествующе захохотал и закричал вслед жуткому снаряду: «В город хотел попасть? Ну вот и лети, турчонок!»

Уже темнело, когда крестоносцы собрались на оперативный совет. План был выработан, и Верамо снова оказался среди первых. Самые сильные рыцари, сменяя друг друга, начали быстро делать подкоп под одну из башен. Верамо не просил смены. Его движения становились всё более резкими и размашистыми, а усталости он, похоже, вообще не чувствовал. Другие воины с луками и дротиками окружили землекопов и защищали их со всех сторон. Когда яма стала достаточно глубокой, в неё вставили брёвна и подожгли. Башня запылала и через некоторое время рухнула. Проход в город был открыт, но никто не решался на вторжение посреди ночи. Да и отдохнуть было пора. Крестоносцы разошлись по своим палаткам, а турки с криками и причитаниями принялись заделывать дыру в стене чем придётся.

Вернувшись в палатку, Верамо ожидал похвалы от товарищей. Особенно гордо он поглядывал на Эльвару. Но одобрения не дождался.

— Рубить головы, это тебе не пощечины раздавать, — буркнул он себе под нос.

— Нао за шестьдесят лет не убил ни одного жителя Терры, — сказал Элио.

— Но это же турки, мусульмане. Всё равно что не люди, — с жаром возразил Верамо.

— Из-за веры в какого-то Бога человек не перестаёт быть человеком, — сказал Дарро.

— Но на войне всегда убивают. Если бы я не убил турка, он убил бы кого-то из моих друзей.

— Это не наша война, — повторила Эльвара слова Дарро.

В наступившей тишине вдруг с горячностью заговорила Рациелла.

— Нао всё-таки убил одного человека. Этот человек не был жителем Терры, но он был

моим отцом! А если бы турок убил Сальвато? Пусть Верамо уничтожит хоть тысячу турок, если это будет нужно, чтобы Сальвато остался цел!

Наступила тишина, которую никто не осмелился прервать.

---

К утру турки заделали дыру в стене. Более того, по большому озеру, защищавшему город с западной стороны, сновали кораблики, подвозившие в Никею боевое снаряжение и пропитание, лес и корм для скота. С этим нужно было что-то делать. Но что?

— Нет, сказал Боэмунд на совете вождей, — за три дня мы корабли не построим. Но есть другая идея. Нужно толкового гонца отправить к императору. Где этот… Сальвато!

Но Сальвато уже много дней никто не видел.

— Странно.

Вмешался Танкред, племянник Боэмунда.

— Я вчера видел ту ведьму из Амальфи, помнишь, дядя? Она тогда назвалась кузиной Сальвато.

Боэмунд облизнул губы. Он нередко вспоминал красавицу и два её не выполненных обещания — сопровождать графа в походе и разыскать Сальвато.

— Она всё-таки здесь?

— Да. Я даже знаю, где её палатка. Послать за ней стражника?

Боэмунд молчал. Мысли о странной и прекрасной колдунье волновали его.

— Давай сами сходим.

— Не по чину будет…— начал было Танкред.

— На войне свои законы. Возьми двух стражников и будь готов через пять минут.

---

— Я думаю, что Сальвато здесь нет, — сказал Дарро, — мы тщательно всё обыскали. Может быть, он отправился домой?

— Тогда бы Ника сказала ему, что я отправилась его искать, — ответила Рациелла, — и он всё равно прилетел бы сюда.

Все опять замолчали, наморщив лбы. В этот момент в палатку вошли двое в богатых норманнских доспехах: Боэмунд и его племянник Танкред.

Увидев Боэмунда, Эльвара прикусила язык.

— Ага, ну вот и моя помощница, которая исчезла с моим кошельком, обещав доставить Сальвато, своего кузена. И где же он?

— Мы ищем его…— пробормотала Эльвара, — он должен быть где-то здесь.

— Я и сам знаю, что он где-то здесь. Я разговаривал с ним несколько дней назад в Византиде, и он сказал, что никакой кузины у него нет и никогда не было!

Воцарившуюся тишину неожиданно прервал Верамо.

— Ну вот же, граф! Вам доставили Сальвато! А то, что Вы его снова потеряли —это уже не наши проблемы.

— Поговори мне тут! — рявкнул Боэмунд. Ты вообще кто такой?

Танкред сказал что-то Боэмунду вполголоса, кивая на Верамо.

— Герой осады, значит? Хвалю. Сколько отрубленных голов в тюрбанах перебросил через стену Никеи? На вот, возьми…

Боэмунд достал кожаный кошелёк и швырнул его Верамо.

— Ладно. Раз нет Сальвато, то вы будете за него. Нужно срочно отвезти послание императору, а потом выполнять то, что он прикажет. Отправляйтесь прямо сейчас.

И Боэмунд протянул запечатанный свиток Дарро, безошибочно определив в нём старшего.

---

Через день жители Киветота, маленького порта на берегу Мраморного моря, увидели странную картину. Несколько кораблей причалило к берегу. Моряки, очень похожие на турок, деловито спрыгнули на пологий берег, втащили посудины вслед за собой, достали топоры и стали разбирать корабли на запчасти.

Со стороны посёлка Пылай погонщики гнали целое стадо мощных приземистых животных с огромными рогами, запряжённых в широкие телеги. На эти повозки спешно погрузили разобранные суда, после чего они, громыхая и покачиваясь, отправились по горной дороге в сторону озера Аскания.

Дарро и Элио, получившие полномочия от самого императора, что их скорее забавляло, чем радовало, контролировали всю эту операцию, окончание которой было намечено на полночь. Не зажигая факелов, только при свете луны, моряки собрали корабли из запчастей и спустили их на воды озера.

Наутро турок, первым поднявшийся на западную стену Никеи, чуть не загремел вниз от изумления. По глади озера скользили корабли под флагом Византиды, а турецкие судёнышки сгрудились внизу у самой стены города, не решаясь отчалить.

Никея была полностью отрезана от снабжения. Но не сдалась.

---

Сальвато был в растерянности. Осада Никеи продолжалась уже полтора месяца, и он начал понимать всю никчемность этого предприятия. Днём рыцари, изнывая от июньской жары, всё менее охотно лезли на осадные башни и уже без фанатизма брались за таран, чтобы в сотый раз попытаться вышибить какие-нибудь ворота.

Сальвато честно выполнял свои обязанности в армии Роберта Куртгёза. С утра он шёл к стенам Никеи вместе с франками, а поздним вечером, отдав за день все силы, возвращался в свою палатку. Выросший на Тринакрии, он не так страдал от жары, как рыцари из Гавра, но бесцельность всего происходящего вводила его в какое-то оцепенение. Иногда он вспоминал, что нужно бы поискать загадочную Дарию, но не мог придумать, как подступиться к этой задаче.

Однажды утром Сальвато, как обычно, вылез из своей палатки и наткнулся на толпу воинов. Все растерянно смотрели в сторону крепостных стен Никеи. Он тоже обратил свой взгляд в ту сторону. На башне развевалось знамя Императора.

— Как это может быть? — шумели вокруг, — мы седьмую неделю пытаемся взять Никею, а ромеи завоевали её за одну ночь? Они что, сильнее нас?!

Ромеи были не сильнее, но, несомненно, хитрее. Турки, измотанные осадой, тайно отправили делегацию к императору и предложили сдать город в обмен на сохранение их жизней. Император, естественно, согласился — лишние жертвы ему были ни к чему. Крестоносцев, благодаря которым Никея вернулась под власть Византиды, даже не пустили в город.

Зрел бунт. Озлобленные рыцари уже собрались было развернуться и пойти на Византиду — именно такого хода событий император Алексей опасался больше всего. Но об изворотливости ромеев не зря рассказывали в легендах и анекдотах. Наутро к Никее прибыла длинная процессия, в которой было немало ромейской знати. Они везли груды сокровищ, конфискованных у турков. Передавая всё это крестоносцам, греки склоняли головы и вставали на одно колено, выражая своё восхищение героями осады Никеи.

Сальвато тоже получил кошелёк, набитый золотыми солидами. Рядом в недоумении переминался с ноги на ногу пожилой воин, которому досталось роскошное колье, украшенное переливающимися зелёными камешками. Сальвато недолго думая предложил за украшение горсть монеток, чем несказанно обрадовал рыцаря. Сам же Сальвато решил, что для подарка Дарии одного колье будет маловато, и после недолгих поисков обнаружил у кого-то две массивные серьги с такими же камнями, как на колье. Так его кошель стал ещё легче.

Приготовив подарок, Сальвато стал искать Дарию с удвоенными усилиями. Продолжать поиски в армии Роберта Куртгёза уже не было никакого смысла. Будь она тут, за прошедшие недели он точно бы её встретил. И Сальвато перебрался в войско Ги, брата французского короля.

---

Боэмунд тоже щедро раздавал награды за взятие Никеи. Больше других он оценил Верамо, который получил по золотому солиду за каждую голову мусульманина, отрубленную и переброшенную через стену, и по два тяжелых серебряных милиарисия за каждого убитого турка. В качестве дополнительного поощрения ему привели двух молодых пленённых турчанок. Глаза Верамо загорелись, но, покосившись на Эльвару и Дарро, он отказался, буркнув: «Ну и зачем мне эти нахлебницы?»

После недельного отдыха рыцари отправились дальше на юг. Первыми выступили армии норманн — с юга Италии, из Нормандии и из Фландрии. Их повёл Боэмунд. На следующий день за ними последовали франки из Прованса и других мест. Ими командовал граф Раймунд.

— Что это у тебя на ногах? — спросил Дарро у Верамо.

— У меня? — переспросил тот, — сандалии. Снял с одного убитого ромея. Погода жаркая, в сапогах ноги потеют. А в сандалиях и ходить удобно, и на лошади скакать.

— Ты галаксиновый комбинезон под кольчугу не забываешь одевать?

— Одевал, пока бои шли… — отмахнулся Верамо.

Они ехали среди тысяч и тысяч воинов. Вдруг впереди возникла суматоха и столпотворение. Раздались крики «Засада!». Дарро и Верамо протиснулись в первые ряды. Элио уже был там. Среди толпы приземистых норманн возвышался Боэмунд, напряжённо глядя вперёд.

Издалека среди клубов пыли навстречу рыцарям неслась турецкая конница с воплями «Аллах акбар!».

— Что они там вопят? — спросил Элио.

Дарро только пожал плечами, услышать мысли с такого расстояния было невозможно.

— Прославляют своего Бога, — сплюнул стоявший по соседству ветеран, — кричат, что, он велик. Я таких криков на Тринакрии столько наслушался! Кабы и вправду был велик, то и кричать не нужно было бы. Их бог велик только на словах, а Тринакрия теперь наша на деле.

И ветеран снова сплюнул.

Боэмунд отдавал краткие и точные команды, и вот норманны уже заняли оборонительное построение, легко отбив набег турок. Те развернулись, оставив на земле несколько десятков трупов, и поскакали назад, к своим.

Боэмунд поднялся на пригорок и поднял над головой боевой топор. Наступила тишина.

— Мужественные солдаты воина Христова! Нас ждёт трудное сражение. Наступайте на врага смело. А пешие воины пусть пока ставят палатки.

Боэмунд оглянулся вокруг, кого-то разыскивая взглядом. Наконец, он увидел Верамо, который тряпкой стирал турецкую кровь со своего длинного меча. За его спиной стояли Эльвара и Рациелла.

— Послушай, колдунья. У меня к тебе поручение, — сказал Боэмунд, обращаясь к Эльваре. — Скачи во весь опор назад, там где-то идёт армия франков. Найдёшь там графа Раймунда из Тулузы и скажешь, чтобы мчались сюда. Тут много тысяч турок, одни мы не справимся. Возьми вот письмо к графу Нормандии.

Боэмунд протянул ей свиток с подписью и печатью герцога.

— Мы поедем вдвоём? — спросила девушка, кивнув на Рациеллу.

— Нет, скачи одна. Женщины и тут нужны — подносить воду воинам и помогать раненым.

Эльвара спорить не стала.

---

Тем временем Сальвато не спеша ехал среди воинов армии франков. Он глубоко задумался, и нетрудно было понять, кем заняты все его мысли. Сальвато даже не сразу заметил, что рыцари остановились на привал, а когда заметил, то решил не возвращаться, а подождать их. Он слез с коня, привязал его к хлипкому кривому деревцу, а сам присел рядом и закрыл глаза. Его мысли постепенно перетекли в сон, в котором Дария стояла напротив, загадочно улыбалась и спрашивала, сколько турков он уже отправил туда, откуда нет возврата.

Даже учёные на Наолине ещё не понимали, какие механизмы управляют течением мысли, когда человек спит и видит сон. Было только доказано, что когда мысль спящего заходит в тупик и мозг не находит продолжения для сюжета сна, то человек просыпается.

Во сне Сальвато не знал, как ответить девушке, ведь он не убил ещё ни одного турка. Как и Нао, он старался по возможности избегать убийств, но в отличие от отца, у него это не всегда получалось, Зайдя в тупик, мысль Сальвато прервала его сон. Он открыл глаза.

И тут же снова закрыл, потому что прямо перед ним стояла Дария, одетая в изящные облегчённые доспехи. Она держала в одной руке поводья лошади и загадочно улыбалась.

«Сон продолжается», — решил Сальвато.

Потом он снова осторожно приоткрыл глаза. Видение не исчезло. Он протянул руку, чтобы убедиться, что перед ним на самом деле никого нет. Но то ли девушка, а то ли виденье отстранилась и как-то непонятно сказала:

— Не нарушай личного пространства.

«Странная фраза. Я всё-таки ещё сплю».

Сальвато снова закрыл глаза и тут же почувствовал лёгкое прикосновение прохладных пальцев на своём запястье.

Он вскочил на ноги и уставился прямо перед собой.

— Дария?! Где ты …

— Неважно, где я была до сих пор. Сейчас я здесь, и у меня к тебе есть поручение.

— Какое? — изумлённо спросил Сальвато.

— Сначала поклянись, что выполнишь.

— Клянусь.

— Чем ты клянёшься? Ты должен поклясться самым дорогим, иначе я не смогу тебе это доверить.

— Да клянусь я, клянусь! Что нужно сделать?

Девушка исподлобья разглядывала его.

— Ну ладно…— она протянула ему свиток Боэмунда, — срочно найди графа Раймунда из Тулузы и отдай ему это. А на словах передай, чтобы поднимал всю армию франков и мчался вперёд. Там засада турок. Десять тысяч человек или около того. Норманны одни не справятся, нужна помощь.

Сальвато взял письмо. Задание было несложным, но положение становилось угрожающим, если только Дария говорила правду. А зачем ей врать?

— А ты? — спросил он.

— А я — к своим. Говорю же — там засада!

Она вскочила на коня и скрылось за изгибом дороги. Сальвато растеряно смотрел на письмо, на котором действительно красовался автограф Боэмунда — уж ему-то его не знать!

Сальвато легко разыскал Раймунда и вручил ему послание. Граф развернул свиток и, прочитав, тут же отдал команду выступать. Сальвато тоже бросился к своему коню, но граф остановил его.

— Куда ты?

— К Боэмунду!

— Нет. Ты останешься здесь и проследишь чтобы каждый отставший, напившийся или загулявший рыцарь немедленно выступал в сторону Дорилеи. Ты отвечаешь за это передо мной и своим повелителем.

На выполнение этого поручения у Сальвато ушло почти два дня.

---

К тому времени, когда Эльвара вернулась к месту турецкой засады, Боэмунд уже выстроил своих воинов в цепь, в который знатные норманны занимали самые важные и опасные позиции, стоя бок о бок с простыми воинами — молодыми и ветеранами. Турки и мусульмане самых разных народностей, увидев какая сила им противостоит, отступили по тропинкам на склоны близлежащих гор и непрестанно стреляли из луков, пытаясь запугать рыцарей. Но разве норманнов можно испугать такой ерундой? Они уже заключали пари: кто больше отобьёт стрел своим мечом. Женщины собирали упавшие турецкие стрелы и относили их туда, где расположился небольшой отряд лучников с острова Ангелов. Сравниться с ними в стрельбе из лука было невозможно.

Верамо одним из первых занял место в цепи, бряцая мечом и нетерпеливо ожидая, когда же Боэмунд даст команду к атаке. Но тот ждал подкрепления.

— Галаксиновую кожу надел? — спросил Дарро, скептически оглядывая греческие сандалии на ногах Верамо. Был первый день второго летнего месяца, было жарко.

— Да надел же, отвяжись, — ответил тот.

Вскоре Дарро сам в этом убедился. Турецкая стрела на излёте попала в бедро Верамо, но не воткнулась, а отлетела в сторону.

Рядом стояли два молодых воина — Симон и Софон. Оба они были из Неаполиса, но Симон, норманн, происходил из боковой ветви рода Отвилей, а Софон был потомком издавна жившего тут греческого рода. Оба парня родились в районе Фурчелла, то есть «вилочка», названного так по перекрестку дорог в форме буквы Y. Жили друзья на разных ветках перекрёстка, а встречались всегда возле колонны. Так называли остатки какой-то очень древней стены. Развалины были настолько древними, что местные жители говорили «он помнит ещё колонну Фурчелла» о человеке, который не забыл настолько давние события, что их, возможно, никогда и не было. Но для Симона и Софона это поговорка несла только им понятный смысл: она означала верность детской дружбе.

Через час появился Раймунд со своими воинами. Он занял место в левой стороне цепи, неподалёку от Боэмунда. Там уже стояли два его племянника, а рядом — Роберт Куртгёз и другие рыцари. Справа же приготовились к бою брат французского короля Ги, Роберт из Фландрии и герцог Годфруа Буйонский — каждый в окружении своей армии.

Очередная заострённая турецкая стрела отскочила от плеча Верамо, покрытого галаксином. Симон в изумлении открыл рот и начал остервенело креститься.

— Ты что? — спросил его Софон.

— Смотри, колдун, — ответил Симон.

Софон посмотрел на Верамо и пожал плечами:

— Какой ещё колдун?

— Вон тот, в него даже не втыкаются стрелы!

В этот момент Боэмунд дал команду к атаке. С восторженным криком Верамо одним из первых бросился на врагов, и вот уже первая голова турка, отрубленная богатырским ударом, покатилась по каменистой почве. Симон снова перекрестился и закричал:

— Воскрес Вильгельм Железная Рука! — и бросился на турков вслед за Верамо.

— Он больше похож на Ахиллеса, — возразил ему Софон и устремился вслед за другом.

Турки отступили, потом начали улепётывать по лишь им известным тропинкам. Рыцари преследовали их, рубили мечами и заострёнными боевыми молотами, не забывая прихватывать добычу — срывали цепочки и кольца с жертв, разоряли походные палатки и выносили драгоценные украшения. Но и погибших рыцарей было немало. Эльвара и Рациелла принимали посильное участие в сражении, поднося бойцам воду и оказывая помощь раненым. Дарро и Элио не интересовались добычей, их больше волновал Верамо, который в стихии боя был свиреп, неудержим и безрассуден.

Сражение продолжалось до вечера. Рыцари возвращались, усталые, нагруженные добычей. Но Верамо среди них не было, и Дарро не на шутку встревожился. Но вот появились Симон и Софон.В глазах их были тревога.

— Где он? — закричал Дарро.

— Скорее! Он там, — сказал Симон, — мы покажем.

— Он упал со скалы, — подтвердил Софон.

— Ему стрела попала в пятку!

— Он разбился? — спросил пилот.

— Нет, но встать не может и стал весь бледный.

Не задавая больше вопросов, Дарро бросился за ребятами, остальные наоляне последовали за ним.

— От раны в пятку ведь невозможно погибнуть? — на ходу спросил Симон.

— Мне рассказывали про один такой случай, — возразил его друг.

— Врёшь! Как его звали?

— Ахиллес…

Верамо лежал с закрытыми глазами под утёсом высотой в два человеческих роста и тяжело дышал. Из его ноги торчала стрела, которая вонзилась ниже галаксинового комбинезона, перебив лямку сандалии. Дарро протянул руку к стреле, желая выдернуть её.

— Стой! — Рациелла схватила его за руку, — не трогай!

— Почему?

— Видишь, стрела пожелтела? Это сарацинской яд. Мы ему теперь не поможем.

Элио вскочил в отчаяньи:

— Где же Элия, эта поганка?! На субмарине есть противоядие, но где она, субмарина?

Дарро взял Верамо за руку, тот с трудом открыл глаза и хрипло заговорил, всё время прерываясь.

— Скажите Стелии, что я подонок… не достоин её… сарацины мерзавцы… турки трусливы… Терра прекрасна… сильные мужчины и красивые женщины … самая красивая…— он не мог больше говорить, но перевёл взгляд на Рациеллу, и его глаза закрылись.

ЧАСТЬ 6

Глава 22

---

На пути от Эдессы до Антиохии Элия и Тариэл поэму уже не сочиняли. Теперь они обсуждали, как отыскать друзей Элии среди многотысячного рыцарского войска, разбросанного по большой территории. Они уже научились немного разговаривать вслух на какой-то странной смеси языков колхов, италийцев и норманнов с примесью отдельных слов певучего языка Наолины, который очень забавлял Тариэла.

— Я, кажется, кое-что придумал, — сказал он однажды утром.

— Что? — Элия с надеждой посмотрела на него.

— Покажи-ка мне своё копьё… какой необычный металл. Кстати, ты ведь знаешь, от чего умер Христос, гроб которого ищут крестоносцы?

— Ну…, его распяли… и…

— И?

— И он умер.

Тариэл улыбнулся.

— Чтобы сократить мучения Иисуса на кресте, стражник по имени Лонгин воткнул в него копьё.

— Зачем ты это рассказываешь?

— Потому что священное копьё, которым убили самого великого из живших, могло быть только таким, как у тебя.

Он взял наолинское копьё в руки и стал его рассматривать, удивляясь материалу, из которого оно было изготовлено.

— А что это за значок тут? —Тариэл показал на спирально-семиконечную эмблему.

— Символ мое родины.

— А этот?

— Моё имя на нашем языке, чтобы отличить от копий моих друзей.

Тариэл поскрёб значок ногтем, не понимая, как его нанесли на металл.

— У твоих друзей тоже есть такие копья? — задумчиво спросил он.

— Они все остались в лодке под водой, —ответила Элия, всё ещё не понимая, к чему ведёт колх, — эти копья не годятся для сражений, только для упражнений. Концы тупые, их невозможно заточить.

— Замечательно! Ведь если найдётся копьё, которым убили Спасителя, все сбегутся на него посмотреть. И твои друзья тоже?

— Вероятно.

— Ну вот, пусть оно и найдётся, — улыбнулся Тариэл, — только нам нужно немного подготовиться.

— Что я должна делать?

— Мы добудем для тебя мужскую одежду, и я коротко обрежу твои волосы.

— Это ещё зачем?

— Так будет нужно!

— А ты?

— А я покрашу волосы хной, чтобы они были рыжими, а с помощью извести сделаю бороду седой. И ещё. Нам понадобится золотая монета.

Элия достала горсть фальшивых византинов, весьма дальновидно изготовленных Нао.

— Столько хватит?

— Одной вполне достаточно.

---

Путь от Эдессы занял не одну неделю. Закончилось лето, началась прохладная и дождливая осень. Наконец, вдали показалась Антиохия: огромный город, высокие, неприступные стены, сотни сторожевых башен.

Поодаль от стен города располагались лагеря крестоносцев.

— Я пойду, спрошу про наших, — предложила Элия.

— Это неразумно, — возразил Тариэл. — Видишь, город осаждён? В каждом незнакомом человеке подозревают вражеского лазутчика. Давай лучше подумаем о жилье.

— Предлагаешь поставить нашу одинокую палатку между лагерями вооружённых воинов?

Возле порта они отыскали пустую халупу, хозяева которой давно бежали от турков. Утром Тариэл сказал:

— Дай мне копьё и монету. Жди меня здесь.

Вернулся от ближе к вечеру.

— Где моё копьё? —спросила Элия.

— Там, где оно должно быть по моему плану.

— И монета тоже там?

— Монета — в куче навоза у того, кто должен нам помочь. Но он пока об этом не знает.

— Ты говоришь загадками.

— Оденься как мужчина и пошли.

— Куда? — Элия недовольно выглянула из двери. Был предпоследний день года, с неба падали струи холодного дождя.

Девушка начала натягивать влажный балахон, но тут земля ушла у неё из-под ног. Элия завизжала и упала на колени, попыталась встать, но другой толчок отбросил её в противоположную сторону. Опасаясь подниматься на ноги, она подползла к Тариэлу и ухватила за шею, прижавшись к нему всем телом.

— Что это? — в панике прошептала она ему на ухо.

— Не нужно так пугаться, тут такое случается. Небольшое землетрясение. Просто следи, чтобы ничего не свалилось на голову.

Дав Элии отдышаться, Тариэл твёрдо сказал:

— А теперь всё-таки пошли.

— Куда?

— Вон в той хижине укрывается бедный монах из Прованса по имени Пьер. Ночует он здесь, а по утрам идёт к стенам города, надеясь хоть чем-то быть полезным рыцарям. Толку от него, по правде сказать, никакого, а вот нам он может помочь.

Пьер сидел в хижине, прикрыв руками голову, и повторял раз за разом: «Боже, помоги мне!» После очередного удара стихии монах закрыл глаза, а когда открыл их снова, перед ним стояли двое. Один — седовласый в блистающей одежде, второй — молодой, невероятно красивый, в тёмной накидке.

Пьер попытался подняться, но от страха его ноги отказали, и он осел на землю.

— Кто вы? — прохрипел он.

— Вставай и не бойся, — сказал старший, — я апостол Андрей. Ты ведь веришь мне?

Пьер поднялся, но ничего не отвечал, продолжая смотреть испуганно.

— А ты — монах Пьер Бартелеми из Марселя, ведь так?

Пьер кивнул, но всё еще не мог вымолвить ни слова.

— Хорошо, иди за мной, — старший вышел из хижины, — что у тебя тут?

— Просто навоз, — прохрипел Пьер.

— Был просто, а теперь будет не просто!— сказал старший.

Не приближаясь, он сделал руками несколько плавных круговых движений.

— Теперь смотри.

Пьер приблизился со свечой к дурно пахнущей куче, наклонился, поковырял в ней палкой и вдруг вскрикнул от изумления. Среди дерьма в блеске свечи сверкнула золотая монета. Пьер выхватил её из вонючей слизи, начал лихорадочно разгребать навоз прямо руками и нашёл вторую монету, а за ней и третью. Он не видел, как старший укоризненно посмотрел на младшего, а тот в ответ виновато улыбнулся.

Через два или три часа они добрались до Герцогских ворот Антиохии. Навстречу вышел охранник и молча кивнул, пропуская троих в узкую дверь. Золото и здесь творило чудеса. Пройдя по тёмной улочке, апостол Андрей подошёл к громаде собора Петра, который служил туркам мечетью. В темноте храма они направились к алтарю, но Пьеру было приказано остановиться у колонны. Апостол Андрей опустился на колени, запачкав свои блистающие одежды, и сунул руку куда-то под землю. В отблесках свечи, которую держал его спутник, апостол достал копьё и протянул её Пьеру.

— Это копьё Лонгина, которое пронзило плоть Спасителя.

Охваченный благоговейным восторгом, монах прижал копьё к губам, а по щекам его текли слёзы радости. Наконец он спросил:

— Можно, я отнесу копьё графу Сен-Жиллю?

— Можно, но не сейчас. Только после того, как город возьмут крестоносцы. А пока оно полежит здесь, — апостол снова спрятал копьё.

— И что мне теперь делать? — недоуменно спросил Пьер.

— Пойди к графу и скажи ему, что ты можешь указать место, где лежит священное копьё. Но только после того, как Антиохия падёт. Ещё напомни епископу Адемару из Ле-Пюи, папскому легату, что ему не следует пренебрегать молитвами и увещеваниями, а должно ежедневно осенять крестом людей, рискующих жизнью.

— Мой господин! А ты не можешь послать кого-нибудь другого? В моих ветхих одеждах мне стыдно идти к графу.

— Нет, Господь избрал тебя! Когда город будет взят, приведёшь сюда двенадцать самых знатных рыцарей-крестоносцев и укажешь, где искать святое копьё. А сейчас я провожу тебя до дома.

---

Время шло, осада продолжалась. Элия и Тариэл, сидя в своей лачуге, видели, как каждое утро Пьер отправлялся к стенам Антиохии, а каждый вечер, усталый, возвращался в хижину. Судя по всему, ни к графу, ни к епископу он так и не сходил.

Начинался голод. Крестоносцы съели всю пищу, которую привезли с собой или добыли в окрестностях Антиохии. Потом покончили с запасами, доставленными на кораблях в порт Сен-Симеон из далёкого Дзено. Оставалось надеяться на купцов с греческих островов Кипрос, Самос, Родос и Крит, но приплывали они всё реже, а к середине зимы исчезли совсем. Боэмунд и Роберт из Фландрии собрали армию и отправились куда-то вдаль в поисках провианта. Но и эта крайняя мера мало что дала.

Элию и Тариэла голод не мучал благодаря наолинским питательным таблеткам, и, чтобы скоротать время, они занялись игрой интеллектов — придумывали умные мысли для будущей поэмы. Побеждал тот, чья мысль была глубже и оригинальнее.

Начала Элия: «Что кому дано судьбою — то ему и утешенье: Пусть работает работник, воин рубится в сраженьи.»

Тариэл ответил: «Не идут рога ослице, хмель не красит человека!»

Элия: «Как вредим себе мы сами, враг вредить нам не решится.»

Тариэл: «Только тот оценит радость, кто печаль переживёт!»

Элия: «Зло мгновенно в этом мире, доброта же неизменна!»

Тариэл: «Зло не стоит удивленья, горю нечего дивиться, Удивляться нужно счастью, ибо счастье — небылица.»

Элия было открыла рот, чтобы продолжить, но Тариэл с улыбкой поднял руки:

— Сдаюсь, ты победила!

— Так не честно! Ты мне подсуживал!!

---

Накануне великого поста Пьер вышел из своей хижины, сел на осла и направился на север, в ту сторону откуда прибыли Тариэл и Элия.

— Куда это он намылился? — удивился Тариэл, — неужели в Эдессу? Нужно бы проследить!

Догадка была правильной. Монах добрался до города, в котором теперь хозяйничал Балдуин Бульонский, и начал просить подаяния. Расчёт его был на великодушие рыцарей-франков, с которыми монах говорил на одном языке.

— С этим пора что-то делать! — возмутился Тариэл, — он срывает мой план! Вместо того, чтобы идти к епископу, отправился побираться.

— Он, наверное, очень хочет есть. Ты видел, как рыцари рыщут в поисках пищи? В войске голод, да и в городе, похоже, уже почти все запасы съедены. Если бы не питательные шарики, нам бы тоже не сладко пришлось.

— Шарики…— задумался Тариэл. — Да, у тебя много замечательных штучек. Я не спрашиваю, откуда они — может ты колдунья, а может упала с неба. А нет ли у тебя чего-нибудь такого, чтобы ночью осветить человека? Только не свеча, а чтобы не обжечься?

— Ну почему же нет? Закрой глаза!

Она порылась в котомке и достала кружок из тончайшей плёнки. Подошла к Тариэлу, который честно стоял с закрытыми глазами, и приклеила кружок прямо к середине лба. Сильно прижала ладонью. Потом отдала мысленную команду на включение сверхтонкого светильника, который будто бы врос в кожу.

— Открывай глаза, и проведём испытание. Приложи руку ко лбу и немного нажми!

Вокруг разлился мягкий белый свет.

— А во лбу звезда горит! —засмеялась Элия.

— Замечательно! А как погасить?

— Нажми ещё раз.

— Отлично! Идём проводить воспитательную беседу.

---

Поздним вечером Пьер пересчитывал скудные гроши, собранные за день. Его душу грели мысли о золотых монетах апостола, но он давно спрятал их, опасаясь, что кто-нибудь увидит: ведь отнимут, если вообще не убьют. Лучше уж по-старинке, собирать милостыню.

Вдруг ему показалось, что в дом кто-то вошёл. Вокруг разлился яркий свет, в котором Пьер увидел апостола Андрея с его прекрасным спутником.

— Ты уже выполнил моё поручение? — сухо спросил апостол.

— Мой господин, я же молил тебя послать другого. Из-за своей бедности я боюсь предстать перед ними.

Но спорить с апостолом — гиблое дело!

— Господь направил сюда твой путь, потому что он тебя любит. Иначе как бы он тебя выбрал? Ты здесь, чтобы отомстить за Христа. Даже мы, святые, пожелали обрести плоть, чтобы трудиться вместе с тобой. Бог избрал тебя, одного тебя среди всех людей, как колосья пшеницы выбирают из овса. С твоими достоинством и учтивостью никто не может сравниться, как с золотом не может сравниться серебро.

После этих слов апостол приложил руку ко лбу, и свет померк, а когда глаза Пьера привыкли к полумраку, рядом уже никого не было.

— Униженье беззащитных недостойно храбреца, — сказала Элия.

— Знаешь, все в чужих страданьях мы большие знатоки, — ответил Тариэл.

— Ладно, будем считать — ничья.

Через несколько недель история почти в точности повторилась. Вокруг Антиохии уже совсем не осталось пищи, и воины разбрелись кто куда в поисках пропитания. Пьер отправился в порт, до которого было три дня хода, чтобы погрузиться на корабль и плыть к острову, который греки называли Кипрос. Это не осталось без внимания Тариэла, и Пьера в порту вновь посетил апостол Андрей со своим товарищем. Старый монах получил очередную выволочку и строгий наказ направится к графу и рассказать про копьё. Пьер всё же поднялся на корабль, чтобы плыть на Кипрос, потому что возвратиться в Антиохию без пищи он никак не мог. Старый монах не видел, как апостол снял свою сверкающую одежду и превратился в обычного человека, который с горстью золотых монет направился к капитану.

— Это аванс. Делай что хочешь, но корабль не должен достигнуть цели, а наутро пусть вернётся сюда, и ты получишь ещё столько же.

Капитан почесал затылок, но увидел кучку золота и закивал. Гребцы дружно взялись за вёсла, матросы подняли парус. Но утром корабль вернулся обратно, а капитан упражнялся в красноречии, развешивая пассажирам на уши лапшу про ужасный ночной шторм и изменившийся ветер, который пригнал посудину обратно.

Капитан был не против повторить следующей ночью авантюру на тех же условиях, и Тариэл снова расплатился наолинскими подделками.

Когда Пьер убедился, что попасть на Кипрос ему не суждено, он, удрученный сверх всякой меры, потащился обратно в Сен-Симеон, где слёг от усталости, голода и холода. Пищи у него не было совсем, и Элия начала опасаться за его жизнь.

— Я пойду, накормлю его и отогрею, — сказала она Тариэлу.

— Стоит ли утруждать себя? — с серьёзным видом ответил тот. — Если Пьер умрет, я найду другого исполнителя для моего плана.

Элия подняла на него свой взгляд и долго смотрела в глаза, но на этот раз вместо обмена мыслями между ними произошёл словесный диалог:

— Человек, лишённый сердца, по своим живет законам. Сердце в муках умирает, вслед за сердцем гаснет ум, — мрачно сказала Элия.

— Знаешь, все в чужих страданьях мы большие знатоки, — усмехнулся Тариэл в ответ.

— Дикий зверь и тот имеет к ночи теплую берлогу, — настаивала девушка.

— Неизменно провиденье: что должно — произойдёт, — индифферентно ответил мужчина.

— Зло мгновенно в этом мире, неизбывна доброта, — увещевала Элия.

— Кто торопится без толку, сам лишается ума, — не уступал Тариэл.

— Тяжело тому в несчастье, кто найти не может друга, — с отчаянием воскликнула девушка.

Тариэл открыл было рот, чтобы ответить, но только улыбнулся.

— Всё, сдаюсь. Ты во всём права, а я просто валял дурака. Конечно, иди, помоги ему.

Наутро следующего дня Пьер проснулся, хоть и слабый, но без признаков болезни. Голод почему-то тоже пропал. Он сел на лежанке и вспомнил чудо, которое то ли во сне, то ли наяву произошло с ним минувшей ночью. Чудесная фея, вся в белом, возникла из ниоткуда и заставила проглотить несколько безвкусных шариков. Потом она исчезла, а он снова впал в забытьё.

Пьер встал и изумлённо уставился на грубо сколоченный столик, на котором лежала лепешка, большой кусок овечьего сыра и стоял кувшин с вином. Пьер вознёс молитву апостолу Андрею, впервые за долгое время сытно позавтракал и дал себе клятву, что тут же отправится к графу.

Но прошло ещё немало времени, пока он собрал воедино свои силы и мысли, взгромоздился на ослика и отправился в сторону Антиохии. Чем ближе он приближался к городу, тем бóльшая тревога его охватывала. Крестоносцы кругом шумели, спорили и ругались. По-видимому, что-то пошло не так.

Глава 23

---

Верамо похоронили по обычаям Терры. Дарро и Элио засыпали тело грудой камней. В самый большой из них они хотели вплавить навечно символ Наолины, но лазерный резец остался на субмарине, и знак пришлось просто нацарапать острым камнем.

По пути в сторону Антиохии каждый думал о своём.

Дарро размышлял о том, как бы всё-таки побыстрее отыскать Сальвато, доехать с ним до Портофино и уже там, вместе с Нао и Никой, принять решение о возвращении на Наолину.

Элио раздумывал, куда могла запропаститься его сестра вместе с субмариной. Он изо всех сил старался не поддаваться нехорошим предчувствиям, которые всё сильнее охватывали его.

Эльвара думала про рыцаря Сальваторе, которого она видела всего два раза, и оба — мельком. Она не понимала, с чего это он так застрял в её мыслях, и старалась изгнать его из них. Но это никак не получалось.

А в мыслях Рациеллы был Сальвато и только Сальвато! Его нужно было найти во что бы то ни стало, и только потом планировать будущее.

Когда они приблизились к Антиохии, была середина осени. Огромный, прекрасно укреплённый город выглядел абсолютно неприступным. Высокие, толстые стены, хорошо защищённые ворота и башни. Крестоносцы расположились лагерем вокруг города, но понимали, что штурм невозможен. Несколько тысяч лучших воинов-турков засели за стенами города.

Крестоносцам оставалось только пытаться взять город измором. Дарро со своими друзьями разбил палатку напротив ворот Святого Павла, как их называли крестоносцы. Рядом располагался лагерь Боэмунда.

Яги-Сиян, эмир Антиохии, был своевременно предупреждён о приближении армии рыцарей из далёких северных стран и заранее позаботился о создании запасов продовольствия. Своих сыновей он отправились за помощью к эмирам дружественных городов и со дня на день ожидал подкрепления.

А снаружи стен Антиохии всё было печально. В считанные дни окрестности были опустошены тысячами голодных мужчин и сотнями не менее голодных женщин. В пятнадцати милях от города располагался порт Сен-Симеон, куда на кораблях подвозили провизию с Кипроса, Самоса, Крита других греческих островов. Но ближе к зиме судоходство прекратилось, и есть стало совсем нечего. Через день Дарро и Элио ездили в порт в слабой надежде встретить какой-нибудь корабль. В довершение всех бед, питательные таблетки тоже закончились, а их запасы сгинули вместе с субмариной.

Эльвара старалась помочь новым знакомым в поисках пропитания. Она скакала на своей лошадке по окрестностям в надежде подстрелить из лука какую-нибудь живность, но это получалось нечасто.

Минуло ещё несколько недель. Прошел слух, что Боэмунд и Роберт из Фландрии собираются в поход для пополнения запасов. Дарро и Элио присоединились к ним одними из первых. Но уже на второй день отряд встретил армию эмира Дукака, который шёл на помощь Яги-Сияну. Началась битва голодных рыцарей с сытыми и свирепыми турками. В этом бою, долгом и жестоком, многие погибли, но победителя не было. Эмир Дукак так и не сумел прорваться на помощь Антиохии. Но и норманны из Италии и Фландрии вернулись в свой лагерь не солоно хлебавши.

Близился январь. Всё больше рыцарей отправлялись в порт, чтобы найти корабль и вернуться домой, однако судоходство почти прекратилось.

---

Сальвато тоже решил отправиться в сторону порта, но его цель была другой. Он надеялся первым встретить корабль с провизией, накупить всего самого лучшего и побольше, потом найти Дарию и накормить её до отвала. Где-то в глубине души он чувствовал, что его план наивен в каждом пункте, но от своей идеи не отказывался.

Нужно было пересечь речку, которая огибала Антиохию, а потом скакать вдоль неё миль пятнадцать до порта. Переправа по Собачьему мосту находилась прямо под стенами города, и был риск получить турецкую стрелу в спину или булыжником по голове. Из-за этой опасности рыцари строили железный мост в низовьях реки, но Сальвато не был уверен, что он уже готов. Поэтому он рискнул перейти по Собачьему мосту, недоумевая за что ему дали такое название.

Ещё не достигнув порта, он с пригорка разглядел море и — о чудо — на горизонте показались корабли! Сальвато пришпорил коня, и чем ближе он был к морю, тем яснее видел на мачтах до боли знакомые белые флаги с красными крестами. Флаги Лигурии могли означать только одно — корабли плыли из Дзено!

Сальвато привязал коня и, чуть ли не подпрыгивая на месте от нетерпения, ждал, когда корабли причалят. Он бросился к самому большому судну, чтобы первым взбежать по трапу и прямо на борту купить столько еды, сколько сможет унести. По узкому длинному трапу с корабля спускались знаменитые на весь изведанный мир купцы из Дзено. Сальвато запрыгнул на трап и принялся лавировать между торговцами, пока не услышал окрик: «Куда это ты так спешишь, юноша?» Увесистый удар кулаком добавил вопросу убедительности. После такого приветствия удержаться на скользком трапе без поручней было невозможно, и Сальвато кувырком полетел в воду.

Сколько мыслей может посетить мозг за секунду, пока человек безнадежно балансирует на влажной трясущейся доске, а потом летит в воду и плюхается, рассыпая брызги веером? У Сальвато мыслей было ровно три. Во-первых, он подумал, что голос обидчика где-то слышал. Во-вторых — что необычную ленту ярко-красного цвета, которой был подпоясан рыцарь, он где-то видел. А в-третьих, что невежу нужно будет немедленно проучить за нанесённое оскорбление, вот только сначала вылезти бы из воды.

Сальвато выбрался на берег, выхватил меч и бросился в сторону рыцаря с красным поясом, который уже деловито отдавал команды по разгрузке корабля. Сальвато, конечно, не собирался его убивать, только немного приструнить.

— Эй ты, —крикнул он, слегка ткнув рыцаря мечом в спину, — поосторожнее мож…

От неожиданного молниеносного движения руки рыцаря меч Сальвато вырвался из его руки и, описав дугу, плюхнулся в воду. Рыцарь развернулся, на его лице расплылась широкая улыбка, не без примеси ехидства, конечно.

— Отец! — воскликнул Сальвато изумлённо. Откуда ты здесь?

— Да вот, привёз твою красную ленту, ты забыл её дома. Повяжи её вместо пояса, так тебя легче найдут?

— Кто меня должен найти?

— Та, что ищет… и ещё мои друзья.

---

Вечером того же дня Нао и Сальвато сидели с кувшином терпкого вина, закусывая его мягким сыром, доставленным из Дзено, и рассказывали друг другу о событиях последних семи лет. Но рассказывали не обо всём.

Нао поведал о возвращении на Наолину и о побеге, нарушившем запрет Комитета. О своей группы беглецов — подробно о каждом, кроме Стелии. Эта миниатюрная девушка всё ещё как-то странно волновала его, и говорить о ней он почему-то стеснялся. Потом он рассказал, как нашёл Нику благодаря статуе Рациеллы у церкви возле моря. Как больше года прожил в Портофино, прежде чем отправиться на поиски Сальвато. И что даже не представляет, где теперь искать свою команду беглецов.

— Кстати, твой сын уже неплохо ходит. Даже бегает, — сказал Нао.

— Мой сын?!

— Ты уехал искать отца, не зная, что у тебя должен родиться сын?

— Я как-то не думал об этом…

Нао открыл было рот, чтобы поведать про Эльвару с погибшего космолёта, которая сейчас где-то бродит вместе с Рациеллой в поисках Сальвато. Подумав немного, он снова закрыл рот. Рассказать, что маленький Дельфино растёт вообще без родителей, на попечении бабушки и тёти, которая сама ещё ребёнок, у него не повернулся язык.

Сальвато тоже кое о чём умолчал. Его просто распирало от желания поведать отцу о волшебной девушке по имени Дария, которая являлась к нему то во сне, то наяву, но он тоже удержался от рассказа. Иначе как объяснить, что он гоняется здесь, на востоке, за прекрасной незнакомкой, пока его жена воспитывает в далёком северном посёлке маленького сына. Нао, конечно, услышал эти мысли, но ничего не сказал — пусть у каждого из них будет маленькая тайна, в которой стыдно признаться.

На следующий день отец и сын бок о бок молчаливо ехали в сторону Антиохии, но отнюдь не предстоящий штурм неприступных стен занимал их мысли. Сальвато думал о Дарии и немного о Рациэлле. Нао же вспоминал Нику и немного Стелию. Хотя, пожалуй, каждый — в обратном порядке.

---

Прошло несколько месяцев. Весна прибавила крестоносцам оптимизма, хотя многих дезертиров они уже не досчитались. Приближалось лето.

Нао и Сальвато жили в лагере графа Раймунда из Тулузы. Они старались держаться подальше от Боэмунда, особенно Нао, который почти не изменился за четверть века после взятия Палермо, тогда как граф Тарентский стал уже пожилым мужчиной.

Дарро и Элио вместе с Эльварой и Рациеллой, наоборот, расположились в лагере Боэмунда. Среди бесстрашных норманнских воинов они чувствовали себя спокойнее и ошибочно считали, что Сальвато, если он вообще где-то здесь, должен обязательно прийти к своему прежнему покровителю.

Элия и Тариэл всё еще жили в хижине недалеко от порта Сен-Симеон и ждали, когда наконец-то Пьер отправится выполнять свою клятву, принесенную им наутро после ночного визита феи. Они всё-таки дождались этого и последовали за ним.

---

Под вечер в палатку инопланетян неожиданно вошёл Боэмунд. Он был один, без свиты. Оглядевшись в полумраке, граф протянул руку в сторону Эльвары.

— Фея, мне нужно с тобой уединиться.

— Опять будешь приставать? Я же сказала…

— Нет, — перебил Боэмунд, — это во стократ важнее.

Эльвара недовольно пожала плечами, но, подчинившись, вышла из палатки вслед за графом.

Несмотря на вечернее время, на улице было жарко. Шли последние дни весны.

— Послушай, фея, —начал Боэмунд, —мне нужна твоя помощь. Только ты способна на это. Я заплачу столько, сколько ты скажешь. Ммм.. В пределах разумного, конечно.

— Граф, мне не нужны твои деньги, ни разумные, ни неразумные. Я фея и могу иметь столько денег, сколько мне нужно. А больше этого мне и не нужно, — усмехнулась Эльвара.

—Тогда скажи, чего ты хочешь.

Эльвара задумалась. А может быть стоит попробовать?

— У тебя был слуга по имени Сальвато. Найди мне его.

— Тот, которого ты называла своим двоюродным братом?

— Ну, может быть, троюродным… Ты знаешь, где он?

— Нет. Но я видел его в Бриннезе, а потом в Византиде. Это было ещё до Никеи, года два прошло, — задумался Боэмунд, — Хорошо. Мои люди разыщут его.

 Обещания ведь необязательно выполнять, — услышала Эльвара его мысли.

— Но запомни, — сказала она вслух, — обещания, данные фее, выполнять нужно обязательно!

Боэмунд вздрогнул.

— А теперь расскажи, какая услуга нужна тебе, — спросила Эльвара.

— Только это должно остаться между нами двумя. Моя свита не знает о моем плане, а ты ни слова ни скажешь своим друзьям. Обещаешь?

— Слов точно не скажу! — торжественно поклялась Эльвара, еле сдерживая улыбку.

— Хорошо. Ты должна проникнуть в город и найти там человека, который откроет ворота моим воинам. Можешь обещать ему всё, что он попросит!

— В пределах разумного, конечно? — чуть усмехнулась Эльвара.

— Конечно, — серьезно ответил граф.

Боэмунду казалось, что Эльвара задумалась. На самом деле она внимательно слушала его мысли, пытаясь понять, нет ли тут подвоха. Но ничего подозрительного в мыслях графа не было. Он просто очень хотел овладеть Антиохией. И он действительно никого не посвятил в свой план. Наконец, девушка прервала затянувшееся молчание.

— Отправляй своих искать Сальвато. И жди вестей от меня.

---

Рациелла вышла из походной палатки. Разговоры мужчин об очередном дне осады Антиохии её раздражали: Дарро и Элио будто забыли, что их целью были розыски Сальвато, и с увлечением предлагали варианты захвата Антиохии крестоносцами. Рациелла уже думала не пойти ли самой в сторону лагеря Роберта Нормандского и поспрашивать там об исчезнувшем муже. Но идти одной в сумраке было страшно, а Эльвара, как назло, куда-то запропастилась.

Рациелла переминалась у палатки в сомнении. Неподалёку раздавались какие-то шорохи, и это ещё больше вносило сумятицу в её мысли. Но она всё-таки решилась. От ворот святого Павла, напротив которых она находилась, до Собачьих ворот, где стояли армии обоих Робертов и Стефана из Блуа, было недалеко — нужно было только обогнуть угол крепостной стены, желательно не приближаясь к ней, чтобы не получить по голове булыжником.

Рациелла решительно направилась вперёд, но уже через несколько шагов со всего маха врезалась во что-то невидимое. Она вскрикнула больше от неожиданности, чем от боли, и инстинктивно подняла руку для защиты. Но перед ней ничего и некого не было. Рациелла осторожно протянула руку вперёд, но снова ничего не нащупала. Вдруг рядом с ней раздался громкий хохот, и в сумраке появилась женская голова с распущенными светлыми волосами. Голова плавала в воздухе, тела под ней не было. Нервы Рациеллы не выдержали, и она стремглав бросилось назад.

— Постой, — раздался голос Эльвары, — это же я! Меня совсем не было видно?

Рациелла нерешительно повернулась.

— Совсем…

Теперь уже показалось не только лицо Эльвары, но и голые плечи, грудь, прикрытая локонами светлых волос, тонкая талия. Но Рациелла смотрела ниже, пытаясь понять, на что опирается все это великолепие — ниже талии не было ничего, Рациелла даже разглядела кустик, который торчал из каменистой почвы позади Эльвары.

— Так вот из-за чего Боэмунд называл тебя феей…

— Не совсем, — усмехнулась Эльвара, — видеть это ему не было позволено. Да не пугайся, это просто маскировочный костюм, проводящий свет от нанокамер на одной стороне тела до микропикселей на другой.

— Что проводящий?!

— Свет, — Эльвара махнула рукой, отчего пряди волос колыхнулись, открыв на мгновение грудь идеальной формы, — короче, это костюм, который делает тебя невидимой, точнее, абсолютно прозрачной. Вот только надевать его нужно на голое тело, чтобы складки одежды не исказили эффект. И поэтому мне нужна будет твоя помощь.

— Моя помощь? В чём?!

— Объясню по дороге. Мы идём к воротам святого Георгия, это довольно далеко. Но там не околачиваются крестоносцы, и ворота охраняются не так тщательно. Мне нужно попасть в город.

— В город? Зачем?!

— Я должна помочь Боэмунду, а он взамен обещал найти Сальвато. Больше ничего не спрашивай, а мужикам — ни слова. Идём.

Эльвара натянула маскировочный комбинезон до шеи, накинула на себя длинный темный балахон и стала выглядеть почти как всегда.

Девушки направились в сторону восточной крепостной стены.

---

В палатке Боэмунда собрались все предводители. Они спорили уже несколько часов, но договориться не получалось.

— Мы дали клятву императору, —говорил Раймунд из Тулузы, — и когда возьмём город, должны будем передать его Алексею!— он оборотил свой твёрдый взгляд на Боэмунда.

— Ещё чего!—злобно парировал граф, — император обещал помощь, а где она? Он не сдержал своих обещаний. Антиохия будет нашей, а Алексею хватит и Никеи.

— Нашей, а чьей именно? — поинтересовался Роберт из Фландрии.

— Давайте условимся, — предложил Боэмунд, что город будет принадлежать тому, кто первый в него войдёт.

Если бы воины обладали способностью читать мысли, они бы уловили, что надежды графа связаны с одной загадочной феей.

— С какой это стати? — возразил Роберт из Нормандии, — мы трудились в равной мере, и добычу нужно поделить поровну!

Боэмунд хмыкнул и ничего не говоря, вышел.

Следующим заговорил Годфруа Буйонский.

— К Антиохии приближается огромная армия, которую ведёт Кербога, эмир Мосула. Возле Мардина к нему присоединились еще двадцать пять эмиров из Дамаска, Хомса, Синджара и других мест. Армия мусульман бесчисленна. А нас стало меньше после голодной зимы, несколько дней назад своё войско увёл Стефан из Блуа. Если мы за два-три дня не возьмём город, мы все раньше положенного срока отправимся к праотцам. В этой ситуации я считаю предложение Боэмунда разумным. Мне кажется, у него есть какой-то план.

Воцарилось молчание. Военачальники оценивали шанс отправиться к праотцам в ближайшие дни, и думали, так ли сильно они ненавидят Боэмунда.

Через несколько минут Годфруа поднялся и покинул палатку со словами:

— Говорят, молчание — знак согласия?

---

Эльвара и Рациелла обогнули угол крепостной стены и подошли к тому месту, где два довольно широких ручья, оба вытекавшие из-под крепостной стены, сливались в речку. Тут через неё был переброшен мостик. Это место было самым опасным — мост был прямо под крепостной стеной, и турки, вооружённые луками и копьями, денно и нощно контролировали перемещение крестоносцев. То ли охранник на башне задремал среди ночи, то ли посчитал неразумным тратить даже пару стрел на женщин, но девушки благополучно прошмыгнули по мосту и удалились от стен города, пройдя между лагерями Раймунда из Тулузы и Годфруа. Они шли вдоль реки, которая сначала удалялась от города, а потом, сделав плавную излучину, возвращалась к стене и текла вдоль неё. На другой стороне ручья возвышалась башня, которую титаническими усилиями только что построили рыцари Годфруа.

Путь на этом не закончился. Стена шла дальше на запад, а потом повернула на север и начала карабкаться всё выше в гору, пока не достигла ворот святого Георгия. На некотором отдалении, на склоне холма, возвышалась башня, которую построили воины Танкреда, племянника Боэмунда.

«Сколько времени прошло, — думала Эльвара, — с тех пор, как я впервые увидела Танкреда возле Амальфи? Тогда он, модно одетый и весёлый, прискакал к Боэмунду с призывом отправиться на восток. Уже года три назад это было, или даже четыре? Время пролетает тут стремительно и незаметно.»

— Всё, пришли, —сказала Эльвара, очнувшись от воспоминаний. Хорошо запомни это место. Давай спрячем биопистолет под камнями у ворот. Подождёшь меня до первых утренних лучей. Если я не выйду, возвращайся тем же путём. И не волнуйся. Если же я не вернусь через три дня, значит что-то пошло не так. Тогда можешь рассказать нашим.

— Тебе не страшно? — шепнула Рациелла, крепко обняв подругу.

— Когда взорвался космолёт, и я осталась одна в космошлюпке высоко над Террой, тогда было страшно. А сейчас— нет.

Но Рациелла всё равно не до конца ей поверила.

Эльвара сняла балахон и натянула на волосы капюшон комбинезона. Теперь она стала полностью невидимой, но Рациелла вцепилась в ее руку, как будто боялась потерять тактильный контакт — последнее, что сейчас их связывало. Потом они спрятали биопистолет с балахоном под камнями и замерли в ожидании, прижавшись друг к другу.

Когда в темноте появилось несколько мужских силуэтов с тюками на плечах, Эльвара высвободила руку, беззвучно поцеловала подругу и устремилась к воротам. Турки по ночам подтаскивали в осаждённый город пропитание из тайных складов. Ворота со скрипом приотворились, пропуская гружённых поклажей людей, Эльвара юркнула вслед за ними и быстро нашла укромный уголок, чтобы осмотреться.

Самым удивительным в маскировочном комбинезоне было то, что человек сам мог видеть, оставаясь невидимым. Это достигалось уникальной технологией в конструкции комбинезона. Изобретателям пришлось придумать реверсивные каналы, которые пропускали свет в двух направлениях. Более того, видеосигнал спереди раздваивался, передаваясь сразу и на спинные пиксели, чтобы сохранить прозрачность тела, и на окуляры, обеспечивающие обозрение человеку в костюме.

Носильщики пошли в город, но у ворот осталось двое стражников, которые от скуки болтали о том, о сём. Эльвара, привалившись к внутренней стороне створки ворот, сконцентрировалась на восприятии слов и мыслей.

Почти завершённое образование космического лингвиста помогло ей за последние пару лет освоить языки не только норманнов, но и арабов и турков, но восприятие мыслей было невероятно полезным.

— Хорошо, что теперь ночью не холодно, а помнишь как зимой мучились? — сказал один из стражников.

— Всё равно, сидеть всю ночь у ворот мало удовольствия, — ответил второй, — Фируз сейчас наверное чай пьёт и халвой заедает.

— Я слышал, он любит, чтобы по ночам ему сказки рассказывали. Посмотри вон свет в его окне ещё горит.

Эльвара сконцентрировалась на мыслях и поняла, что Фируз — эмир, который командовал этой башней и ещё двумя соседними. Подчинялся он самому Яги-Сияну.

— Пойдём открывать. Фрукты несут. Слышал секретный стук?

«Секретный стук? Вроде длинный, четыре коротких и два длинных? Надо запомнить»

От охранников Эльвара уже узнала все, что ей было нужно. Но когда ворота открылись, она выскользнула наружу, вытащила биопистолет из-под камня и снова пристроилась к ноосильщикам. Теперь риск был выше. Биопистолет невозможно было спрятать. Хорошо, что он был тёмным. Но всё прошло удачно, и Эльвара, стараясь не издавать даже звуков шагов, направилась к дому, где на третьем этаже горело окно Фируза. Ни одна дверь не была заперта, и инопланетянка вскоре проникнула в комнату, где на постели сидел полуодетый эмир, а напротив его немолодая женщина перематывала пергаментный свиток и читала монотонным голосом:

— Шахразада сказала: «Рассказывают, о счастливый царь, что был один купец среди купцов, и был он очень богат и вёл большие дела в разных землях. Однажды он отправился в какую-то страну взыскивать долги, и жара одолела его, и тогда он присел под дерево и, сунув руку в седельный мешок, вынул ломоть хлеба и финики и стал есть финики с хлебом. И, съев финик, он кинул косточку – и вдруг видит: перед ним ифрит высокого роста, и в руках у него обнажённый меч. Ифрит приблизился к купцу и сказал ему: «Вставай, я убью тебя, как ты убил моего сына!» – «Как же я убил твоего сына?» – спросил купец. И ифрит ответил: «Когда ты съел финик и бросил косточку, она попала в грудь моему сыну, и он умер в ту же минуту.» 

Эльвара слушала, затаив дыхание. Из слов и мыслей она поняла, что некий Царь, которому жена изменила с чернокожим рабом, возненавидел всех женщин, но, не способный без них обойтись, требовал юную девушку на одну ночь, и наутро казнил её. Когда он таким образом извёл в своём царстве всё женское население зрелого возраста, остались лишь две дочери его главного советника.

Старшая из них, Шахразада, сама вызвалась навестить Царя и придумала оригинальный способ избежать казни. Каждую ночь, после того как Царь удовлетворял свои мужские потребности, Шахразада рассказывала ему волшебные сказки. Рассказ прерывался на самом интересном месте, потому как Царю всё-таки нужно было хоть немного поспать перед выполнением своих государственных обязанностей. Любопытство услышать окончание истории побеждала ненависть к женскому роду, и литературные чтения продолжались из ночи в ночь.

По-видимому, эти сказки были известны во всем арабском мире, иначе их не переписали бы на свитки баснословной цены, выделанные из овечьей кожи.

Эмир слушал сказки, открыв рот, и, надо сказать, Эльвара не отставала от него. Фантазия авторов далеко выходила за пределы разумного — люди превращались в животных и обратно, озёра в реки, фантастические джинны могли по тысячу лет прожить в глиняном кувшине, сохраняя способности исполнять желания, но при этом оставаясь рабом того, кто владел загадочной медной лампой.

— Пора спать, — сказала женщина, прекратив чтение.

— Хорошо, Фатима, — вздохнул Фируз, — завтра продолжишь с этого места.

Как и положено эмиру средней руки, у Фируза был гарем в десяток жён. Но влюбчивый эмир уже начал понимать, что удовольствие от новой жены получаешь месяц-два, а потом кормить её нужно всю жизнь. Но он всё ещё надеялся найти вечно молодую и неизменно прекрасную женщину, чтобы провести с ней остаток дней.

Фатима ушла, и Эльвара услышала мысль: «Эх, мне бы найти такую Шахразаду». Эмир улёгся на постель и закрыл глаза, стараясь быстрее погрузиться в сон. Но вдруг в темноте прозвучал нежный голос, по-странному произносивший слова:

— Любишь сказки?

— Эх, как бы сказку сделать былью, — ответил эмир и подскочил на лежанке:

— Ты кто?

— Я твоя сказка и твой единственный шанс больше не иметь забот и слушать сказки до конца дней твоих от самых прекрасных рассказчиц.

— Кто ты? Я не вижу тебя!

Эльвара быстро оценила ситуацию и сдёрнула капюшон. Ее светлые волосы рассыпались по плечам. Фируз сел на лежанке.

— Ты кто? — повторил он.

— Я фея. Но в данный момент на службе у графа Боэмунда. Я принесла предложение, от которого невозможно отказаться. Принесла только тебе.

— Почему мне?

— Потому что твои способности недооценены Яги-Сияном, и ты заслуживаешь большего. Ведь так? — Эльвара включила лесть.

— Яги-Сиян… шайтан! … Я же просил его дать мне ещё три башни, но он…— Фируз прикусил язык— разве можно говорить такое? Мало ли кто услышит…

— Боэмунд всё равно возьмёт Антиохию, — сказала фея. — Неделей раньше, неделей позже, но возьмёт. Если он сделает это с твоей помощью, то даст тебе всё, что пожелаешь. Иначе тебя ждёт судьба Яги-Сияна — твою отрезанную голову тоже принесут Боэмунду на блюде.

Эльвара фантазировала самозабвенно, но, что удивительно, судьбу властителя города она предсказала точно.

Фируза передернуло. Он молчал, не зная, что ответить. Эльвара дала ему время подумать, но тщательно прислушивалась к его мыслям. Наконец эмир принял решение.

— Что я должен делать?

— Завтра в полдень придёшь в башню на горе, что напротив ворот Святого Георгия. Там тебе дадут указания.

Прямо на глазах Фируза фея исчезла. Эмир закричал, призывая Фатиму зажечь свечи. В полумраке комнаты никого не было. Фируз подошёл к тому месту, где только что сидела фея. На полу лежала пирамидка не больше мизинца в высоту, сделанная из неведомого чёрного материала. Фируз поднял её. Над треугольной гранью плавала улыбающаяся фея, только очень маленькая. Над тремя другими гранями светился загадочный семиугольный символ. Вдруг фея на секунду исчезла, а потом появилась уже над другой гранью.

— Шайтан! — воскликнул эмир и в страхе изо всех сил швырнул пирамидку о мраморный пол. Но она не врезалась в твёрдую поверхность, а плавно затормозила и опустилась почти без стука. Над ней по-прежнему светилось улыбающееся лицо феи. Фируз замер в благоговейном оцепенении.

Тем временем Эльвара вернулась к запертым воротам города и постучала в них секретным стуком. Стражники отворили ворота, недоумевая, кто же в них стучал.

«Моя каюта рассыпалась в космическую пыль, но ключ от неё завтра откроет важные ворота», — подумала Эльвара.

---

На Терре говорили, что мавр, сделавший своё дело, имеет право удалиться. Белокурая Эльвара совсем не походила на мавра, но свою задачу она выполнила. По дороге обратно в лагерь она сделала крюк в горы до башни Танкреда и предупредила норманнов, чтобы те ненароком не прибили Фируза, когда тот явится на встречу с Боэмундом. Один из воинов Танкреда, который видел загадочную фею ещё возле Амальфи, почтительно предложил лошадь и телегу, чтобы быстрее доставить колдунью к Боэмунду.

Дальше всё пошло как по маслу. Днём Фируз получил указания от Боэмунда вместе с гарантиями безопасности и щедрого вознаграждения для себя и своих ближайших родственников и подчиненных. Уже следующей ночью к башне была надежно прикреплена лестница во всю высоту крепостной стены. Ранним утром Боэмунд сам возглавил штурм. Его воины по лестнице перебрались через стену и открыли ворота. Им никто не мешал — видимо, стражники были предупреждены Фирузом.

Победные звуки труб разбудили город, и в нём началась паника. Женщины плакали, дети вопили, мужчины, молясь Аллаху, готовились предстать перед всевышним. Днём местные крестьяне принесли Боэмунду отрубленную голову Яги-Сияна, как и предсказала Эльвара.

Норманны Боэмунда заняли город и устроили в нем жестокую резню.

Наоляне не сразу рискнули зайти в Антиохию. Через три дня терпение Рациеллы иссякло, и она подошла к Эльваре.

— Ты говорила, что Боэмунд найдёт Сальвато. Он это сделал?

— Упс, я уже и забыла! Нужно бы тебе к нему сходить.

— Я не пойду в город, там страшно.

— Скоро здесь будет ещё страшнее. Приближается армия Керборги. Спасение за стенами города. Нам всем пора перебираться в Антиохию.

Эльвара была права. Передовой отряд огромной армии мусульман приблизился к Антиохии всего через пару дней после того, как крестоносцы захватили город. В тот же день арабы уничтожили гарнизон сторожевых башен, а командира заковали в цепи.

Роберт из Фландрии и Готфруа Буйонский бесстрашно выступили навстречу основным силам врага, но через два дня были вынуждены вернуться под защиту крепостных стен, оставив немало рыцарей на поле сражения.

У северной стены города на горе возвышалась Цитадель, вокруг которой развернулась кровавая битва. Люди Боэмунда перекрыли дорогу в сторону города и сумели удержать несколько сторожевых башен по-соседству, включая ту, над которой развевался флаг Боэмунда. Но саму Цитадель удержать не удалось, а граф был ранен стрелой, выпущенной из окна крепости.

Ещё двумя днями позже Керборга собрал почти все свои войска в горах над Цитаделью. Именно тут он собирался сломить сопротивление крестоносцев и ворваться в город. Гуго Вермандуа и оба Роберта со своими воинами держались из последних сил. В довершении всех бед из Цитадели вышел отряд сарацин и напал на них с тыла. В этой схватке рыцари гибли один за другим, и ничем иным, как помощью Господа, невозможно было объяснить, что им всё-таки удалось отогнать мусульман.

Тем временем Боэмунд и Раймунд Сен-Жилль, забыв былые распри, быстро строили стену, которая должна был отгородить Цитадель от остальной части города.

Нао и Сальвато вместе с другими людьми Раймунда участвовали в постройке стены, которая всё-таки больше походила на земляной вал, и дежурили у неё, чередуясь с воинами Боэмунда.

— Ты заметил, сколько воинов уже покинули армию? —спросил Нао сына, когда они сдавали свой пост.— Ты не думаешь, что нам нужно последовать за ними и вернуться в Портофино? Ника вряд ли сильно обрадуется, если мы здесь погибнем.

Сальвато поднял удивлённый взгляд на отца.

— Ты это серьёзно? Хочешь уподобиться этим трусам, которые по веревкам спускаются со стен и бегут к гавани? Как они смогут жить после такого позора?

— Всё так, сын. Я просто проверял тебя. Наолянин не может бросить дело, не доведя его до конца. Даже если ему будет казаться, что дело это никому не нужно.

---

На охрану стены заступили люди Боэмунда, среди которых выделялись Дарро и Элио. Кошмар последних дней, когда сначала пришлось убирать сотни трупов с улиц Антиохии, а потом обороняться от наседающих мусульман Керборги, не повлиял на их боевой дух.

— Я очень боюсь за девушек, — сказал Элио, — ты правильно поступил, что запретил им выходить из дома.

— Если Керборга прорвётся, никакие биопистолеты им не помогут, — мрачно ответил Дарро.

— Этого не должно случиться.

— Мы не можем этого допустить.

Утром, когда люди Раймунда уже подошли, чтобы сменить их, Элио вдруг дернул Дарро за руку.

— Смотри!

Небольшой отряд мусульман карабкался по приставной лестнице на одну из сторожевых башен в другой стороне от Цитадели. Только острое зрение наолянина позволило разглядеть диверсантов. Возле той башни было всего несколько крестоносцев.

Дарро бросился со всех ног в сторону проблемной башни. Ещё один воин, из людей Раймунда, последовал за ними. Через пару минут они уже поднимались по внутренней лестнице на стену, где против них был десяток мусульман. Молниеносным движением меча Элио поразил сразу троих из них. Двое полетели вниз со стены, а третий согнулся, держась за перерубленную руку. Дарро методично разбирался с сарацинами, которые один за другим наскакивали на него. Биопистолет тут оказался как нельзя кстати. Третий воин пронзил мечом двух последних нападавших и оттолкнул лестницу от стены. Вслед за ней полетели тела остальных поверженных мусульман. Потом незнакомый воин подошёл к Элио.

— Где ты научился так сражаться?

— У меня был хороший учитель, но это было далеко отсюда, — уклончиво ответил Элио. Он протянул руку и назвал своё имя.

— Саль…— хотел представиться воин, но в этот момент они оба услышали крик Дарро:

— Вот дьяволы!

У Цитадели разгорался очередной бой. Со стены было хорошо видно, что воины Керборги теперь пытаются рассредоточиться и нападать на все башни сразу. Напротив Цитадели разгорался огромный пожар, в котором полыхали стоявшие рядом дома. Их подожгли люди Боэмунда, чтобы очистить пространство перед Цитаделью и обеспечить хороший обзор. Трое героев стремглав бросились по лестнице вниз с башни и побежали в сторону своих командиров.

---

Следующие дни уже не были столь тяжёлыми. Крестоносцы наладили оборону и, наконец, получили возможность перевести дух. Дарро и Элио были возле Раймунда, когда тот распорядился:

— Собирайтесь все. Отправляемся искать Святое копье.

— Что за копье?

— Копье стражника Лонгина, которым он проткнул плоть Иисуса.

— Ты веришь в эти бредни? — спросил Раймунда епископ Адемар. — Я как-то видел копьё Лонгина, оно находится в Византиде.

— Бредни иногда происходят, даже если в них никто не верит, — усмехнулся Раймунд.

— А у Лонгина не могло быть два копья? — спросил Элио, но на него посмотрели так, что он прикусил язык.

Эльвара и Рациелла присоединились к процессии, направлявшейся к собору Святого Петра. По дороге Раймунд вводил в курс дела непосвящённых.

— Дней пять назад пришел ко мне один чудик по имени Пьер, усталый и голодный, но с сумасшедшими глазами. Он начал убеждать меня, что в соборе скрыто Святое копьё, что ему об этом самолично сообщил апостол Андрей, и что если мы его найдём, то господь дарует нам победу.

— Чушь собачья, — буркнул Адемар.

— А как должно выглядеть Святое копьё? — наивно спросил Элио.

— Как, как?! — зашукали на него, — как копьё. Но святое!

Внутри Собора человечек в мятой и грязной одежде пытался разыскать копьё, но пока безуспешно. Он сначала указал рыцарям копать в одном месте, потом — в соседнем приделе, потом ещё в одном. Раймунд и Адемар стояли, скрестив руки и скептически наблюдали за этими потугами.

— Это и есть Пьер? — спросил епископ.

— Ну да, — хмыкнул граф, — разве не помнишь, как он передал тебе указание от Святого Андрея почаще осенять воинов крестом?

Адемар не ответил. Он весьма скептически относился к идее отыскать легендарное копьё Лонгина в Антиохии, но видя, с каким энтузиазмом рыцари поверили в возможность этого чуда, не стал отнимать у них маленькую радость среди тягот похода и ужасов войны.

Три года назад Адемар с воодушевлением и трепетом присоединился к армии крестоносцев, приняв поручение папы Урбана стать легатом святого престола. За прошедшее время ему не в чем было себя упрекнуть. Когда предводители похода конфликтовали, он становился посредником и духовным отцом для них. Когда рыцари захватили Антиохию, он организовал очистку города от тел убитых. Когда насела армия Кеборги, Адемар сам обошёл все дальние ворота города, проверяя, что они заперты, и что ни один малодушный воин не ускользнёт с защитных рубежей. Он уже сделал всё, что было в его силах, и даже немного больше. Но теперь Адемар чувствовал усталость и усиливающееся недомогание — жаркий воздух середины лета и жуткое зловоние от разлагающихся трупов возымели своё действие. Адемар понимал, что жить ему остаётся недолго, но он с лёгкой душой ожидал встречу с Господом — обвинить себя ему было не в чем. Земной мир он покинет в первый день приближающейся осени.

 В стороне от рыцарей, ищущих копьё Лонгина, стояли мужчина и женщина, которые с нетерпением и досадой смотрели на Пьера.

— Он забыл место, — недовольно шепнул мужчина.

— Придётся снова ему помогать, — тихо ответила девушка.

Пока рыцари рыли очередную яму, она подошла к Пьеру сзади и шепнула ему что-то на ухо. Пьер вздрогнул.

— Кто ты? — спросил он.

— Фея из твоих снов. Пусть роют там, где я сказала.

На этот раз Пьер никому не доверил. Стоя на коленях, он ковырял яму деревянной лопаткой и отгребал землю прямо руками. Вскоре лопатка звякнула о металлический штырь, Пьер протянул дрожащие руки к отрытому предмету и рухнул в экстатическом трансе. Рыцари оттащили его и аккуратно отрыли копьё, сделанное из невиданного блестящего металла. Святыню передавали из рук в руки, и каждый рыцарь целовал её.

Элио смотрел на копьё издалека, и не мог отделаться от мысли, что он его уже когда-то видел. Давно и далеко отсюда. Наконец кто-то передал копьё Дарро, и тот начал крутить его в руках. Элио смотрел через его плечо. Изумленный крик они издали одновременно: на копьё был нанесён семиконечный символ Наолины.

Как предмет с Наолины мог оказаться зарытым в соборе в Антиохии?!

Нетерпеливые руки рыцарей тянулись к копью, но Элио, отталкивая их, выхватил святыню у Дарро и пытался рассмотреть её со всех сторон. В тот момент, когда он заметил ещё нечто невероятное, кто-то решительно выдернул у него копьё. Это был Раймунд. От неожиданности Элио сел на землю. Он был так изумлён, что даже не делал попыток подняться. Дарио помог ему встать на ноги:

— Что ты там разглядел?

— Там был знак моей сестры. Это копьё Элии!

---

Весть о Святом копье быстро разнеслась по Антиохии. Боэмунд, уже считавший себя хозяином города, не мог не посмотреть собственными глазами, что там такое удивительное откопали в Соборе. В тот самый момент, когда с одной стороны ему поднесли копьё, с другой стороны к нему подвели белокурого воина.

— Ваше сиятельство. Вы приказали разыскать рыцаря по имени Сальвато, высокого блондина родом из Чефалу. Мы выполнили Ваш приказ.

Боэмунд взял копьё в руки, но смотрел он на Сальвато, пытаясь убедиться, что привели именно того человека, который когда-то был его ординарцем. Сальвато до сих пор не понимал, зачем он понадобился графу, и оглянулся, разыскивая взглядом отца. А Нао не отрывал свой взор от копья из наолинского металлопласта. Не узнать оружие, которое он лично заказывал для тренировок стажёров Комитета, было невозможно.

 Боэмунд, впрочем, уже забыл о копье.

— Приведите фею, да побыстрее. Она должна быть где-то здесь!

— Да, я видел её с подругой, — ответил ординарец.

— Подругу тоже ведите. — Боэмунд ещё не решил, кто из девушек ему больше нравится, но побаивался он только одну из них.

Когда привели Эльвару и Рациеллу, он учтиво поклонился с довольной улыбкой.

— Сын Роберта Гвискара не любит оставаться в долгу. Я тоже выполнил свою сторону договора. Перед вами рыцарь Сальвато, которого я обещал разыскать в обмен на неоценимую услугу феи.

Сальвато обернулся и увидел ту, которую так долго хотел найти.

— Дария! — воскликнул он.

— Хм, а мне ты говорил, что тебя зовут Сальваторе.

— Я… это… оговорился…

— Эльвара, — вмешалась в их воркование Рациелла, — а почему мой муж назвал тебя Дарией? И откуда ты вообще его знаешь?

— Ой, как неловко получилось… — пробормотала Эльвара.

— И почему он так смотрит на чужую женщину в присутствии жены, которую не видел больше двух лет?

Щёки Эльвары и Сальвато пылали от стыда, и они не знали, что ответить.

Тут подошли Дарро и Элио.

— Я нашла Сальвато, — торжественно объявила им Рациелла. Познакомьтесь.

— Да мы, в общем-то, уже знакомы, — сказал Сальвато, — встретились вчера вон на той башне. Бравые ребята!

— Как и положено наолянам, — раздался сзади ещё один голос, — ну что, все в сборе?

— Нао! — воскликнули хором Дарро и Элио. Откуда ты здесь?

— Соскучился!

— Вот, кстати, познакомься, — сказала Рациелла Эльваре. Это отец Сальвато.

— Да мы, в общем-то уже знакомы, — передразнила девушка.

— Да вроде бы нет, — протянул Нао.

— Ты не помнишь длинный коридор на базе Комитета и испуганную смущенную девочку, у которой из кармана комбинезона торчал твой мнемобанк?

— Это всё-таки была ты?!

— Ты спросил, все ли в сборе, — вмешался Дарро, — нет, не все. Верамо погиб, Стелия — невесть где, а Элия исчезла вместе с субмариной.

— Зато нашлось её копьё.

— Могу ли я отвлечь ваше внимание? — ещё один человек подошёл к наолянам, — позвольте представиться, я — Тариэл, хотя некоторые считают меня апостолом Андреем.

Все дружно уставились на «апостола», ожидая очередного сюрприза этого удивительного дня.

— Позвольте вернуть вам то, что по неосторожности и без злого умысла от вас ускользнуло.

Тариэл сделал жест рукой, и из-за соседней колонны вышла смущенная Элия.

— Где же ты пропадала всё это время? — набросился на неё брат, — и что это за… Тариэл такой?

— Он мой очень хороший … друг!

— А где космошлюпка? — строго спросил Дарро.

— Она… там… далеко. Но я же не виновата, что у меня нет сертификата на техническое обслуживание!

Глава 24

---

Восемь человек расположились в кружок друг напротив друга и молчали. В полной тишине между ними шёл интенсивный обмен мыслями.

Тэриэл сидел рядом с Элией и с интересом рассматривал других наолян. Больше всего его интересовал Нао, который выглядел лет на двадцать пять—тридцать, хотя на самом деле его возраст уже перевалил за сто сорок лет по меркам Терры. Ещё он поглядывал на Элио, который, если бы не отросшая борода, был бы очень похож на сестру. Но на Терре наоляне избегали бритья, чтобы не выделяться в общей массе воинов.

Я никогда раньше не разговаривал мысленно сразу со многими. Только с одним: с отцом в детстве, а последние месяцы — с Элией. Как же разобраться в этом когнитивном шуме?

Сальвато сидел напротив Рациеллы и Эльвары, переводя взгляд с одной на другую.

Какие они разные! Светловолосая наолинка и брюнетка-полукровка, выросшая на Капри. Одна умная и решительная, другая — нежная и заботливая, но тоже в трудную минуту способная на поступок. С Рациеллой он пережил не одну такую минуту, а сейчас где-то далеко подрастает их маленький сын. Что же со мной произошло, когда я встретил Эльвару неподалёку от монастыря на горе Кассино?

Рациелла во все глаза смотрела на мужа, но старалась, чтобы он этого не замечал. Длительная разлука закончилась, так хочется вернуться в Портофино, чтобы с гордостью познакомить Сальвато с их маленьким Дельфино. Но какой же он всё-таки подлец, что чуть не закрутил с Эльварой!

Эльвара же переводила взгляд с Сальвато на его отца и обратно.

Неплохой парень, но не сказать, что от него захватывает дыхание. Отец даже, пожалуй, поинтереснее. Старше сына на пять с лишним циклов, на сотню местных лет, но по нашим меркам это ерунда. И оба женаты. Получается, только у меня нет мужчины. Может, закрутить с Боэмундом? Да ну, быть княгиней Антиохии что-то совсем не хочется. Нужно всё-таки получить диплом, а потом уже выходить замуж. Как и планировалось с самого начала.

Дарро, самый старший из всех, сидел с отрешенным видом.

Отсюда нужно уходить. Это не наша война. Одного уже потеряли, а ради чего?

И что делать дальше? Летать нельзя, возвращаться ни к чему, тем более, что мне трудно будет пройти прокол. Завести семью на Терре? Но с кем? И чем заниматься? Выращивать цыплят на продажу?

Нао тоже сидел с каким-то отстранённым видом.

Нас тут восемь человек. С Никой, детьми и Стелией— будет двенадцать. Даже не хочу загадывать будущее. Хочу скорее обнять их всех. Ну или почти всех…

— А теперь я предлагаю перейти на акустическое общение, — сказал он вслух. — Обсудим ситуацию. Я хочу знать ваши мнения по важным вопросам. Вопрос первый: Мы остаёмся с крестоносцами?

— Это не наша война, —ответил Дарро, — мы пришли сюда, чтобы разыскать Сальвато. И мы его нашли.

— А я пришёл сюда, чтобы разыскать Дарию, — сказал Сальвато, покраснев, — и теперь в этом раскаиваюсь. Но если бы я здесь не оказался, вы бы меня не нашли и ещё долго таскались бы по землям ромеев и сельджуков — до самого Йершалаима. Не зря говорят, что в каждой ошибке есть лишь доля ошибки.

— Ясно, — подытожил Нао, — значит, мы возвращаемся, и каждый, кто скажет, что мы струсили, будет иметь дело со мной. Вопрос второй: Мы можем вернуться на Наолину?

Воцарилось молчание.

— Я даже не знаю где это, —усмехнулся Тариэл, но его никто не поддержал — вопрос был слишком серьёзным.

— Я не хочу. Там мне не позволят летать из-за цефалоколлапса, — сказал Дарро.

— Из-за чего? — переспросил Сальвато.

— Не важно. болезнь такая.

— Но ты и здесь не можешь летать, — возразил Элио.

— Значит буду выращивать цыплят. Вы видели цыплят? На Наолине их нет.

— А я научу тебя готовить цыплят табака, — вмешался Тариэл.— По нашему, по-колхски. Готов поспорить, что на вашей Наолине не умеют готовить цыплят табака.

Его шутку опять никто не поддержал.

— Мы не можем вернуться, — сказала Элия, — нам не простят побег. Такого ещё не было в истории планеты.

— А мою семью Комитет уже один раз отказался принять. А теперь появился и внук, — сказал Нао и посмотрел на Эльвару. Она долго молчала, но всё-таки заговорила.

— Я не знаю. Они думают, что я погибла… Вернуться на чужом космолёте?.. И я так привязалась к Рациелле, мне будет грустно без неё. И остальных тоже полюбила, всех вас. Но я хотела получить диплом космического лингвиста, наолинка ведь должна завершать начатое? А потом выйти замуж. Я не знаю…

— Понятно, — прервал её Нао, — захочешь вернуться, я дам тебе космолёт. Но в одиночку с ним трудно справиться, он старой модели. Придётся поучиться и взять напарника, хотя бы одного. И последней вопрос — где мы будем жить? Как минимум, первое время мы должны жить вместе, с этим никто не спорит?

— В Чефалу! — заявил Сальвато.

— Лучше на Капри!— возразила Рациелла.

— А мне нравится Неаполис, — предложил Дарро. — Тем более, что там могилы Ли и Силио,

— Нет, — сказал Нао. Мы не можем жить там, где нас кто-то помнит. Нельзя показывать, что мы почти не стареем. Через цикл, а лучше через два мы сможем вернуться в эти места.

— Цикл — это сколько? — тихо спросил Тариэл. Он осознал ту незримую пропасть, которая была между ним и Элией.

— Почти двадцать лет Терры, — сказала девушка и взяла Тариэла за руку.

— Я не доживу, — ответил тот, — я не умею не стареть.

— Знаете, что я вам скажу? — вдруг оживился Тариэл. — А поплыли в страну колхов!

— Где это? — спросил Нао.

— У восточного побережья Скифского моря, — пояснила Элия.

— Да! — продолжил Тариэл. Построим посёлок, я расскажу нашим, что вы добрые и безобидные беглецы из другой страны. Научу выращивать виноград и делать вино.

— И готовить цыплят табака? — спросил Дарро.

— Конечно!

И только теперь все рассмеялись. Стратегический план был определён, осталось договориться о тактике его выполнения, но и это оказалось не просто.

— Эльвара, сколько человек поместится в твоей космошлюпке? — спросил Дарро.

— Пятеро. В экстренных ситуациях — до восьми. Но шлюпка спрятана на дне возле Гравиля у берега земли франков.

— Я помню, — ответил пилот. — Ещё одна субмарина застряла в Скифском море, у побережья земли колхов.

— Моя старенькая двухместная субмарина осталась возле Портофино, — задумчиво протянул Нао.

— Мы плыли в ней вчетвером! — напомнил Сальвато.— Правда сестра была тогда совсем мелкая и сидела на руках у взрослых.

— И ещё у нас есть космолёт, — напомнил Дарро.

— Кстати, где он? — спросила Эльвара.

— У острова Прохита, в трёх милях от Путеоли. На своём привычном месте, —ответил Нао.

— И пусть там остаётся, — вставил Дарро, — плавать по морю он не умеет, а летать на нём вокруг планеты ни к чему.

— Итак, — подытожил Нао, — есть много средств передвижения, а по сути нет ни одного. А нас — двенадцать человек, включая малыша, — задумчиво сказал Дарро.

— Мы с Элией поедем верхом, — предложил Тариэл, — мы уже один раз преодолели этот путь, только в обратном направлении.

— Я не отпущу её больше, — возмутился Элио, — а то сестра опять что-нибудь отчебучит.

— Тут он прав, — согласился Нао, — скакать вдвоём через земли сельджуков слишком рискованно.

— И ещё мы должны забрать Стелию и Нику с детьми из Портофино, — напомнила Рациелла, а Сальвато усиленно закивал ей в поддержку.

Наступила тишина. Потом встал Дарро и хлопнул Нао по плечу:

— Пойдём-ка уединимся. Эта задача не из тех, что решают общим голосованием.

 Через час они вызвали к себе удивлённую Эльвару, но что они хотели у неё узнать, девушка никому не раскрыла.

---

Восемь всадников рано утром неспешно выехали из ворот Святого Симеона и направились вдоль реки Оронт в сторону моря. Стражники у ворот не сказали ни слова — они были предупреждены Фирузом, о чём позаботилась Эльвара.

Кони перешли по мосту на правый берег реки и уже через несколько часов были в порту Сан-Симеон. В летнее время торговля оживилась, и в бухте скопилось немало судов, из разных концов Срединного моря и даже из других морей. Осталось только найти мореплавателей из Дзено и договориться о цене. Нао увидел на мачтах сразу нескольких кораблей белые флаги с красным крестом — Дзено был истинным владыкой морей.

Всадники явили аттракцион невиданной щедрости, раздав своих лошадей безвозмездно, то есть даром, самым бедным жителям порта. После этого пятеро направились к тому месту бухты, где пришвартовались три корабля с лигурийскими флагами. На борту одного из них даже красовалось название «Ория», что не оставляло сомнений в принадлежности дромона. На этих кораблях Нао рассчитывал добраться до Портофино.

У троих остальных — Дарро, Тариэла и Элии — была другая задача. Они должны были найти мини-субмарину, заблокированную у берегов Колхиды, и доставить её на Капри.

— Возвращаетесь в Дзено? — спросил Сальвато у капитана одного из кораблей.

— Вон те плывут в Дзено, — капитан кивнул на соседний корабль, где загружали восточные шелка и мешки с пряностями.

Сальвато поблагодарил капитана и поднялся по трапу. На корабле было довольно много воинов, охранявших мешки, через прорехи которы проглядывали золотые слитки. Командовали ими несколько с виду очень образованных евреев, которые ни на секунду не оставляли сокровища без внимания. Сальвато обуяло любопытство, и он подошёл к главному:

— Ребе, куда везёте Всё это богатство? Если не секрет, конечно.

Еврей поднял хитрый взгляд на любопытного молодого воина.

— Не секрет, — ответил он, — мы плывём в Тавриду, что на полуострове в скифском море. А с какой целью интересуетесь?

— В скифское море? — удивлённо воскликнул Сальвато.— Моим друзьям как раз нужно добраться туда. Эй, Тариэл! — закричал он. — Поднимись-ка сюда!

Колхоз взбежал по трапу и сразу же оказался в окружении воинов-охранников. Он не обратил на них никакого внимания и заговорил с евреем.

— Ребе, так зачем Вы плывёте к таврам?

— Кхм, в Тавриде есть греческий посёлок, который они называют «данная богом», или Тео-досия, на их языке. Лигуры решили основать рядом свой посёлок, он будет называться Каффа. Там будет центр управления всеми нашими колониями к северу от скифского моря.

— А у Антиохии вы зачем, Ребе?

— В Каффе будут работать множество менял, которые будут обменивать любые монеты на любые и устанавливать справедливый курс. В Каффу нужно завести монеты со всех известных стран, в том числе, арабские.

— Очень интересно, — вмешался в разговор Нао, который вместе с Эльварой поднялся на палубу, — я бы объединил всех менял под одним руководством.

— Здравая мысль, юноша, — ответил еврей, — но сначала мы откроем такой центр в Дзено, под покровительством святого Георгия, а в Каффе сделаем его филиал. Осталось придумать, как его назвать.

— Сейчас придумаем, — оживилась Эльвара, — расскажите, как работает меняла.

— Очень просто, он ставит столик, и раскладывает на нём самые разные монеты для обмена, а потом…

— А как вы называете такой столик? В Дзено его называет «банкинья», а в Риме просто «банко».

— Ну вот, Вы сами и ответили на свой вопрос, — улыбнулась Эльвара.

— Прекрасная идея, юная дама, — ответил Ребе, — значит в Дзено мы откроем самый первый банк?

— И не забудьте посвятить его святому Георгию.

— Разумеется.

Пока Нао и Эльвара придумывали название для сообщества менял, Тариэл взял в оборот капитана.

— Вы можете довезти двух мужчин и девушку до Тавриды?

— Нам строго запрещено брать пассажиров на борт.

— А если так? — Тариэл достал из кармана золотой солид с изображением Алексея Комнина.

— Если так, то не очень строго, но…

— А так? — Тариэл добавил монету помельче.

— Так совсем не запрещено.

— Отлично. А скажи, знаешь ли ты, где находится страна колхов?

— Капитан кивнул, пока не понимая, куда клонит его собеседник.

— А сможем ли мы купить лошадей в Тавриде и добраться до туда?

Капитан замолчал, что-то обдумывая.

— Купить лошадей, конечно, сможете, но добраться — вряд ли.

— Почему? Там не проходимые горы?

— Не только. На восток от Тавриды тянется загадочное Тмутараканское княжество. Оттуда ещё никто из чужаков не возвращался живым. А с вами женщина…

Тариэл слышал в мыслях капитана, что тот преувеличивает опасность тмутараканцев, но сделал вид, что поверил.

— Но как же быть? Нам нужно попасть в Колхиду…— задумчиво протянул он.

— Нну… день туда, день обратно, день на непредвиденные задержки. Гребцам нужно будет заплатить.

— Гребцов я накормлю и выдам по кувшину колхского вина…

— Ну, если у тебя найдётся ещё пара таких монеток,… — капитан с вожделение гладил поверхность солида.

— Найдётся, — ответил Тариэл.

— А не фальшивые?

— Как можно?

Но капитан взял монету и отправился к еврею за экспертизой. Тот долго рассматривал солид, щупал золото, кусал монету, но подвоха не нашёл.

— Ладно, по рукам. Пару дней отдохнём в Тео-Досии, а потом отвезу я вас в землю колхов. Никогда там не был…

---

Ранним утром два корабля под флагами Дзено готовились отплыть от Антиохийского порта Сан-Симеон. На одном из них вместе с Нао и Сальвато был Элио и две девушки — Эльвара и Рациелла. Этот корабль направлялся в Дзено. Второй корабль, который вёз в Тавриду лигурийские сокровища, принял на борт Дарро, Тариэла и Элию.

Перед отплытием Рациелла отвела Элию в сторону.

— Послушай, может так случиться, что ты увидишь моего сына раньше меня. Передай ему привет, и скажи, что мама скоро приедет.

— А он меня поймёт? Он же ещё малыш.

— Поймёт. Ты просто скажи «Доброе утро, синьор Дельфино из Портофино!»

Элия улыбнулась и обняла подругу на прощание.

---

Несколько дней корабли плыли друг за другом, но после острова Критос первый из них продолжил движение прямо, медленно сворачивая на север. Второй корабль тоже повернул на север, но раньше, ещё до Критоса, и, минуя многочисленные греческие острова, направился к Византиде, чтобы через два пролива попасть в Скифское море.

Этот корабль благополучно добрался да Тео-Досии и лигурийский капитан с громким криком «Таврида наша!» вышел на берег. Но уже через два дня, получив вожделенные солиды, он отвёз Тариэла и двух наолян в Колхиду и вернулся в Тавриду.

Тариэл один остался на родине и начал долгие приготовления к встрече друзей. Дарро разблокировал субмарину и вместе с Элией отправился в длинный путь до Капри. Впрочем, на субмарине этот путь не был таким уж долгим.

---

На корабле, плывущем в Дзено, Сальвато не отходил от Рациеллы. Они будто бы заново переживали прожитое — знакомство на Капри, пленение у Оро и бегство в Портофино, ссора в Дзено и примирение, свадьба и отъезд Сальвато на поиски Нао, вспухнувшее у него чувство к загадочной Дарии и, наконец, встреча в Антиохии. Они вспоминали всё это — то со смехом, то с грустью, то со страстью, то с обидой и ревностью. Элио обычно сидел рядом, внимательно слушал, иногда вставлял своё мнение и втайне мечтал о чём-то похожем. Но кто станет той девушкой, которая околдует его, как Рациелла когда-то околдовала Сальвато? Этого он не знал.

---

Утром корабль прошёл узкий пролив между Тринакрией и Калабрией и вошёл в воды Тирренского моря. Сальвато в очередной раз рассказывал, где тут среди скал живёт Сцилла, а среди морских вод — Харибда. Нао тем временем пошёл к капитану и вернулся довольный:

— Здесь мы сэкономим. У корабля плановая стоянка в Неаполисе.

— Зачем нам Неаполис? — с недоумением спросил Сальвато.

— Ты здесь выходишь! И Элио тоже.

— А я? — недовольно спросила Рациелла, — он без меня опять какую-нибудь Дарию себе найдёт!

Нао задумался. Потом покрутил головой и согласился:

— По плану здесь должны выйти двое мужчин и дождаться субмарины из Земли колхов. Дальше плыть на ней.

— Но шесть человек туда не поместятся, —возразил Элио, — она четырёхместная. А нас трое и там уже трое.

— Там будет двое — Дарро и твоя сестра. Тариэл должен остаться в Колхиде и ждать всех нас там.

— Ясно. Впятером поместимся, хотя и с трудом.

— Слушайте внимательно. У могилы Ли Дарро поставит мыслемаячок. Если вы их опередите, что вполне возможно, будете проверять мысленное сообщение каждый день, пока они не прибудут.

— Какая там будет фраза?

— «Лишь любовь может встать против смерти».

---

На следующий день корабль вошёл в воды залива и причалил у Путеоли. Несколько купцов с корзинами восточных фруктом и мешками пряностей сошли на сушу и наняли повозки до рынка. Следующая остановка была в порту Неаполиса, где трое покинули корабль.

Нао и Эльвара остались на борту и продолжили путешествие. Чисто по-человечески они всегда испытывали друг к другу большую симпатию, граничащую с восхищением, но романтических чувств между ними никогда не возникало. Как раз тот случай, когда можно откровенно болтать о чём угодно.

— Верамо погиб, и Стелия осталась одна, — начал Нао, — мне жаль её.

— Я не думаю, что она будет горевать слишком долго, — ответила Эльвара.— У нас есть Элио. Он не менее внимательный, но более рассудительный, чем был Верамо. Посмотри, как он заботится о сестре.

— С Элией всё непросто, — продолжил Нао, — у них с Тариэлом, похоже, всё серьёзно, но он не нашего рода. Он состарится, а как же она?

— Твоя дочь Нина тоже совсем взрослая, — ответила Эльвара, — у неё скоро будет та же проблема, если мы не вернёмся на Наолину.

— Ты хочешь вернуться? — спросил Нао.

— А что мне здесь делать? Вас я нашла. Вернуть вас домой против вашей воли не смогу. Распоряжения Комитета я не нарушала. А мне нужно получить диплом. У меня теперь столько знаний для этого, как ни у кого… А потом выйти замуж…— тут Эльвара погрустнела, но быстро справилась с собой. — А может быть ты сам хочешь вернуться? Скажешь, что это я тебя уговорила, мне это зачтётся, — усмехнулась Эльвара.

— Ну, это вряд ли, — серьёзное ответил Нао, — моя жена и дети родились и выросли здесь, они привыкли к Терре. Они вряд ли полетят. А они — это я.

Оба замолчали. Вдруг Нао спросил:

— А тебе нравится Элио?

— Он неплохой парень.

— А может быть тебе симпатичен Дарро?

Эльвара долго не отвечала. Потом тихо сказала:

— Не нужно искать мне мужа. Есть человек, которого я не смогу забыть.

— Он остался на Наолине?

— Нет, он погиб…

---

В Неаполисе Сальвато решительным шагом направился к надгробию Ли. Рациелла и Элио следовали за ним. Они обошли могилу, изучили ближайшие окрестности, но сигналов мыслемаячков не обнаружили.

— Они ещё не приплыли, — сказал Элио, — придётся искать жильё,

— А давайте я отведу вас к нашему дому на холме Пузилеко, —предложил Сальвато, — до него всего пара миль. Вдруг он пустует?

Домик, из которого Сальвато так спешно бежал двенадцать лет назад, увозя с собой мать, сестру и любимую девушку, был заброшенным и сильно обветшавшим без хозяйского взгляда. Дорожки покрылись травой, садик у дома зарос густыми сорняками, и только алые бутоны роз пробивались через высокую зелёную траву, скрывавшую коварные шипы розовых кустов.

Сальвато открыл незапертую покосившуюся дверь и первым вошёл внутрь. Всё было так же, как когда-то, но прежний уют, который раньше создавала Ника, без возврата исчез.

На деревянном столике углём было написано: «Спасибо, всё сделано». Видимо, бывший сосед сообщал, что отвёз весточку на Капри и забрал плату за услугу.

Рациелла и Элио вошли в домик следом. Их не мучали ностальгические воспоминания и обрадовало, что для ночлега будет крыша над головой.

Наутро троица позавтракала сыром с родниковой водой и направилась вниз по тропинкам холма Пузилеко. Они миновали прибрежный Марекьяро и свернули налево, в сторону Неаполиса.

Через час с небольшим они уже были у надгробия Ли, где по обыкновению стояла небольшая очередь из горожан, мечтавших поделиться с городом и миром новой песней. Дарро проверил окрестности надгробия, но мыслемаячков по-прежнему не было.

К могиле подошёл мужчина вместе с молодым человеком, возможно это был его сын. Мужчина дёрнул паренька за руку, разворачивая его лицом к себе, и запел:

Опять ты здесь, всё время здесь,
cреди дороги.
Не ешь, не спишь, стоишь, сидишь
На том пороге.

Эй, паренек, откуда взял
Такую ревность?
Хочешь страдать,
Хочешь пропасть?
Скажи, зачем?

Лучше к мамочке беги,
Не глупи, она там ждёт.
Ей всю правду расскажи,
И она тебя поймёт.

Вот ходишь ты туда-сюда
тут под балконом,
Но ведь ты ребёнок…
Совсем не знаешь женщин, нет.
Тебе ещё так мало лет!
Ещё ребёнок!…

 Чём ты думаешь, малыш?
Мяч возьми, беги на поле….
Что ты эти слёзы льёшь?
Смешно же, как ты не поймёшь?
Глаза протри и не страдай.
Не смеши меня, ступай!

Инопланетяне с интересом слушали, не спуская глаз с подростка, который не отвечал отцу, но глаза его и правда были полны слёз.

— Ты был таким плаксой в его возрасте? — поинтересовался Элио у Сальвато.

— Плаксой я никогда не был, а в его возрасте я уже встретил Рациеллу, и поводов поплакать у меня больше не возникало, — ответил тот.

— Ну да, — ехидно сказала Рациелла, — до тех пор, пока не встретил на Аппиевой дороге Эльвару, которая назвалась Дарией, и вместо пути домой помчался в противоположную сторону.

Сальвато не ответил. Он уже не надеялся, что Рациелла когда-нибудь забудет эту историю, но и обиды в её словах уже не слышал. Поэтому он просто закрыл её рот поцелуем.

---

Дарро виртуозно поднял субмарину среди прибрежных скал возле Баколи, вылез на берег сам и помог Элии. Субмарину он отправил на дно подальше от берега.

До Неаполиса нужно было пройти несколько миль, и этот марш-бросок только порадовал их после долгого подводного пути. Надгробие Ли они нашли легко.

— Ставь мыслемаячки! — распорядился Дарро.

Элия уставилась на него круглыми глазами.

— А у меня они откуда?

— По плану ты должна была записать на три маячка мысль «лишь любовь может встать после смерти» и установить их вокруг могилы.

— Но у меня нет никаких маячков! И в субмарине их не было! Кажется…

— Так не было или кажется не было? — крикнул Дарро. — Если не было, то ты должна была сказать мне, и я бы забрал их из космолёта.

— Но космолёт отсюда недалеко!

— Ты предлагаешь снова тащиться пешком до Баколи, поднимать космошлюпку, плыть к космолёту у Прохиты и всё начинать сначала?

Дарро начал понимать, что и его доля вины есть в происшедшем, но он продолжал упрекать Элию, и на её глазах выступили слёзы.

Они стояли прямо рядом с тем местом, где выступают певцы. Черноволосый высокий человек средних лет вдруг подошёл к ним. Он взял Элию за локоть и почтительно повернул её к себе лицом. Потом запел:

Извини.
Тебе помочь? — меня спроси.
Лишь скажи —
Ты не из Неаполиса?
Ты проездом тут, в моём городе.
Знай, кто отсюда уезжает,
Едет туда, где счастья нет.
Там даже солнце не так сияет.

Мне скажи,
Ну что ты плачешь? Объясни…
Вот и ты
Уехала отсюда — подтверди!
Да. Я сразу понял, ведь это так?
Но каждый, кто уехал, вернется.
Вдали отсюда — там не жизнь.
Сердца частичка ведь осталась здесь.

 Тот, у кого сердце неаполитанца,
Не даст говорить о нём плохо.
Со мной это тоже случалось,
Поэтому я рядом,
Хочу тебе дать руку.
Только тот, кто это пережил,
Поймёт, откуда твои слёзы.
Тот, кто здесь родился, умереть должен здесь.

— Нет, я не отсюда родом, — смущённо возразила Элия, — но ты прав, я уже была в Неаполисе, а сейчас тут проездом.

— Меня зовут Чиро. У вас какая-то беда случилась в нашем городе? И я могу предложить вам свою помощь.

— Я Элия…

— Красивое имя. И необычное. Так что у вас произошло?

— Мы потеряли друзей, которые должны были прибыть сюда из Антиохии. Нам необходимо отыскать их, иначе нам будет худо.

— Корабль стоит в порту?

— Нет, он должен был плыть дальше, до Дзено.

— Расскажи мне о ваших друзьях.

— Рыцарь Сальвато, вернувшийся после крестового похода, его жена Рациелла, очень красивая молодая женщина. И с ними мой брат-близнец Элио.

— Понятно, — ответил Чиро. — Пойдёмте к порту, тут недалеко.

Неподалёку от порта Чиро громко свистнул. На его зов сбежалось не менее дюжины уличных мальчишек-скуньиццо, которые нещадно галдели.

— Всем цыц! — крикнул Чиро.

Наступила тишина.

— Вспоминайте, — за последние дни в порт не заходил ли в порт леньо дженовезе, следующий из Антиохии? Кто видел?

Все молчали.

— Понятно, — сказал Чиро. — Слушайте задание. Нужно узнать про этот корабль. С него должны были сойти двое мужчин и девушка. Их нужно найти.

— Ты их потом убьёшь? — с надеждой спросил один из пацанов.

— Нет, —ответил Чиро, — дела каморры тут не при чём. Просто их ищут друзья. Они теперь и мои друзья тоже.

— Понятно, —разочарованно протянул всё тот же мальчишеский голос, — опять кто-то в кого-то влюбился…

— Не совсем, — усмехнулся Чиро, — один из мужчин — брат этой девушки, и она его потеряла.

— Нельзя терять братьев! — звонко выкрикнула девочка, затесавшаяся в толпу мальчишек, — как же без брата?

— Плачý каждому по пол-сольдо задатка, — сказал Чиро, прекращая ненужные обсуждения. — Кто узнает про корабль — ещё пять сольдо. Тому, кто найдет пассажиров — десять! Каждый день с утра и до полудня я жду ваших донесений здесь. После полудня — в моём доме на Кьяйя.

Мальчишки бросились врассыпную, лишь один остался на месте в задумчивости.

— О чём размечтался, Эррико? — спросил Чиро.

— Простите, синьор. Может быть Вы знаете, как назывался корабль-дженовезе? — робко спросил паренёк.

Чиро поднял вопросительный взгляд на Дарро. Тот задумался. Потом неуверенно пробормотал:

— Кажется на борту было написано «Ория».

— Спасибо, синьор, — сказал Эррико и стремглав бросился к порту.

Долго ждать его не пришлось. Эррико вернулся и доложил:

— Дромон «Ория» под флагами дженовезе прибыл в порт Неаполиса третьего дня. Его видел мой друг Маттео с Рыночной площади. Давайте пять сольдо.

Чиро положил в протянутую ладонь пока лишь две монетки:

— А что ещё видел Маттео?

— Он видел, как первыми с корабля сошли два рыцаря с крестами на плащах в сопровождении красавицы. Он даже слышал, что они называли её Рациэ’.

— Это они! — воскликнула Элия, — и корабль ещё стоит в порту?

— Маттео этого не знает, — ответил Эррико, — но его сестра Маринелла видела, что к вечеру дромон разгрузился и продолжил свой путь на север. Ты обещал пять сольдо!

Чиро отдал парню ещё две монетки, но продолжил допрос:

— А куда отправились эти люди потом?

— Эррико этого не знает. Но мой друг Анжело из посёлка Санта Лючия видел их возле могилы Сирены. Они там что-то искали, слушали песни, а потом отправились вдоль моря в сторону Марекьяро. Анжело ещё сказал, что на следующее утро они вернулись.

— Значит, они нашли там ночлег, — сказал Дарро.

— Послушай, Чиро, — спросила Элия, — а Марекьяро далеко ли от Пузилеко? Мой друг говорил, что он раньше жил на холме Пузилеко.

— Очень даже близко, — подтвердил Чиро догадку, — Марекьяро — прибрежное местечко у основания холма Пузилеко.

— Всё сходится, и я думаю, что Эррико заслужил и пятую монетку, — сказала Элия.

Довольный пацан прикарманил свою прибыль и хитро посмотрел на Чиро:

— А десять сольдо, за то, что я найду их?

— А ты их нашёл разве? — спросила Элия.

— Да дело то ведь нехитрое, — сказал Эррико, — я сам живу на Пузилеко. Домов там очень много, по всем ходить — занятие пустое. Да и огрести можно от хозяев, если примут за воров.

— И что ты предлагаешь? — спросил Дарро.

— Как что? Домов там много, да пустых и заброшенных— раз-два и обчёлся. И я всех их знаю. Мы в них прячемся, когда играем в набег сарацин.

— Пошли! — воскликнула Элия. Получишь ты свой гонорар в десятикратном размере, если найдёшь наших друзей!

---

Эррико помчался домой рассказывать, как ловко он заработал сотню лир. Чиро удостоился поцелуев от двух красавиц — Элии и Рациеллы и кувшин терпкого восточного вина от Сальвато.

Воссоединившаяся пятёрка спустилась с Пузилеко и быстрым шагом отправилась в сторону Баколи, чтобы ночью залезть в субмарину.

Дарро сел за штурвал, а Рациелла, Сальвато и Элио с сестрой с трудом уместились на остальных местах. Тесно, но плыть было можно.

— Куда мы теперь? — спросила Элия.

Дарро улыбнулся в ответ:

— У меня есть сюрприз. Это поручение Нао.

— Нам не хватит сюрпризов? — спросил Элио.

— Элия, ты помнишь свою самую первую встречу с Нао? — спросил Дарро, не обращая внимания на её брата.

Девушка не ожидала такого вопроса.

— Ещё на Наолине, когда он готовился к отчёту Комитету? Нас с братом привёз к нему отец.

— Верно, — подтвердил Дарро, — Нао тогда рассказал вам о первом дне на Терре, и ты призналась, что мечтаешь…

— Увидеть Лазурный грот!

— На твою память не повлияли ни плавание по скифскому морю, ни подделка Священного копья Лонгина, — улыбнулся Дарро.— Так близко от Голубого грота ты ещё не была.

— Неужели? — воскликнула Элия.

Вслед за ней вскочила на ноги Рациелла и воскликнула:

— Мама!

— Какая мама? — удивлённо спросил Элио.

— Моя мама, я столько лет её не видела!

Дарро молчал. По его довольному виду можно было понять, что они с Нао рассчитали всё верно.

— Точно, от Неаполиса ведь до Капри рукой подать! — подтвердил Сальвато, — Плывём скорее туда! Портофино подождёт. На Капри я влюбился — в первый и в последний раз.

— Точно в последний? — с пристрастием спросила Рациелла.

— Клянусь!

— Ну ладно…

---

Утром субмарина пересекла залив с северо-запада на юго-восток и заплыла в Лазурный грот через подводную часть арки. Уже наступило раннее летнее утро. К счастью, в этот час в гроте не было ни лодок, ни влюбленных, и можно было не маскироваться. Элия выбралась на тот же самый каменистый островок, где семь десятилетий назад стояли Нао и Ли. Каменный свод над головой, покрытый мерцающими голубыми бликами, особенно яркими в эти утренние часы, ласковый шелест воды, набегавший на камень и пытающейся лизнуть ноги неожиданного гостя, завораживали. Элия замерла, раскинув руки и запрокинув голову. Она подумала, что только ради одного этого зрелища, которое даже представить себе не мог ни один житель Наолины, стоило прилететь из далёкой галактики.

Сальвато с улыбкой смотрел на неё. Он не раз бывал здесь и даже нырял за обломками древних статуй, которыми было усеяно дно. Но тогда он был романтическим юнцом, ощущавшим предвкушение первой любви, а теперь он стал мужем и отцом, отважным воином, прошедшим сражения у Палермо, Диррахия и крестовый поход. Но оставался всё таким же романтическим влюблённым.

Рациеллу тоже охватила радость, какую ощущаешь, вернувшись в своё детство. Сюда, пренебрегая запретами бабушки и мамы, она когда-то бегала с друзьями, чтобы полюбоваться голубыми бликами на поверхности воды. Тут у неё случился первый поцелуй. Правда, тот скуньиццо ей совсем не нравился, а целовать он был готов каждую девочку, какая подвернётся.

Позволив Элии насладиться видом пещеры-дворца с каменным куполом и водяным основанием, Рациелла распорядилась:

— Всё, хватит! Пошли домой!

— В смысле домой? — удивилась Элия

— Там мой дом, меня мама ждёт, — взмолилась Рациелла, — я так соскучилась! — И махнула рукой в сторону туннеля-лестницы на поверхность.

Она первая направилась наверх, за ней шли Элия с братом и Сальвато. Дарро спрятал космошлюпку на дне и догнал остальных.

Но на земной поверхности у Рациеллы вдруг от волнения ослабели ноги, а глаза боялись смотреть в сторону родного дома. В ворота она вошла последней и спряталась за спинами друзей.

Возле дома сидел старик-рыбак, который принёс ночной улов, а пожилая женщина готовила завтрак на двоих. Старик первым увидел троих мужчин, которые ещё не успели спороть кресты с плащей, и прошамкал:

— Смотри, Мария! К тебе крестоносцы пожаловали. Видать сарацин уже всех поубивали, теперь за своих примутся…

Женщина удивлённо переводила взгляд с одного гостя на другого. Но вдруг она узнала Сальвато, возмужавшего и бородатого, которого она и видела-то всего пару раз, а из-за его спины выглядывала… о нет, не может быть!

Мать и дочь медленно направились навстречу, не отрывая друг от друга глаз, из которых текли слезы, и теперь ноги отказали уже у Марии. Сальвато и Дарро поддержали её за две руки. Элия пожирала глазами ту, которую когда-то выбрал Оро, гроза и легенда Комитета по дальнему поиску.

---

После завтрака, к которому добавились мягкий сыр, обилие зелени, мандарины и даже кувшин белого вина, Рациелла подошла к Дарро:

— Вам втроём нужно обязательно подняться на Капо. С вершины открывается вид на море, и Неаполис видно. Я договорюсь о тележке с осликом за небольшую плату…

— Можно и за большую, — усмехнулся Сальвато, — я поеду четвёртым, А ты оставайся с мамой, мы не станем вам мешать.

Они вернулись, когда уже стемнело. Для Элии, которая за день увидела и пучины, и вершины острова Капри, этот день стал самым памятным на Терре.

Дарро начал собираться в путь: Нао давно должен был ждать их в Портофино. Грустила только Рациелла. Она подошла к пилоту и заглянула в его глаза:

— А можно…

— Можно, — перебил её Дарро, — ты с мужем можешь остаться здесь на месяц. За вами приплывёт Нао. Он знал, что ты об этом попросишь.

— Он всегда всё знает наперёд.

— Заодно и познакомишь свою маму с внуком.

— У вас есть сын? — встрепенулась Мария, — Что же ты молчала весь день?!

— Не знала как ссказать…

— Всё, решено! — сказал Дарро, — ждите нас дней через тридцать…

---

Ранним утром Дарро и Элио с сестрой забрались в космошлюпку.

—Теперь в Портофино? Это ведь на север? — спросила Элия.

— Не сразу, — улыбнулся пилот, — сегодня в программе сюрприз.

— Как, опять?

Субмарина огибала Капри. Пилот поднял её на поверхность на несколько минут, чтобы с моря полюбоваться вершинами Капо и Анакапо и тремя удивительными скалами Фаральони, поднимавшимися прямо из воды.

— Тут погибла Ли, — прошептала Элия.

— Мы тогда не понимали, отчего она бросилась в море, — добавил Элио.

— А теперь? — спросил Дарро.

— Тоже нет, — ответил Элио.

— Знаете, что я думаю? — сказал пилот.— Так действует эта планета на людей с определённым психотипом. Вот, например, почему искал смерти Верамо?

— Ерунда, — возразил Элио. Ли погибла, потому что влюбилась в иноземца, а он уехал. Верамо погиб от случайной отравленной стрелы. Никакой связи.

Элия взяла брата за руку:

— Не всё так просто. Они бы не погибли, оставшись на Наолине. Терра изменила их суть. Ли стала другой почти сразу, Верамо — постепенно. Эта планета околдовывает людей, иногда до такой степени, что они перестают понимать сами себя. Иногда это заканчивается трагично.

Элио помолчал, потом спросил:

— А ты-то сама после встречи с Тариэлом не перестала понимать себя?

— Тариэл сам не от мира сего, этим он меня и притягивает. Но не волнуйся, я не стану бросаться в море со скал.

Дарро провёл субмарину между Капри и мысом Термини, далеко выдававшимся в море. Обогнув мыс, он поплыл вдоль его южного берега. Потом пилот включил электронную карту и начал поминутно с ней сверяться.

— Кажется здесь, — сказал он, и лодка погрузилась в глубину, нырнула в открывшийся слева проём и снова поднялась на поверхность. Над ними был каменный свод.

— Ой, а здесь переключили свет, — воскликнула Элия, — хотя погодите, это же другая пещера!

Грот действительно отличался от Лазурной пещеры на Капри, и, главное, цвет морских бликов был не голубым, а сочных зелёных оттенков.

— Это здесь Эльвара спрятала свою космошлюпку, опустившись на Терру? — догадалась Элия. — Ты же плыл по её карте?

— Да, этот грот называют Изумрудной пещерой. Любуйтесь, купайтесь и отправляемся в Портофино.

---

Через несколько дней корабль почти доплыл до Дзено. Золотая монетка убедила капитана сделать незапланированную остановку в Портофино. Мореход тихо чертыхался, когда заводил корабль в небольшую бухту, окружённую скалистыми берегами. Рифы на дне, коих было великое множество, тоже не придавали ему оптимизма,

Причалить было негде. Нао спрыгнул прямо в море и поймал Эльвару на руки. С высокого берега на них смотрела статуя девушки с наолинским генным маркером на ноге, который не скрывали полы платья, чуть приподнятые порывом ветра.

Нао и Эльвара вошли в дом. Ника с огромным трудом скрыла свою радость, и только буркнула:

— Ну вот, опять он приходит домой с какой-то бабой.

— Я не какая-то и не баба!— притворно возмутилась Эльвара.

— А, это ты? Извини, не узнала. Богатой будешь, — хмыкнула Ника.

Зато Нина не скрывала радости. Она сразу бросилась к отцу. Ей уже шёл восемнадцатый год, она повзрослела и стала похожей на ту Рациеллу, которая когда-то очаровала Сальвато.

Четырёхлетний Дельфино испуганно смотрел на прибывших. Потом он нахмурился, дернул Нику за рукав и спросил:

— А где мама?

— Да, а где остальные? Вы нашли Сальвато? — спросила Стелия.

— Нашли, — ответила Эльвара.

— И маму нашли? — спросил Дельфино.

— И маму, и папу, — подтвердила Эльвара.

— А папа — это кто?

---

Стелия стояла в углу комнаты и рассматривала Эльвару, пытаясь понять, та ли это девочка, с которой она когда-то вместе училась. Та уловила мысли и улыбнулась в ответ:

— Класс маэстро Эруано, семинары по мыслефонетике, если я не ошибаюсь? Всего лишь пол-цикла назад…

Стелия улыбнулась в ответ, вспоминая прошлое. Один вопрос крутился у неё на языке, но она пока не решалась его задать.

Вечером за ужином Ника спросила мужа:

— Что теперь?

— Мы уезжаем.

— Зачем?

— Нам нужно скрыться на один-два цикла туда, где нас не знают, и где не будут замечать, что мы не стареем.

— Опять в Неаполис?

— Нет, гораздо дальше.

И тут не выдержала Стелия.

— Ты нашёл остальных четверых?! — спросила она Нао, — где они?

Он замолчал, не зная, как ответить. На помощь пришла Эльвара.

— Он нашёл их. Четверых. Но того, о ком ты хочешь узнать, среди них нет. Верамо погиб. Умирая, он просил тебе передать…

— А кто же тогда четвёртый? — машинально спросила Стелия, перебив Эльвару.

Новость шокировала. Стелия окаменела, не способная произнести ни слова, ни даже заплакать. Потом на непослушных ногах вышла из дома и пошла в сторону моря.

Нао хотел пойти за ней.

— Не нужно, — сказала Ника, — ничего с ней не случится. Шок пройдёт, она успокоится. Мне даже кажется, что она не очень его любила. Так что же передал ей Верамо?

— Он просил сказать, что не достоин её.

— Странно, а мне казалось, наоборот, — ответила Ника, — как он погиб?

— Для Верамо Терра стала роднее, чем Наолина. Он искал смерть в жестоком бою и нашёл её.

Снова наступило молчание. Только Дельфино деловито старался вытащить меч из брошенной на пол амуниции Нао.

— Когда мы уезжаем? — спросила Ника.

— Сначала нужно забрать космошлюпку Эльвары, она спрятана у Гравиля, это в земле франков.

— Она справится?

— Возможно, но одной ей будет трудно, Лучше я поплыву с ней.

— На нашей субмарине?

— Нет, просто на корабле.

Ника задумалась.

— А знаешь что?

Нао поднял на неё взгляд.

— Возьмите с собой Стелию. Девочка развеется, а мне будет спокойнее, если ты поедешь с двумя бабами, а не с одной. — Я не баба! — снова возмутилась Эльвара, — и Стелия тоже!

Глава 25

---

Идея отправиться в морское путешествие оказалась удачнее, чем могло показаться на первый взгляд. Нао рассчитывал добыть сведения о тех землях Терры, где никогда не был, Эльвара — освоить новые языки, а Стелия — прийти в себя, глядя на морские волны за бортом. И Нао отправился в Дзено, чтобы договориться с капитаном какого-нибудь корабля, отплывающего на запад.

Но это оказалось не так просто. Флот Дзено был одним из крупнейших на Терре — как военный, так и торговый. Но все купеческие корабли готовились отплыть на восток — в сторону Византиды и Скифского моря для закупки шелков, пряностей и других товаров.

Но всё-таки отыскался один корабль, собиравшийся на запад. Угрюмые моряки грузили на борт тяжёлые ящики.

— Куда поплывёте? — поинтересовался Нао у капитана.

— В Иберию. Пассажиров не берём, — буркнул тот с незнакомым акцентом.

Нао достал золотую монетку. Капитан попробовал её на зуб.

— Ладно, но будешь работать грузчиком и гребцом.

— Не вопрос. Но со мною ещё жена и сестра.

— Женщины на корабле? Ты спятил?

Нао достал вторую монетку, побольше. Капитан взял её и сплюнул.

— Будут сидеть на палубе у борта. Вниз, где гребцы, — не соваться. За жратву для них ещё доплатишь.

Нао кивнул.

— Так куда вы всё-таки плывете?

— Сначала до Баркино, что в земле каталонов. А дальше — как торговля пойдёт.

Нао кивнул. Огромный полуостров, у которого на электронной карте стояла голосовая метка «Иберия», он хорошо помнил. Иберия граничила с землёй франков и на севере, и на юге, но чтобы попасть к устью реки Секваны, где Эльвара оставила космошлюпку, нужно будет обогнуть всю Иберию. И путь до Баркино — это только начало, но выбора не было.

На следующий день Нао уже перетаскивал тяжёлые ящики с грузовой посудины, прибывшей из порта Остия. В них позвякивали мечи, алебарды и кольчуги, сделанные римскими оружейниками из металла, выплавленного на острове Ильва.

Капитан и моряки все были с Иберии. Прислушиваясь к их словам и мыслям, Нао узнал, что там уже давно идёт нескончаемое нашествие мавров. Арабы пересекают узкий пролив, отделяющий Иберию от африканских земель, и расползаются по всему полуострову. При этом между христианскими князьями и эмирами-маврами отношения складываются непростые. Они иногда воюют за новые земли, иногда заключают союзы против других властителей. Оружия не хватает, и капитан решил на этом сделать бизнес.

Эльвара и Стелия переоделись в неброские бесформенные балахоны, в которых их можно было принять за монашек, и сидели в сторонке в ожидании отплытия. К вечеру корабль отошёл от Дзено.

---

Ника снова осталась с дочерью и внуком. Дельфино по несколько раз в день спрашивал, когда приедет мама. За год разлуки он уже начал забывать её, но точно знал, что мама у него есть и что она приедет.

Нина сильно расстроилась из-за отъезда Нао. Но она боготворила отца, и твёрдо знала, что если он уехал, то так нужно. И поэтому она не давала своему огорчению выплеснуться наружу. Нина уже вовсю помогала матери по хозяйству, и заботы о племяннике тоже взяла на себя. По вечерам, когда Дельфино засыпал, мать с дочерью садились рядом, ставили на стол тарелку с фруктами и подолгу о чём-то шептались.

Как-то утром, примерно через неделю после отъезда Нао, Нина повела Дельфино к морю. Девушка хорошо усвоила урок четырёхлетней давности, когда из-за её невнимательности мальчик чуть не утонул, и неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы рядом не оказалась Стелия на лодке. Теперь Дельфино повзрослел, он уже умел плавать, но Нина всё равно не спускала с него глаз. Она любила племянника как любила бы младшего брата, если бы он у неё был.

Навстречу по берегу шли двое рыцарей в плащах с крестами, сопровождая молодую миловидную женщину, лицом как две капли воды похожую на младшего из рыцарей. Дельфино уставился на мужчин, не спуская глаз с крестов на плащах. Он теперь знал, что где-то в таком же плаще по очень важным делам бродит по свету его отец, которого он никогда не видел.

Первым заговорил старший из рыцарей. Его выговор был странным, но понять можно было.

— Прекрасная синьорина, не могли бы Вы нам подсказать…

В этот момент женщина резко дёрнула его за руку, шепнув:

— Стой! Это они! Я слышу мысли… малыша!

И она сама обратилась к мальчику:

— Доброе утро, синьор Дельфино из Портофино!

Реакция ребёнка была поразительной. Он скорчил рожу и закричал:

— Нет! Ты не мама!! Только мама может говорить эти слова!!!

И, всхлипывая в безнадёжном отчаянии, спросил сквозь слёзы:

— Где моя мама?

Нина молча подняла его на руки, рассматривая гостей в ожидании разъяснений. Но тут заговорил младший из рыцарей:

— Нина! Ведь это ты? А меня зовут Элио, а это моя сестра Элия и наш друг Дарро. Мы пришли с хорошими вестями. И ты, Дельфино, не должен сердиться. Элия просто выполнила просьбу твоей мамы. Через несколько дней мы все вместе поедем к ней. А теперь отведите нас к Нао и Нике.

— Отец уехал несколько дней назад. Мы тоже его ждём, — растерянно пробормотала Нина.

Элио сразу произвёл на неё впечатление своим спокойным голосом и добрым взглядом. Он отличался от всех знакомых ребят из Портофино. Не просто старше и опытнее, он был другим. И Нина сразу почувствовала в нём что-то родное.

Дельфино понял, что гости — не враги и взялся одной рукой за руку Дарро, а второй — Элии, и они повернули к дому. Элио шёл рядом с Ниной и изредка бросал взгляд на её лицо. Щёки девушки порозовели. Чтобы успокоить её и прервать затянувшееся молчание, Элио заговорил всё тем же тихим, добрым голосом.

— Ты знаешь, а мы ведь родственники.

Девушка посмотрела на него удивлённо.

— Честное слово, продолжил Элио, — ведь твоя мама — Ника? Её мать была кузеном нашего с Элией отца.

— Это неправда, — робко возразила Нина, — моя мать никогда не видела своих родителей, они погибли, когда ей едва был месяц отроду. И они прилетели откуда-то издалека.

— Это правда, и давай договоримся, что я никогда не буду тебя обманывать. И ты меня тоже. Хорошо?

Нина кивнула.

— Мы с сестрой тоже прилетели из этого далёка, которое называется Наолина, — продолжал Элио. — И с твоим отцом мы познакомились там. А твоей маме ты представишь нас через несколько минут.

---

— Мама, это Элио и Элия, — они твои брат и сестра. Троюродные. А это — Дарро, он у них главный.

Ника спокойно восприняла новость. Нао не раз рассказывал обо всех, вместе с кем он бежал с Наолины, и Ника понимала, что рано или поздно с ними встретится. Она накрыла скромный стол.

— На чём вы прибыли?

— На субмарине. Её пришлось вызволять из земли колхов, поэтому так долго добирались.

— А где Сальвато? — спросила Ника, скрывая волнение.

— Ждут нас на Капри, у матери Рациеллы. Надо собираться и плыть. Кстати, где Нао и Эльвара?

— Отправились в Гравиль, чтобы забрать космошлюпку. И Стелия с ними. Поплыли на корабле, а путь туда не близкий. Придётся подождать.

— Жаль, что Нао изменил наш план, — сказал Дарро без тени огорчения.— Ну, что не делается, всё к лучшему. Появилась возможность посмотреть на легендарный Дзено…

---

Корабль с Нао и двумя девушками уже на второй день плавания достиг южных берегов земли франков. Ветер был попутным, многие гребцы расселись на верхней палубе. Они грелись на солнце, подставляя лица свежему морскому ветру, и не обращали никакого внимание на двух монашек. А Эльвара прислушивалась к потоку их мыслей, чтобы собрать информацию для будущей научной работы.

— Вон то местечко на холме называется точно так же, как город, возле которого погиб Верамо, — сказала она, — это Никея, несущая имя богини победы.

Фраза была неосторожной. Стелия не ответила, её взгляд снова погрустнел, и она уставилась на волны в открытом море. Однако, через некоторое время она снова повернулась к друзьям и сказала:

— Сивилла Ливийская…

— В смысле? — переспросила Эльвара.

— Вы разве не слушали её мнемобанки?

— Ну как я мог их слушать? — сказал Нао. Я отвёз их на Наолину, и передал комитету.

— А потом?

— А потом мы все удрали на Терру.

— А я слушала только Сивиллу Тибуртину, — сказала Эльвара. — Там были такие классные песни. Мне особенно понравилось про парня-мукомола, который был готов «просеять муку» каждой девушке, которую встретит, —усмехнулась Эльвара.

— А я вот добыла копии мнемобанков Сивиллы Ливийской перед самой отправкой в тренировочный центр, — сказала Стелия —Слушала их по вечерам, обсуждала с Верамо, — её голос дрогнул. — я только сейчас поняла, о чём там было.

— О чём? Расскажи, — потребовала Эльвара.

— Ну слушайте. Мавры из Африки устроили набег на земли Иберии. Они переплыли пролив у Геркулесовых столбов и напали на местных жителей.

— Геркулесовы столбы? Где это?! — спросила Эльвара.

— Мы как раз там скоро будем, — пояснил Нао. — Продолжай.

— Мавры очень быстро расползлись почти по всю Иберии, по огромному полуострову. Кроме самого севера. Их орда двигалась в сторону земель франков, но на пути была Каталунья, которая тогда так ещё не называлась. Знаете, почему ей дали такое имя?

Эльвара навострила уши. Намечалась дополнительная глава в её работу. Хорошо бы ещё подучить язык каталонов.

— Сивилла подробно об этом написала, — продолжила Стелия. — Землевладельцы-христиане поднялись на борьбу с арабами, но все погибли. Кроме одного, который, весь израненный, спрятался в пещере под ворохом козьих шкур.

— Он выжил? Как ему это удалось? — спросила Эльвара.

— У него было два надёжных друга — собака и овца. А звали его Ожер Катало. Пёс зализывал ему раны и приносил кроликов, а овца давала молоко. Сам Ожер собирал плоды, точил меч и копил злобу на врагов. Потом пёс привёл к нему пастуха. Ожер поручил ему собрать самых отважных баронов и привести в пещеру. Таких нашлось девять человек, сам Катало стал десятым. Их стали называть Новыми кавалерами земли.

— И они освободили свои земли? — спросил Нао.

— Да! — подтвердила Стелия. — Кавалеры разъехались по своим утраченным владениям и собрали войска. В решительной битве они разгромили мавров, но Ожер Катало в том бою был смертельно ранен. В память о нём эту землю назвали Каталунья, и мавров тут больше нет.

---

Капитан причалил в порту Баркино, чтобы предложить свой товар каталонам, но спрос был невелик. Утром следующего дня он подошёл к Нао.

— Днём отчаливаем. Поплывём до Геркулесовых столбов. Вы с нами?

— Да, конечно, — ответил Нао, стараясь не показать радость такой удаче.

— Тогда доплати за жратву, а за вёсла можешь больше не садиться, я нанял ещё гребцов.

Всё складывалось как нельзя лучше.

Корабль плыл дальше на запад, и Стелия продолжила лекцию по мнемобанкам Сивиллы Ливийской. Справа на берегу простирались земли, захваченные маврами. Капитан опасался приставать тут к берегу, хотя, по его же словам, простые мусульмане, христиане и иудеи жили довольно мирно.

— Тут где-то должна быть Валенция, город Доброго Предзнаменования, — сказала Стелия.

— Он тоже под властью мавров? — спросила Эльвара, — так в чём же предзнаменование?

— А вот и нет!— раздался сзади голос капитана, которому особо нечего было делать при попутном ветре, и он стоял неподалёку от странноватых пассажиров, прислушиваясь к их разговорам.

— Я сам родом из Валенции. Несколько лет назад мой город отвоевал у мавров Сид Кампеадор, теперь здесь снова правят христиане.

— Кампеадор? — задумчиво переспросила Эльвара, — это ведь означает «победитель»?

Этим она ещё подняла в глазах Нао свой авторитет космического лингвиста, ведь не просто было сходу понять новое слово на незнакомом языке Терры — на иберийском.

Капитан кивнул.

— Его настоящее имя — Родриго Диас из Вивара. А Кампеадором его прозвали в молодости, когда он победил в битве кастильцев с наваррцами. Это было лет тридцать с лишним назад, я тогда совсем малышом был, но разговоры взрослых хорошо запомнил.

— Кампеадор победил наваррцев в одиночку? — удивилась Стелия.

— Конечно!— подтвердил капитан, — а как же ещё? Битва шла за замки на границе. Полководцы договорились избежать лишнего кровопролития и провести «божий суд» — поединок двух лучших воинов. Родриго Диас победил наваррского рыцаря графа Химено Гарсеса, и с тех пор он стал Кампеадором

— А почему Сид? — не унималось Эльвара.

— Это очень просто. Сид — так его называют мавры, на их языке это «господин».

— Мы пристанем в Валенции? — вмешался Нао.

— Конечно, —ответил капитан, — наш товар везде нужен, а я соскучился по родному городу.

— Теперь во всей Иберии правят мавры? — спросила Эльвара.

— Не всё так просто, — ответил капитан, — на Иберии несколько христианских королевств и целый куча арабских эмиратов — эмиры платят дань королям за свои владения. И все друг с другом воюют: короли против королей, эмиры против эмиров. Ну и арабы против христиан, разумеется.

— Все против всех…— вставила Эльвара.

— Можно и так сказать, — согласился капитан.— Вот Кампеадор в молодости был на службе у короля Санчо Второго, потом — у Альфонсо Шестого, короля Леона и Кастилии. Но Альфонсо изгнал его из королевства, и Кампеадор нанялся к эмиру Сарагосы Ахмаду аль-Муктадиру.

— За что изгнал? — удивилась Стелия, — он плохо воевал?

— Да нет, —усмехнулся капитан, скорее, слишком хорошо. Сид вторгся в эмират Толедо, взял тысячи пленных, разорил десятки землевладений. Но среди обиженных были мавры, которые исправно платили дань королю. Они отказались платить, ведь Альфонсо не смог их защитить.

— И что было дальше? — нетерпеливо спросила Эльвара, стараясь запомнить побольше, чтобы потом записать в мнемобанк.

Капитан пристально посмотрел на любопытную девушку и продолжил:

— В отношениях короля Альфонсо и Кампеадора было много неожиданных поворотов. Когда Сид служил эмиру Сарагосы Ахмаду, Альфонсо осадил эмират, но Сид не вышел против прежнего сюзерена. Эмира спасли мавры, которые хлынули из Магриба. После этого Альфонсо снова принял Кампеадора к себе на службу и подарил ему новые владения.

— А что такое Магриб? — переспросила Стелия.

— Самая западная часть арабского мира, — пояснил капитан.

— Я всё-таки не понимаю, как можно воевать то за христиан, то за мавров против своих, то снова за христиан? — не унималась Стелия.

На этот вопрос ответил Нао, который за долгие годы, проведённые на Терре, хорошо понял, как тут всё устроено:

— Тут нет своих и чужих, а война — это просто работа. Кто-то за неё платит, а кто-то её выполняет. Смена работодателя — не предательство, а поиск лучших возможностей.

— Ну как-то так, — подтвердил капитан, — хорошо растолковал. Молодой, но умный.

— И чем всё закончилось? — спросила Эльвара, с трудом пряча улыбку.

— Чем закончилось — не знаю. Может быть ещё и не закончилось, — ответил капитан. — Альфонсо Шестой уже стал королём Кастилии, Леона и Галисии и даже провозгласил себя королём всей Иберии. И он снова разругался с Кампеадором. Сид вёл свою армию на помощь королю, но пошёл не той дорогой, и они разошлись. Альфонсо рассвирепел, приказал арестовать жену и детей Кампеодора и конфисковал его имущество.

— Он их спас? — пискнула Стелия, переживавшая за военачальника, о котором раньше никогда не слышала.

— Да, освободил, — успокоил её капитан, — но ему пришлось отправиться в изгнание. Сид не успокоился. Он победил в сражениях знатных эмиров Ал-Мундира и Аль-Кадира и заставил их платить себе дань. Потом Ал-Мундир вступил в сговор с графом Баркино по имени Беренгер Рамон Второй и…

— Постой-ка, — перебил его Нао, — ведь это за Беренгера выдал замуж свою дочь Матильду герцог Роберт Гвискар?

Капитан поднял удивлённый взгляд на Нао, «молодой и умный» был ещё и неплохо осведомлён, но тут допустил ошибку, которую делали многие .

— Ты спутал Беренгера Рамона с его братом-близнецом, которого звали Рамон Беренгер.

— Звали? — переспросила Стелия.

— Да, — подтвердил капитан, — он погиб на охоте. Народная молва твердит, что убийство подстроил родной братец, и теперь Беренгера Рамона называют братоубийцей.

— Это правда? —спросил Нао.— Но зачем он это сделал?

— Правда это или нет я не знаю, чужая душа — потёмки, — ответил капитан со вздохом, — но после этого Беренгер Рамон стал единоличным властителем всей Каталуньей, ведь отец сначала разделил её между сыновьями.

— Ищи кому выгодно…, — вставила Эльвара.

— Стоп, а как же Матильда, дочь Гвискара? — спросил Нао.— Получается она теперь вдова?

— Да что ты всё про эту Матильду, которую, кстати, каталоны зовут Мафальдой? — удивился капитан. — Всё у неё хорошо! Пять лет была графиней Каталуньи. Родила наследника Беренгеру Рамону, а после его гибели стала женой виконта Аймери из соседнего Нарбона. И тоже родила наследника.

«Всё у неё хорошо, как и подобает дочери великого Гвискара, — пробурчал Нао себе под нос.— Вернусь расскажу Сальвато. Он не раз вспоминал её после той истории с мнемовизором на борту корабля.»

---

Тем временем, корабль приближался к Валенции, и капитан готовился зайти в гавань. В родном городе у него было немало постоянных клиентов. Но уже при входе в бухту капитан нахмурился. Навстречу плыли несколько галер, гребцы работали изо всех сил, стремясь как можно быстрее покинуть бухту. Капитан пересёк путь одной из них и закричал: «Что случилось?» Слушая ответ, он нахмурился, потом помрачнел, схватился за голову и отдал приказ поворачивать.

Нао подошёл к нему, ожидая объяснений. Капитан не стал ничего скрывать.

— Кампеадор погиб. Перед битвой с маврами отравленная стрела попала ему в грудь. Донья Химена, его жена, усадила тело Сида на коня и привязала верёвками, чтобы скрыть непоправимое, и вывела коня на поле боя.

— Так мы не пристаём в Валенции? — уточнил Нао.

— Там сейчас такая заварушка начнётся, что продать наш товар вряд ли получится, а распроститься с ним задаром — легко.

Капитан задумался.

— Плыву на юг, потом на запад вдоль береговой линии… Аль-Лакант? Картахо? Дальше — Гранада. С этими не хочу связываться, самый воинственный арабский эмират. Ладно, поплывём до Геркулесовых столбов, а там видно будет.

— Это где заканчивается мир, и воды океана выливаются в бездну? И Колонны сближаются, чтобы раздавить плывущие корабли? — с восторгом спросила Стелия, вспоминая мнемобанки Сивилл.

— Фу ты, сказок начиталась! Всегда говорил, что нельзя женщин грамоте учить, — фыркнул капитан, — ничего там не заканчивается, просто пролив, соединяющий Срединное море с океаном. Вон ту гигантскую скалу справа видите? Это Гора Тарика, «Джабаль Тарик» по-арабски. Тарик ибн Зияд — полководец, который когда-то пересёк пролив между Африкой и Иберией и привёл сюда арабов. Эта скала и есть северный столп.

—Джабаль Тарик…— протянула Эльвара, прислушиваясь к мыслям и активизируя свои уникальный лингвистические способности, — … кажется, «джибралтар» или даже «Гибралтар»?

Она подняла глаза на капитана.

— Точно, христиане нередко так говорят. Как ты поняла?

— Да просто мне никто вовремя не сказал, что нельзя женщин грамоте учить.

Капитан хмыкнул, но промолчал. Укол был засчитан.

— А где второй столп, южный? — вмешалась Стелия.

Капитан махнул рукой в сторону левого борта.

— Там, почти не видно в дымке. Миль десять отсюда — гора Джебель-Муса, если по-арабски. Там уже Африка.

— Что-то не верится, чтобы эти две Колонны могли сблизиться и раздавить корабль, — хмыкнула Эльвара.

— А что корабль могла утопить Сцилла или сожрать Харибда тебе верилось? — вмешался Нао, — в мнемобанках сивилл не факты, а верования людей в то, что они никогда не видели.

---

Корабль миновал пролив и повернул на север.

— Так куда вам нужно добраться? —спросил капитан у Нао.

— До земель норманн, — как ни в чём не бывало ответил Нао.

Капитан присвистнул.

— Далековато будет. К землям франков не поплыву, нечего мне там делать, — он задумался, потом добавил. — Могу отвезти вас в королевство Леон. Там сейчас неспокойно, мой товар должен найти спрос. Плывём до Портукале, а уж дальше ты сам… Портукале был центром графства, которое всё тот же король Альфонсо Шестой отделил от королевства Леон и отдал в управление мужу своей дочери. Корабль причалил в портовом городе, который

Глава 26

---

Капитан отправился искать покупателей своего смертоносного товара. Инопланетяне спустились на берег, чтобы пройтись, наконец, по поверхности, которая не качалась и не подпрыгивала. Навстречу им шёл высокий черноглазый молодой мужчина в светлой одежде до колен и красном берете. Нижнюю часть ног закрывали тёмные шаровары. Мужчина был обут в необычные башмаки из кожи и шерсти, примотанные к голени бечёвками.

— Ты капитан? — обратился мужчина к Нао, по-странному выговаривая слова. Тот отрицательно покачал головой, внимательно разглядывая гостя:

— Капитан ушёл, скоро вернётся.

— А куда плывёт корабль? — спросил мужчина, — мне нужно срочно попасть в Бильбо.

— Никуда пока не плывёт, просто стоит у берега. А потом — как решит капитан. Его планы часто меняются.

Мужчина отошёл в сторону, размышляя. Его рассеянный взгляд скользнул по лицу Эльвары, потом он увидел Стелию и замер. Незнакомец смотрел не отрываясь, так что девушке стало не по себе от его пронизывающего взгляда. Она опустила глаза, мысленно спрашивая Эльвару: «Что ему от нас нужно?»

«Скорее не от нас, а от тебя», — тоже мысленно ответила та.

Наконец, мужчина прервал затянувшееся молчание, задав вопрос на непонятном языке:

— Зейн да зуре исена?

— Что-что? — переспросила Стелия, но Эльвара ткнула её локтем в бок, заставив замолчать. На лице Эльвары застыла гримаса напряжённого размышления. Вдруг она ответила:

— Стелия ду исена.

— Эскеррик аско, — мужчина поблагодарил Эльвару учтивым поклоном, потом повернулся к Стелии, прижал руку к груди и назвал своё имя, — Иларги.

Тут до него дошло, что от волнения он говорит на родном языке, и понимает его лишь одна собеседница, но не та, которая поразила его своим изяществом и хрупкостью.

Незнакомец повернулся к Эльваре и перешёл на язык Иверии:

— Прошу прощения за неучтивость. А как Ваше имя?

Эльвара ответила не сразу. Она снова задумалась и, запинаясь, ответила на языке незнакомца:

— Нире изена Эльвара да. Билбора зоаз? (Меня зовут Эльвара. Ты едешь в Бильбо?)

— Бей. Бильбо эгон бехар дут ластер. (Да. Мне нужно быстрей в Бильбо), — машинально ответил мужчина, изумлённо глядя на Эльвару.

— Эускараз хитц эгитен лдузу? (Ты говоришь на языке эускару?) — спросил он.

— Тксикиа (немного), — улыбнулась Эльвара.

— Байна нола? (Но как?)— удивлённо спросил мужчина.

В ответ девушка только пожала плечами.

Теперь уже Нао и Стелия изумлённо смотрели на Эльвару.

— Что это было? — спросила девушка, — о чём ты с ним говорила?

— Ему нужно срочно добраться до Бильбо, — ответила Эльвара.

— А что это за язык? — спросил Нао, — я не слышал ничего похожего за семьдесят лет на Терре.

— Язык их народа. Они называют его «эускара». Иларги очень удивился, что я его поняла.

— Мне кажется, у тебя на этот счёт другое мнение, — предположил Нао.

— Конечно, — ответила Эльвара, — я же почти дипломированный космический лингвист. Это древний язык Наолины. Двести циклов назад или даже больше. У нас был спецкурс. Вы же знаете, что я отличница?

Нао и Стелия молча смотрели на Эльвару с недоумением. Древний язык Наолины? Двести циклов назад, то есть четыре тысячи лет Терры или даже больше! Как это может быть? Сивиллы прибыли на Терру лишь пять-шесть сотен лет назад. Но четыре тысячи?! Немыслимо!

В это время возвратился капитан. По его разочарованному виду было понятно, что и здесь не получится быстро продать товар, и он раздумывал, как поступить.

Подошёл Иларги и вежливо представился.

— Ты можешь отвести меня в Бильбо? Мне срочно нужно туда вернуться.

— Пассажиров не беру, — буркнул капитан, — мне нужно продать товар, и с этим получается плохо.

— Что за товар у тебя?

— Мечи, кольчуги, боевые молоты. Луки со стрелами есть. Всё что нужно для войны.

— В Бильбо я куплю у тебя всё оружие, если цена будет разумной. Пойдём, посмотрим. Сталь откуда?

— С острова Ильва. А тебя хватит денег на весь товар?

— Я сын и наследник королевы народа эускари, — ответил Иларги.

— Тогда другое дело, — довольно сказал капитан.— Пойдём на корабль, посмотришь.

Его проблемы разрешились сами собой.

---

Отплыв от Порту, корабль сначала продолжил движение на север, но после мыса Корунья повернул на запад. Лунным вечером Иларги подошёл к борту корабля в том месте, где устроились инопланетяне, и уставился в темноту, из которой доносился лишь тихий плеск воды. Ветер был попутный, и корабль шёл под парусами. Гребцы дремали, свернувшись калачиками прямо на палубе возле своих рабочих мест.

Иларги молчал, лишь изредка бросая взгляд в сторону девушек. А им и не нужны были слова — мысли принца эускари сразу раскрыли, о чём он думает. Всё было просто. С первого взгляда сердце Иларги переполнилось чувством к миниатюрной молчаливой девушке, и теперь он раздумывал, одобрит ли королева, если принц эускари захочет сделать блондинку своей принцессой. Иларги не был робким, но вопрос упирался в древний закон его народа, не одобрявший смешанные браки, а для наследника правителя — жёстко их запрещавший.

Эльвара, с полу-улыбкой прислушивавшаяся к мыслям Иларги, решила помочь ему начать разговор.

— Тёзку встретил? — спросила она на языке италийцев.

Оказалось, что хорошо образованный принц понимал и этот язык.

— В смысле? — удивился он.

Эльвара подняла глаза в тёмное небо. Принц закивал.

— Да, да! Моё имя действительно означает луну.

— А иноземное имя Стелия очень напоминает италийское «стелла», то есть «звезда». Луна и звезда — ведь прекрасный союз?

Иларги бросил взгляд в сторону Стелии, потом снова повернулся к Эльваре, не зная, как ответить.

— Мама не позволит? — спросила Эльвара серьёзно.

— Не мама, наш закон. Будущий правитель должен выбирать жену из своего народа.

— Не очень хороший закон, он ведёт к вырождению народа.

— Этот закон оставлен нам предками, мы следуем ему уже много веков, — сухо ответил Иларги.

Эльвара задумалась — говорить или нет? Потом решила, что дать человеку несбыточную надежду всё-таки лучше, чем не дать ничего.

— Иларги, у меня есть для тебя две новости — хорошая и плохая. С какой начать?

— С хорошей, конечно, — без колебаний ответил принц.

— Ладно. Возможно, мы все трое, включая Стелию, относимся к тому же народу, что и ты. Это пока не точно, но весьма вероятно. И это можно будет проверить. Мы происходим из другой ветви, живущей очень далеко. Связь с нами вы потеряли много веков назад.

Иларги посмотрел на Эльвару со слабой надеждой, не выказывая удивления.

— После такой хорошей новости, я не боюсь услышать любую плохую. Возможно, Стелия замужем? Это меня не остановит. Я добьюсь её благосклонности!

— У Стелии действительно был друг. Они были знакомы с детства. Но он погиб, проявив чудеса храбрости в сражении под Никеей.

— Тогда в чём же дело? Она не может его забыть?

— Она может. Но дело совсем не в этом.

— Тогда в чём же?

— Вот в чём. Мы отличаемся от вас одной мелочью. Когда ты станешь зрелым мужчиной, потом состаришься и потом покинешь мир людей, Стелия останется такой же как сейчас.

Иларги долго не знал, что ответить. Почему-то он не допускал даже мысли, что Эльвара лжёт, но и поверить ей он не мог.

— Это невозможно, — пробормотал он тихо. — Вы бессмертны?

— Нет, мы не бессмертны. Но мы очень медленно стареем. Так было не всегда, наши лекари нашли чудодейственное средство. Наш главный. — она кивнула на Нао, — Ты думаешь, ему нет и тридцати лет? Но ему уже сто сорок на ваши годы. Нао был знаком с Вильгельмом Железная Рука, с Маниаком из Византиды, с викингом Харальдом Суровым. С Онфруа Отвилем даже дружил, служил в замке герцога Неаполиса Сергия более полувека назад, а принцессу Сишельгайту из Салерно обучал с её раннего детства.

— Всё это невозможно!— отрезал Иларги и грустно пошёл к другому борту, где уселся на палубу в глубоком раздумье.

— Ну и зачем ты его так запугала? —спросил Нао.

— А ты уже узнал, что такое любовь на Терре?

Нао отрицательно покрутил головой.

— Но ты говорил, что влюблённые способны на сумасшедшие поступки.

— Мне это сказала Рациелла старшая, бабушка твоей подруги. В тот день, когда погибла Ли.

— Вот и давайте посмотрим, что будет делать влюблённый эускари, встретив такую странную преграду, — улыбнулась Эльвара.— Я даже готова выслушать ваши предположения.

---

Ещё пару дней пути по спокойному морю вдоль скалистых берегов и, миновав Гигию и Сантандер, корабль достиг земли эускари. Он свернул в устье большой реки, по которой поднялся до Бильбо.

Иларги встречали подданные. Один из них первым подбежал к принцу и они крепко обнялись. Бросалось в глаза, как они были похожи, только Иларги был чуть выше ростом, а Зориойн — изящнее сложен.

— Брат, мы ждём тебя уже третий день. почему ты задержался? — воскликнул Зориойн.

— Корабль в Порту отчалил, не дождавшись меня. Спасибо капитану из Валенции, он помог, — ответил Иларги.— Да, кстати. У меня будет тебе поручение, только тебя я могу об этом попросить.

Зориойн внимательно смотрел на старшего брата, ожидая продолжения.

— У капитана на корабле много оружия на продажу. Пойди с ним и определи справедливую цену. Если она его устроит, то купи всё. Мы не торгуемся, — последняя фраза была адресована капитану. Зориойн тут же подозвал одного из помощников и пошёл к кораблю.

Два освободившихся места позволили троим иноземцам разместиться в повозке, и две лошади медленно потащили её в гору.

— Куда мы едем? — спросил Нао на языке Неаполиса. Иларги понимал и этот язык.

— Правители эускари живут в замке на горном хребте Артксанда уже много веков. Мать примет вас там. Это не очень далеко и не слишком высоко, — добавил он с доброй улыбкой, посмотрев на встревоженную Стелию, — а наша правительница добра и справедлива. Возможно, вы сообщите ей что-то важное.

— У других народов правители — мужчины, — сказал Нао с удивлением.

— У эускари с древних времён повелось, что правителем становится старший ребёнок предыдущего правителя — неважно, мужчина или женщина, — пояснил Иларги.— Только двое могут знать главную тайну нашего народа — правитель и его старший ребёнок. Наследник будет посвящён в тайну, когда ему исполнится девятнадцать лет и двести пятьдесят шесть дней.

— Почему так странно, а не ровно двадцать лет или шестнадцать? — спросила Стелия.

— Такой период времени был очень важен для наших предков, — ответил Иларги. — Мы не знаем почему.

— А я знаю, — невозмутимо вмешалась Эльвара, — это ровно один цикл Наолины.

Иларги озадаченно обернулся на неё, сомневаясь, правильно ли он понял чужой язык, но переспрашивать не стал.

Они подъехали к скромному замку, внутри которого, впрочем, ощущался покой и уют. Иларги проводил гостей в парадную залу. Навстречу вышла симпатичная девушка и, поднявшись на цыпочки, поцеловала принца в щёку. Она не видела, как тот поморщился, когда отвечал на поцелуй.

— Это Амайа, — представил её Иларги, — она назначена королевой мне в невесты.

«Так. У нас есть невеста, — мысленно обратилась Эльвара к Стелле и Нао, — наш квест про любовь усложняется».

«Но она же ему назначена, он не сам её выбирал», — так же мысленно ответила Стелия, щёки которой стремительно приобретали пунцовый оттенок.

— Хватит болтать, даже мысленно, мы же в замке, — шепнул Нао, прекращая их переговоры.

Тем временем Иларги подошёл к гостям:

— Ждите здесь, мать скоро выйдет.

— Как зовут правительницу народа эускари? — тихо спросил Нао у Амайи.

— Мари, — также тихо ответила та.

— Это имя распространено везде. Так звали мать Иисуса.

— Нет, это совсем другое имя. Мари Уррака — богиня, которой поклоняются эускари. Муж Мари — бог Сугаар. Когда Мари и Сугаар путешествуют вместе, идёт град. Вы знаете, что такое град?

Нао кивнул.

— Когда Мари выходит из своей пещеры, —продолжила Амайа, — начинается шторм или приходит засуха. Когда Мари живёт в пещере возле Анбото, наступает влажная погода, а когда она спускается в пропасть Муруменди, приходит засуха. Мари обычно ходит в красном одеянии.

В этот момент открылась дверь залы, и вошла стройная, ещё не старая женщина в длинном красном платье, которое подчёркивало её величественный вид. Добрая полуулыбка появилась на устах Мари при виде гостей. Она жестом пригласила их сесть на стулья, а сама заняла кресло, игравшее роль трона. Иларги почтительно встал за её спиной.

— Нире семеак есан зидан гуре хизкутнца хитц егитен дунула (мой сын сказал мне, что вы говорите на нашем языке), — сказала королева.

Повисло молчание. Эльвара напряжённо пыталась понять фразу. Наконец она ответила:

— Гуткси да… Батцуетан … икастен … нуен. ( совсем немного. Я изучала его когда-то).

Мари благосклонно наклонила голову. Сын сказал правду.

— А Ваши спутники говорят на эускари? — спросила Мари, переходя на язык Иберии.

— Эз (нет), — Эльвара по инерции ответила на эускари.

— Тогда выберите язык, на котором мы могли бы говорить все, — обратилась королева к Нао, как к старшему и как к единственному мужчине.

— Нам подойдёт язык Неаполиса или язык норманнов или официальная латынь.

— Пактум (договорились), — Мари перешла на латынь. — Ваша спутница сказала, что она изучала эускари. Где это могло быть?

— Очень далеко, — ответил Нао, — мы прилетели со звёзд и должны вернуться туда.

Мари не выразила удивления, её брови лишь чуть-чуть приподнялись. Она ждала продолжения, но Нао тоже молчал. Вдруг заговорила Стелия:

— Ваш язык — древний язык нашей планеты, и Эльвара действительно изучала его… Давно… она вообще знает все языки всех звёзд и планет.

Вслед за бровями Мари вверх поползли уголки её губ. Она поняла, что худенькая девушка если не врёт, то сильно преувеличивает. Но Эльвара сама замахала на Стелию руками.

— Не всех, — сказала она, — только некоторых.

И тут вмешался Нао.

— Королева, Вы не могли бы показать нам тайную летопись Вашего народа, которая спрятана в пещере. Возможно, у нас общие предки.

— Откуда вы узнали про пещеру? — резко спросила Мари, — ты рассказал? — она повернулась к Иларги.

— Нет, что ты, — ответил принц, побледнев, — Как я мог? Я свято чту законы нашего народа.

— Иларги не причём, — мягко сказал Нао, — Вы сами подумали о пещере и её драгоценном содержимом. И я услышал Ваши мысли.

Мари вскочила, не в силах больше сидеть на месте и кругами заходила по зале. Весь её вид выдавал величайшее волнение. Наконец она остановилась напротив гостей.

— Эз нуен эсперо хау герта зитекееник (я не думала, что это может произойти), — шепнула она, снова переходя на родной язык. Потом села и заговорила твёрдым, хотя и взволнованным голосом.

— Летопись нашего народа — священная тайна. Знает о ней только правитель и его наследник или наследница, после того как исполнится девятнадцать лет и двести пятьдесят шесть дней. Мы не знаем, почему такой срок, но это — священный закон.

Она замолчала, и Эльвара осмелилась воспользоваться паузой.

— За это время наш мир делает оборот вокруг нашего солнца, если мерять годами и днями Терры. Возраст, когда у нас принято создавать семью.

Мари, казалось, пропустила её фразу мимо ушей и продолжила.

— В законах сказано о единственном случае, когда мы можем показать летопись постороннему. Мы не знаем откуда пошло это исключение, но таков закон.

— Что же это за случай? — не выдержала Стелия.

— Человек, который скажет, что прилетел со звёзд, и докажет, что может слышать мысли.

Мари кивнула сыну и Иларги сказал:

— Вас проводят в покои для ночного отдыха. Утром мы поедем в тайные архивы.

---

Четыре конные повозки медленно спустились с гор Артксанда. В первой и последней ехали охранники, между ними двигалась крытая повозка с Мари и Иларги, а за ней — ещё один крытый экипаж с наолянами. Караван направился на юго-запад.

Часа через три-четыре экипажи остановились возле одиноко стоящего дуба. В стороне виднелись небольшие аккуратные домики. Наоляне вышли из экипажа и подошли к королеве.

— Возле этого дуба собирается народ и принимает самые важные решения, — сказал Иларги.

— Народ? — удивилась Стелия, — а почему не королева?

— А королева учитывает мнение народа, —ответил Иларги, — если несколько сотен человек приняли решение, то вряд ли оно ошибочно.

— Это дерево выглядит старым, — не унималась Стелия, — оно ведь когда-нибудь умрёт?

Мари улыбнулась одними губами, а Иларги ответил:

— Ты права, жизнь дерева гораздо длиннее жизни человека, но и деревья умирают. Когда это случится, посадят новое.

— Как называется это место? — спросил Нао.

— Герника, — ответила королева.

Наступило молчание, во время которого Эльвара отправила мысленное сообщение: «Это место навевает печальные раздумья, как будто здесь должно произойти что-то страшное.» Нао ответил тоже мысленно: «И я ощущаю что-то подобное, но как будто бы беда придёт не скоро.»

---

Повозки продолжили путь, но теперь ехали недолго. Дорога закончилась, вперёд на горный склон вела убогая тропинка, петляя между голых стволов высоких деревьев. Королева молча пошла по ней, пропустив вперёд стражников, она была поглощена глубокими раздумьями. «Неужели мне, первой и единственной за десять тысяч лет уготована эта миссия?» — уловил Нао её мысли.

Они поднимались ещё почти два часа. Мари приказала стражникам остановиться, а Иларги сделала знак двигаться вперёд.

— Следуйте за ними, —шепнула Аймара Эльваре. Мне дальше нельзя. Только правитель и наследни. И, почему-то ещё вы трое, такого я не помню…

Иларги шёл вверх по горному склону, безошибочно определяя направление. Он проделывал этот путь уже в шестой раз. Раньше они неизменно приносили пергаментный свиток с рассказом о событиях прошедшего года для пополнения летописи, сегодня же всё было не так.

Через полчаса пятеро приблизились ко входу в пещеру. Иларги достал из мешка заготовленные факелы и раздал их инопланетянам. Свой факел он зажёг ловким ударом кремня и поделился огнём со спутниками. Они вошли в пещеру Сантемаминье.

Длинный каменный коридор полого спускался вниз. В тусклом, мерцающем свете факелов на стенах можно было разобрать наскальные рисунки животных — лошади, козы, ещё какие-то быки — крупные, дикие и свирепые, если верить рисунку. Таких Нао никогда не видел на Терре.

Коридор закончился тупиком. Иларги достал из котомки небольшую пластину, имевшую форму кисти руки с пятью вытянутыми пальцами и небольшим круглым отверстием у основания ладони. На пластине были нацарапаны какие-то слова. Иларги внимательно рассматривал стену, будто бы он собирается приложить к ней пластину, но не знает, к какому месту.

— Давай, помогу, — вдруг сказала Эльвара, — ой, я никогда не видела сорионеку такой старинной модели.

— Сорионеку? — переспросила королева, — тебе известно название и назначение этого предмета?

— Конечно, —ответила Эльвара, —это электронный ключ, открывающий дверь. Слово старинное, даже у нас уже не помнят его первоначальное значение. Но я же лингвист, —улыбнулась Эльвара. — «Сорионеку» на древне-наолинском языке означало «с добрыми намерениями».

— А в нашем языке это означает «приносящее счастье», добавил Иларги, — смысл тот же самый!

Мари укоризненно посмотрела на сына, невежливо перебившего королеву, но продолжила спокойным тоном:

— Как ты догадалась, что это ключ? — спросила она Эльвару, — ты же не видела надписи?

— Нет ничего проще. В сорионеку вмонтирован мыслемаячок. Надпись, видимо, сделана для тех, кто не наделён способностью слышать мысли.

— То есть для нас, — сухо констатировала королева, — так, может быть, ты прочтёшь и остальные строки. Их смысл нами утерян.

— Я попробую, — Эльвара кивнула и хотела взять сорионеку в руки, чтобы рассмотреть поближе, но Иларги не позволил и сам приблизил пластину к глазам девушки. Она пару минут рассматривала надпись на металле.

— Какие забавные буквы, и слова искажены, но в целом понятны. Никаких особых знаний эта надпись не содержит.

— Но всё же? — настаивала королева.

— Хорошо.

Сорионеку — «с добрыми намерениями». Это мы уже обсудили.

Кунекерекиратерен — сложное слово. Означает «используйте, чтобы»

О тиртанесе акафи — хранилище мудрости

Эраукон — открыть

— Последнее слово предложения должно обозначать действие — так меня учили. Хотя, в современном наолинском языке это правило часто нарушают, например, для придания эмоциональной окраски.

Потом она повернулась к Иларги, который в растерянности осматривал стену, пытаясь сообразить, куда приложить сорионеку.

— Я всё-таки помогу, — сказала Эльвара. Она уверенно ткнула пальцем в маленький светлый пупырышек на серой стене. — Прикладывай отверстие к этому кристаллу.

Иларги приложил сорионеку, сверху прижал своей рукой. Через несколько секунд раздался тихий мелодичный звук, и в стене, казавшейся монолитной, возникла дверь, которая отошла вглубь, а потом отъехала влево.

— Как ты определила место? — спросила королева.

— Там тоже мыслемаячок!— ответила Эльвара, — а вот этот кристалл — для тех, кто не наделён пониманием…

Мари и Иларги смело вошли в проём, инопланетяне следовали за ними. Дверь за их спиной беззвучно заняла своё место. Впереди открылся ещё один туннель, пустой, прямой и длинный. Мари двинулась по нему, приглядываясь к отметкам, вырубленным на полу. Наконец, она сказала:

— Здесь.

Иларги снова достал магический ключ и приложил его к стене туннеля. Открылась новая дверь, и пятеро вошли в большую комнату-пещеру. Все стены её занимали полки, вырубленные в камне, на которых лежали пергаментные документы. Они не были свёрнуты в свитки, а, наоборот, распрямлены и перемежались полупрозрачными листьями слюды.

Эльвара первой приблизилась к стопке документов и наклонилась над ними. Иларги услужливо приподнял верхний лист слюды, а Нао поднёс факел.

— Это про прошлый год? — спросила Эльвара через несколько минут, — я плохо понимаю. Кажется, тут написано про нападение мавров, которое Ваши люди успешно отразили. А вот тут, —Эльвара достала следующий лист, — про то, что эускари — охотники за китами, построили посёлок далеко за океаном, на северных землях, чтобы было где остановиться после дальнего морского перехода. Но я не уверена, что поняла верно.

— Ты всё правильно поняла, — сухо подтвердила королева, — ты, несомненно, наделена пониманием…

— Постойте! — вмешался Нао, — Ваши мореходы умеют пересекать океан, который простирается на тысячи миль за Геркулесовыми столпами?

— Да, — твёрдо ответила королева.

— А кто такие киты? — пискнула Стелия.

— Огромные морские животные, — тихо шепнула ей Иларги.

— Как дельфины?

— Гораздо больше. Как большой корабль.

Для Нао это было откровением. Мореходы из морских республик Дзено, Амальфи и даже Венеции не пересекали океан. Разумеется, Нао знал про большие заморские земли. Колоссальный материк, вытянувшийся почти от одного полюса планеты до другого, он видел из космоса при подлёте к Терре, но италийские мореплаватели про него ещё не знали. Они ограничивали свои притязания Срединным морем — иногда для торговли, иногда для сражений. Но сейчас Нао интересовало другое.

— Ваше величество, — обратился он к королеве, — не можем ли мы ознакомиться с самыми старыми записями, которые Ваши предки оставили сразу после появления здесь?

Мари без энтузиазма восприняла эту просьбу, хотя и ожидала её. Она молча вернулась в коридор, остальные последовали за ней. Королева забрала сорионеку у Иларги и пошла в дальний конец коридора.

— Ты здесь ещё не был, сын.

Мари вошла в другую комнату. Здесь на полках лежали тонкие листы из совсем другого материала.

— Только не трогайте руками, — предупредила Мари.

— Эти листы невозможно повредить, — возразила ей Эльвара.— они из металлопласта, только очень древнего. Хорошо видно, что атмосфера за тысячи лет не оказала на них никакого воздействия.

Королева не отреагировала на очередную дерзость, она ещё не решила, как вести себя с  незваными гостями. Но, несомненно, это были те люди, о ком говорило древнее предание. Эльвара не стала прикасаться к реликвии, она наклонилась над верхним листом летописи и упоенно пожирала его глазами. Наконец, она выпрямилась и вернулась к друзьям.

— Я почти ничего не поняла. Буквы, слова — всё не такое. Могу только сказать, что эти материалы — бесценное сокровище. Нужен лингвистический робот. Хорошо бы забрать эти листы на Наолину.

— Нет! — твёрдо сказала Мари. Записи не покинут пределы пещеры Сантемаминье.

В другом углу комнаты Стелия рассматривала стопку пластин из слоистого материала, напоминавшего непрозрачную слюду. Вероятно, спустя несколько веков у предков эускари закончился металлопласт и они нашли ему замену из местного материала. Пластины были испещрены надписями. Вот к ним действительно не стоило прикасаться — края пластин крошились, и любое неосторожное движение могло привести к потере драгоценной информации.

Иларги подошёл к девушке и молча остановился за её спиной, делая вид, что тоже рассматривает архив из слюды. Мари бросила на сына внимательный взгляд, но, ничего не сказав, снова отвернулась. Неожиданно заговорила Стелия, но очень тихо, так, что кроме Иларги её никто не слышал.

— Нам очень нужны самые ранние архивы. Всего лишь на месяц, потом Нао вернёт их в целости и сохранности. Мы проведём исследования с помощью приборов. Ты мог бы сопровождать меня… нас… и архивы.

Стелия положила свои тонкие пальцы на запястье Иларги, потом чуть сжала его ладонь. Принц остался стоять неподвижно, не говоря ни слова. Мари не видела этой мизансцены.

И тут заговорил Нао.

— Ваше величество Мари и ваше высочество Иларги! Мы уважаем Ваш народ и его вековые обычаи. Но, надеюсь, Вы также сможете понять наши интересы. Я прибыл на Терру с целью узнать как можно больше о местной жизни. Встреча с возможно родственным нам народом — это редкая, невероятная удача. Мы хотим прочитать и понять ваши архивы. Так мы узнаем многое о появлении Ваших людей на Терре многие тысячи лет назад и о далёком прошлом нашего народа. Поэтому я предлагаю вернуться в замок и поискать компромисс.

Мари благосклонно наклонила голову, и все пятеро направились к выходу из пещеры Сантемаминье.

---

Весь вечер королева эускари провела с сыновьями. Они долго обсуждали, на какой компромисс готовы пойти, но, получалось, что никакие уступки не возможны.

Поздно вечером Иларги постучал в комнату брата.

— Зориойн, мне нужно с тобой поговорить. Точнее, говорить буду я, а ты просто слушай.

Сказать, что младший брат был удивлён, было бы недостаточно. Он молча уставился на Иларги, ожидая продолжения, а тот протянул ему запечатанный свиток.

— Зориойн, ты знаешь, как я тебя люблю и как тебе доверяю, и, надеюсь, простишь, если что-то пойдёт не так. Здесь — моё отречение от власти в твою пользу. По этому документу наследником станешь ты. Спрячь этот свиток и никому не показывай. Если я вдруг исчезну и не вернусь через месяц, передай свиток матери. Если я вернусь раньше, уничтожь его и забудь.

 Иларги встал и вышел из комнаты, не посмотрев в округлившиеся от изумления глаза брата.

---

Наутро всё пошло не так, как надеялся Нао. Он попросил разрешение забрать самые древние листы на несколько месяцев, но, как и накануне, получил жёсткий отказ. Нао предложил, чтобы Иларги, сопровождал реликвии, но не встретил понимания — королева не собиралась рисковать ни сыном, ни архивом. Ведь выносить хоть один лист из пещеры запретили предки.

Но Нао был настойчив.

— Мы можем снова навестить вас? —спросил он.

Королева благосклонно склонила голову.

— Вы позволите нам рассмотреть самые древние листы? — спросила Эльвара. — Нам придётся переложить их, но мы всё вернём как было. Материал, из которого они сделаны, невозможно повредить.

— Трогать древние листы запретили предки, — возразила Мари.

— Тогда для кого Вы их храните?!— воскликнула Эльвара.

Мари укоризненно посмотрела на девушку, давая ей понять, что повышать голос в присутствии королевы — это нарушение всех мыслимых приличий. Потом она вздохнула и сказала:

— Я подумаю…

— И последнее, — сказал Нао. — не могли бы Ваше величество распорядиться, чтобы какой-нибудь корабль отвёз нас до монастыря Гравиль в земле франков, в ту местность, где река Секвана впадает в море?

Эта просьба была неожиданной, и королева задумалась. Но тут вмешался Зориойн:

— Завтра китобои отправляются в далёкий поход к нашим заокеанским базам. Сначала они пересекут залив Бизкайа. Мы можем заплатить, чтобы после Кастеллума в Бретани они сделали бы крюк на восток до устья Секваны.

— Хорошо, — согласилась королева, — по преданиям предков мы должны оказывать гостям со звёзд посильную помощь.

— А я смогу сопровождать их до устья Секваны? — с воодушевлением предложил Иларги.

Но тут нахмурилась Амайа, которая уже стала замечать, как меняется поведение её жениха в присутствии двух незнакомок:

— А как ты вернёшься? От Гравиля китобои пойдут на запад и север, тебе не по пути.

— Амайа права, —ответила королева, — но ты можешь проводить гостей до порта и сам договориться с китобоями. Они будут польщены и легче согласятся.

— Тогда пусть их проводит Зариойн… — грустно ответил Иларги.

---

Китобои действительно легко согласились выполнить просьбу королевы. Эускари любили свою Мари и не стали спорить, хотя крюк до Гравиля прибавлял им почти неделю пути.

Нао, Эльвара и Стелия поднялись на борт небольшого корабля и стояли у борта, бросая прощальные взгляды на землю эускари, принесшую невероятное открытие. Они не сразу обратили внимание на разбитую телегу, которую волокла полудохлая лошадёнка. Возница, одетый в лохмотья и видавшие виды шляпу, глубоко натянутую на лоб, так, что она закрывала глаза, кряхтя слез с телеги и привязал лошадь к прибрежному столбу. Потом он снял с телеги два больших мешка и направился к кораблю. Капитан, стоявший у трапа в ожидании опаздывающих китобоев, хмуро оглядел мужчину, сплюнул и сказал.

— Пассажиров не беру.

— Как так не берёшь? А те трое? — прошамкал возница.

— Они не пассажиры, они с поручением от королевы.

— А я с поручением от принца. Эти мешки — для них.

Вдруг Стелия, внимательно вглядевшись в мужчину, вскрикнула.

— Это он! Он не обещал, но он сделал!!

— Кто он? Что сделал?? — спросила Эльвара.

— Да спускайся же быстрее, — Стелия подтолкнула Нао, — тащи архивы.

Тот, наконец, понял, кубарем скатился с палубы и выбежал на пристань.

Увидев его, гость жёстко сказал:

— Только в моём сопровождении, туда и обратно. У Вас есть месяц.

Нао кивнул. Он взял в руку один мешок, другой рукой потащил гостя в лохмотьях к трапу под недоуменными взглядами капитана. Перед самым трапом мужчина опустил мешок и подошёл к провожающему.

— Зориойн, покорми лошадь и верни её торговцу рыбой Гурутцу, найдёшь его на рынке. Матери пока ни слова.

После этого Иларги подхватил свой мешок и поднялся на корабль вслед за Нао.

Глава 27

---

Космошлюпка уже пятый год терпеливо ждала Эльвару на дне пролива, разделявшего земли франков и ангелов. И вот дождалась — но не только свою хозяйку.

Принц народа эускари старательно скрывал своё изумление, оказавшись в чреве невиданной рыбы. Он ещё не знал, что эта рыба при необходимости может превращаться в птицу. Сердце Иларги согревало присутствие Стелии, но он воздерживался от проявления чувств, а девушка смущённо опускала глаза, когда он приближался.

Сканирование двух мешков самых древних документов заняло меньше двух дней, несмотря на то, что на космошлюпке нашелся лишь один оптико-электронный сканер. Нужно было просто поднимать лист тонкого металлопласта и класть его на стол. После этого Нао направлял на него сканер, похожий на фонарик, и ждал несколько секунд до мелодичного звука. Лист перекладывали в другую стопку и брали следующий. Иларги тоже участвовал в процессе. Он подавал листы, а Стелия их забирала. Эльвара сидела за экраном, просматривая полученные изображения, контролировала их качество и изредка просила повторить процедуру. Когда всё было закончено, Иларги попросил снова переложить листы, чтобы сохранить их первоначальный порядок — он хотел обязательно вернуть документы в пещеру и скрыть своё преступление против народа эускари.

---

Вчетвером они сидели друг напротив друга. Трое слышали мысли, а четвёртый их угадывал. Нао заговорил по праву старшего:

— У нас есть два варианта — или плыть до Бильбо и высадить принца с архивами, или лететь до Портофино, где нас уже заждались.

Иларги оказался в центре внимания, решения ждали от него, но принц долго молчал. Потом резко встал и заговорил:

— Нао, обращаюсь к тебе, как самому старшему из вас, за благословением. Я прошу отдать мне в жёны прекрасную Стелию.

Это не стало неожиданностью. Наоляне уже давно слышали все его мысли, сомнения и колебания. Нао улыбнулся одними глазами.

— Ваше высочество, в нашем мире решение о создании семьи человек принимает самостоятельно, после того как ему исполнится один цикл, а это…

— 19 лет и двести пятьдесят шесть дней Терры, — подсказала Эльвара.

— А ей…? — спросил Иларги.

— Уже давно больше, мы здесь пятый год, — сказал Нао.

— Тогда я прошу тебя стать моей женой, — повернулся Иларги к Стелии.

— Несмотря на все препятствия? — спросила Эльвара.

— Да, я уже принял решение. Я совершил преступление против своего народа, которое надеюсь искупить, вернув архивы в пещеру, — Иларги кивнул на мешки.— Я отказался от власти. И я знаю, что буду стареть, а Стелия нет. Но это просто означает, что всю мою жизнь, до самого последнего дня, рядом со мной будет прекрасная и молодая женщина, и я стану самым счастливым мужчиной во всём мире.

Стелия ожидала чего-то подобного, но когда это случилось, растерялась. Все смотрели на неё, нужно было что-то отвечать.

— Я… не знаю…— пробормотала девушка, потом повернулась к принцу.— Я не могу сейчас дать ответ, я слишком мало ещё тебя знаю.

Иларги был готов к этому.

— Тогда я еду с вами, если позволите. Пусть Зориойн станет наследником, а со временем — королём страны эускари. Брат будет достойным правителем.

Вечером Эльвара подошла к Нао.

— Ну что, ты приблизился к разрешению тайны любви на Терре?

Нао покачал головой:

— Нет, всё ещё больше запуталось.

— Но ты же сам говорил, что любовь заставляет людей совершать сумасшедшие поступки.

— Теперь я скажу больше. На Терре вместо людей самые важные решения принимает любовь.

---

Эльвара перевела космошлюпку в режим светомаскировки и подняла её в воздух. Стремительный ночной полёт над землями франков, и ранним утром они бесшумно опустились в море возле Портофино. Ника спокойно отнеслась к тому, что Нао привёз с собой экстравагантного незнакомца. Иларги не отходил от Стелии, и поводов для ревности у неё не возникало.

Тем не менее настроение Ники было грустным. Это райское местечко девять лет служило им укрытием. Здесь выросла Нина и родился Дельфино. Здесь Ника больше пяти лет ждала возвращения Нао. Здесь расцвела любовь Сальвато, и на высоком берегу осталась скульптурное изображение Рациеллы, превратившееся в вечное олицетворение Женщины, ожидающей возвращения мужчины из бурного моря. Только посвящённые знали, что означал малозаметный семиконечный знак на ноге скульптуры, но таких посвящённых в Портофино скоро уже не останется.

Теперь весь подводный флот инопланетян собрался в Портофино. Под посадку лодки поднимались из глубин одна за другой и снова прятались в толщу Лигурийского моря.

Нао привычно уселся за штурвал своей старенькой субмарины. С ним разместились Ника и Дельфино. Нина притворно посетовала, что вчетвером им будет тесновато, и попросила родителей разрешения перебраться в новую субмарину, которой будет управлять Дарро, а с ним поплывут Элио с сестрой. Ника бросила на дочь пристальный взгляд, но ничего не сказала. Нао тоже был не против — что зря толкаться локтями в трехместной субмарине? Эльвара, Стелия и Иларги остались в космошлюпке, но теперь уже без Нао.

Во время недолгого подводного путешествия Ника впервые за долгие годы отдыхала душой. Рядом были двое любимых мужчин — муж и внук, а к сыну они приближались на двадцать или даже тридцать морских миль за каждый час.

— Почти приплыли, — объявил Нао, — но нужно сделать остановку. Дельфино никогда не был в Лазурной Пещере.

Все три лодки друг за другом протиснулись в узкие подводные ворота, выпустили пассажиров и отправились на дно грота до следующих указаний капитанов.

Надо сказать, что каменные своды и приглушённый лазурный свет, заполнявший грот, произвели на Стелию гораздо более сильное впечатление, чем на Дельфино. Малыш ненадолго выбрался на каменный островок, который облизывали морские волны, и попросился обратно.

— Пойдём отсюда, — дёрнул он Нику за подол, — здесь не видно солнца и повсюду слякоть!

— Ну что ж, пойдём, — согласилась его бабушка, которую вполне можно было принять за старшую сестру, — только вон туда. — Она взяла Дельфино за руку и повела к каменному туннелю со ступеньками, — нас там ждут.

— Там мама?!— воскликнул мальчик.

— Мама. И не только.

На поверхности Дельфино повеселел. Над головой светило солнце, море плескалось где-то внизу. Он первым побежал по тропинке, безошибочно определив, в какой стороне должна быть мама. Остановился у калитки, неуверенно озираясь и ожидая поддержки от отставших.

По ту сторону калитки показался высокий мускулистый мужчина с обнажённым торсом и босыми ногами. Они остановились по разные стороны ограды, внимательно рассматривая друг друга. Молчание затянулось.

— Тебя зовут Дельфино? — наконец спросил старший.

Младший не отвечал. Он всё ещё боялся незнакомца, хотя в голове у него уже шевельнулась мысль, что тот вряд ли опасен. Мужчина улыбнулся и отворил калитку. Потом повернулся к дому и закричал:

— Рациелла, выходи. К нам гости!

Малыш знал, что так зовут его маму. Он вбежал за ограду, увернулся от рук мужчины и стремглав ринулся ко входу в домик. Дверь отворилась и на порог вышла женщина.

— Это не мама! —испуганно воскликнул Дельфино, попятившись.

И только тогда вышла молодая красавица, которая подтвердила:

— Конечно, не мама. Это твоя бабушка, синьор Дельфино из Портофино!

А вот это точно была мама! Таким длинным именем она называло его только по большим праздникам.

---

Нина взяла Дельфино за руку, и они отправились изучать огород бабушки Марии. Остальные сидели за столом, обсуждая проблему, у которой не было хорошего решения.

— Значит снова уезжаешь? — спросила Мария. Она и сама в глубине души понимала, что Рациелла не оставит сына. По крайней мере до тех пор, пока он не станет взрослым. Расставаться с только что обретённым внуком было грустно, но Мария уже чувствовала в нём что-то чуждое. Дельфино был на три четверти наолинских кровей.

— Мама, —сказала Рациелла, — мы уплываем в страну колхов, нас там уже ждут. Может быть, ты поедешь с нами?

Нао не ожидал такого поворота, но решил не вмешиваться.

— Страна колхов? Это, наверное, очень далеко, — задумчиво сказала Мария.— Когда я была маленькой, твоя бабушка рассказывала мне сказку…

— Бабушка Рациелла! Я помню её…

Нао промолчал. «Бабушке Рациелле» было всего 12 лет, когда он встретил её на второй день своего пребывания на Терре.

— Мама рассказывала мне сказку, — продолжила Мария, — о древнем богатыре Ясоне, который украл у царя колхов золотую шкуру барана, а заодно и его дочь.

После паузы Мария продолжила:

— Там чужое море и чужие горы. Поезжай, дочка. Я останусь тут. Всю жизнь я провела на Капри. Здесь мой дом, мои друзья. Для меня нет другой земли…

---

Покинув Капри, все лодки юркнули в пролив между Калабрией и Тринакрией, обогнули страну греков-ромеев, пересекли Эгейское море, через два узких пролива неподалёку от Византиды попали в море скифов и, не приближаясь к полуострову Таврида, и не погружаясь в химически активные глубины, пересекли море с запада на восток. Теперь оставалась разыскать Тариэла.

Дарро быстро и безошибочно нашёл самую восточную точку моря, где в него впадала неглубокая речка Натанеби, которую ромеи почему-то называли Исидой.

Нао издалека увидел в перископ грубо сколоченный из стволов деревьев семиконечный символ Наолины. Поодаль от берега копошились люди, которые спешно возводили несколько хижин для прибывающих поселенцев.

Один дом, самый большой, был уже почти готов. После бурных приветствий все собрались в большой комнате и уселись прямо на пол. Двенадцать человек образовали кружок, а Дельфино бегал вокруг них, задирал больших дядей Элио, Дарро и Иларги, но почему-то опасался приближаться к Эльваре.

— Я заплатил за четыре хижины, — сообщил Тариэл. — Хорошо, что Элия дала всю необходимую сумму. Она, правда скрывает, откуда у неё столько золотых византийский гистаменонов.

— И совсем не секрет, —хмыкнул Нао, — это я их заготовил.

— Поддельные? — испуганно спросил поэт, — но их невозможно отличить от настоящих!

— Возможно, — улыбнулся Нао, — если у тебя есть электронный спектроскоп.

— Что у меня есть? —переспросил Тариэл.

— Не важно, всё равно у тебя его нет. На всей Терре есть только один, и находится он в космолёте.

Тариэл пожал плечами.

— Так вот, — продолжил Тариэл, — давайте решать, сколько всего хижин нам нужно. Каждая рассчитана на двоих, но можно жить и втроём, а если потесниться, то и вчетвером. А нас тринадцать человек, включая малыша.

— Самый большой дом займу я с Никой и Ниной, — вмешался Нао.— Тут будет наш штаб и место общих сборищ.

— Второй, что поменьше, — я с Рациеллой и Дельфино, — сказал Сальвато.

— В самом маленьком я буду жить с Элией. — предложил Тариэл. — Можем взять к себе её брата.

Элио покосился на него, но промолчал.

Иларги посмотрел на Стелию, но та покачала головой.

— Нет. Пока я поселюсь с Эльварой, а дальше видно будет.

— Получается, что я разделю жилище с нашим новым другом эускари, — сказал Дарро, — и нам срочно нужна ещё одна хижина.

— А на две хижины у нас хватит денег? — робко спросил Элио. Видно было, что ему не очень хочется жить через стенку с сестрой и этим непонятно откуда взявшимся местным.

— А ты изучи, как тут строят дома, — сказал Тариэл, — и постарайся повторить. Дарро и Иларги тебе помогут. В конце концов, и у колхов есть кое-какие технологии.

Работа шла быстрее, чем можно было ожидать. Наоляне пока не понимали язык строителей, но мысли разобрать было несложно.

Стелия и Нина постоянно крутились возле стройки, наблюдая, как работают мужчины, приносили им прохладную воду из Натанеби, и свежеприготовленную пищу. Элио косился на Нину и старался работать лучше и быстрее. Вечером все забирались на покрытые пышной растительностью предгорья и в задумчивости смотрели на поверхность моря. Никто не знал, сколько лет, а, быть может, и столетий предстояло провести маленькой колонии инопланетян в стране колхов. Но, занятые повседневными делами, они совсем об этом не думали.

Когда Элио закончил свою хижину, он спешно переселился в неё. Его ментальная связь с сестрой ослабевала под действием времени и бурных событий. Пяти лет не прошло с того дня на Наолине, когда Нао впервые увидел двойняшек, выпрыгнувших из мобиля своего отца и робко подошедших к нему с вопросами про Терру. Теперь это были совсем другие люди, хотя внешне почти не изменились.

— Может быть, Дарро и Иларги пока поселятся с Элио, чтобы не жить в недостроенном доме? — спросил Нао вечером, когда все собрались на новоселье.

— Мы тоже скоро закончим, —ответил пилот, а эускари закивал головой.

Вдруг Элио поднялся на ноги и обратился к Нике:

— Ты ведь знаешь, что приходишься нам двоюродная сестрой? Наш отец был братом твоей матери, которую ты не помнишь.

— Конечно, знаю.

— Если бы не это, нас бы тут никогда не было, — Элио оглянулся на сестру, и она кивнула ему в ответ.

Ника смотрела на него, пытаясь понять, к чему он клонит.

— Значит Нина приходится мне троюродной племянницей, — продолжил Элио.

Теперь напрягся и Нао.

— Ника, законы Наолины не запрещают вступление в брак при таком родстве, но, может быть, законы Терры…

— Нина, — рыкнул Нао на дочь, — это он о чем?

— Мама и папа. Мне уже восемнадцать, скоро закончится первый цикл…

— И?

— И значит подходит время, чтобы…

— Чтобы что?!— вскрикнула Ника.

— Чтобы у вас появился третий ребёнок! Я хочу сестру и не хочу мешать ритуалу подготовки.

Наступила звенящая тишина. Только Дельфино бегал по кругу и бездумно повторял последние слова Нины: «Я хочу сестру! Я хочу сестру!»

— И поэтому я перебираюсь в новый дом Элио, — закончила Нина.

— Ладно, —протянул Нао, — Нина, но ваш ребёнок только после первого цикла!

— Почему же так строго, папа? Ведь я родилась на Терре, и здесь нет таких законов. В каком возрасте родились дети у Юдиты и Сишельгайты?

— Что, уже?!

— Нет папа, не волнуйся.

Нао, вздохнул с облегчением. Всё сложилось. Только вот уживутся ли вместе два таких разных мужчины — звёздный пилот с другого конца галактики и принц загадочного народа с Терры.

Но тут с мрачным видом поднялся Иларги. Все замолчали, ожидая, что он скажет.

— Несколько месяцев назад я попросил Стелию стать моей женой…

Снова повисла тишина, среди которой Иларги продолжил:

— Я не получил ответа. Я не умею слышать мысли, как вы все, но я и без этого могу их понять. Может быть, у наших народов и общее прошлое, но сегодня мы очень разные. Стелия не сможет меня полюбить, и это не потому, что я состарюсь, а она останется молодой. Она боится меня, между нами барьер, который мне не преодолеть…

Иларги замолчал, но тут прямой вопрос задала Эльвара:

— Стелия, ты любишь Иларги? Или хотя бы могла бы полюбить?

Эльваре не нужен был ответ, она и так слышала его в мыслях Стелии. Какое облегчение испытала бы девушка, если бы принц эускари вдруг исчез! Лицо Стелии стало пунцовым, и она выдавила из себя:

— Ну… он милый…

— «Милый» — это мило, — сказал Иларги и повернулся к Тариэлу, — Скажи, колх, здесь можно найти корабль, плывущий через Скифское море? Хотя бы до Византиды, а там я разберусь.

Тут вмешался Нао.

— Иларги, ты ведь понимаешь, что никто тебя не гонит? Ты можешь оставаться с нами, сколько тебе будет угодно. Но если ты принял решение вернуться домой… Послушай, ты оказал невероятную услугу нашему народу, наоляне там, на нашей планете, узнают о тебе и будут помнить тебя десятки и сотни циклов. А сейчас Дарро отвезёт тебя в страну эускари или любую другую точку Терры, куда ты скажешь.

Иларги наклонил голову в почтительном согласии, потом произнёс:

— Я должен вернуть архивы в пещеру, поэтому полетим в Бильбо.

— Я могу опустить космошлюпку неподалёку от пещеры Сантемаминье. Бортовой робот запомнил координаты.

— Но у меня нет сорионеку, я не посмел забрать её из замка, отправляясь в неизвестность. Без неё я не открою двери подземных комнат.

Тут встала Эльвара, подошла к Иларги и взяла его за обе руки. После этого она повернулась к остальным и улыбнулась.

— Я вам сейчас три умных вещи скажу, только вы все не обижайтесь, пожалуйста.

Она поднялась на цыпочки, неожиданно крепко поцеловала Иларги. Потом заговорила:

— На месте Стелии я бы не сомневалась ни минуты. Но, увы. Принц полюбил не меня, да и я не могу забыть одного погибшего человека. Это во-первых. Во-вторых, Иларги, возьми вот это. Не теряй.

Стелия раскрыла ладонь. На ней лежал плоский серебристый предмет овальной формы.

— Я сделала копию электронного ключа сорионеку. С помощью этого ты откроешь двери архива.

— Как ты смогла? — удивился Иларги.— Я же не выпускал сорионеку из рук!

— О, это несложно. Копию можно сделать не только с самого ключа, но и с замка, который скрыт в стене пещеры. Причём, бесконтактно.

Иларги недоверчиво взял овал и спрятал в карман.

— А какую третью умную вещь ты собираешься нам сообщить? — спросил Нао.— Уверен, она будет самая умная.

— Сейчас, — ответила Эльвара, — Иларги, скажи, как я смогу тебя найти?

Принц грустно улыбнулся в ответ.

— Правителем эускари мне теперь не быть. Прошло больше месяца, и отречение вступило в силу. Амайа не станет моей женой, но об этом я сожалею меньше всего. Я верну архивы в пещеру, уеду из нашей земли и стану воином одной из армий.

— Получается, что встреча со Стелией в одночасье переломала всю твою жизнь?

— Получается, что так. А может быть, наоборот, сделала мою жизнь такой, о которой я всегда в тайне мечтал.

— О чём же ты мечтал?

— О неожиданных поворотах судьбы, о защите слабых, о победах в борьбе за свою жизнь! Быть правителем, жить с женой, которую назначила мама — это точно не мой путь.

— Интересно…

— Кстати, ты спросила, как меня найти. А зачем?

— Это пока секрет. Но если мы ещё увидимся, то тебя точно ждёт неожиданный поворот судьбы!

Эльвара обняла и снова крепко поцеловала Иларги. Он не ответил на поцелуй и бросил прощальный взгляд на Стелию.

---

За ночь Дарро совершил на космошлюпке два длинных перелёта над морями и горами. Он высадил Иларги с похищенными архивами возле самой пещеры Сантемаминье и тут же вернулся к восточной оконечности Скифского моря. Утомлённый и не выспавшийся, он зашёл в свободный дом и задремал.

Дарро проснулся от лёгкого прикосновения прохладной ладони к его плечу. Он сел. Перед ним стояла Стелия.

— Устал? — спросила она.

— Да нет, нормально, — ответил пилот. Он слышал её мысли и понимал, о чём она собирается попросить, но сам этому не верил.

— Верамо погиб, а Иларги улетел, — пролепетала она. — Можно я тоже поселюсь в этом доме? Мне же нужен мужчина, который будет защищать меня на этой дикой планете.

Стелия, по правде говоря, уже давно нравилась Дарро. В отличие от самодостаточных Ники и Эльвары, Стелия действительно нуждалась в опеке, а мужчине важно чувствовать себя мудрым и сильным рядом со слабой женщиной. Более того, хрупкая Стелия с самого первого тренировочного полёта вызывала у пилота смешанное чувство умиления и ощущения неуместности её среди космических приборов. Но, в конце концов, он был просто пилотом-инструктором, а кого он должен обучать решало начальство.

Чтобы скрыть смущение, Дарро выпалил первое, что пришло на ум.

— Но Нао же хотел поселить тебя с Эльварой?

— Мало ли что он хотел, — возразила Стелия, — он даже не знает, что Эльвара не может забыть погибшего друга.

— Она очень грустит, когда вспоминает Витто, — согласился Дарро.— Ты знаешь, что он был моим младшим братом?

Стелия кивнула.

— Она мне говорила. Так ты разрешишь мне занять тут соседнюю комнату?

Дарро кивнул:

— Эльваре пока действительно лучше пожить одной.

Глава 28

---

— Как ты думаешь, чем там всё закончилось? — спросил как-то Нао у Дарро.

— Где там?

— В Йершалаиме.

— А тебе не всё равно?

— Понимаешь, я уже семьдесят лет фиксирую в мнемобанках всё интересное, что узнаю о Терре. Я так привык к этому занятию, что не могу остановиться.

— Ты думаешь, твои записи будет кому-то нужны?

— Кто знает… Сейчас мне кажется, что больше всего они нужны мне самому.

Подошёл Тариэл, прислушиваясь к их разговору.

— Ну давай сплаваем туда на субмарине, посмотрим своими глазами.

— Тащиться через три моря…

— А может взять космошлюпку Эльвары и по воздуху? Включим режим расфокусированной светоимитации и прыгнем туда ночью. Никто не заметит.

— А где спрятать шлюпку и на чем доплыть до берега?

— Я знаю, — вдруг вмешался Тариэл, — вам не нужно прятать шлюпку в море.

— А где тогда?

— Озеро Сирбонида— так называют его ромеи. А арабы — морем соли или морем смерти. От него до Йершалаима всего миль двадцать.

— Море Смерти? Почему?

— Оно такое солёное, что в нем не живут ни рыбы, ни ракушки, ни червячки. Вот послушайте…

Тариэл наморщил лоб, вспоминая слова древнего историка.

— Озеро Сирбонида велико… у берегов озеро глубоко, вода его настолько тяжела, что здесь не нужно умения плавать: человек, погрузившийся в озеро до пупа, немедленно поднимается.

Нао заинтересовался, и Тариэл продолжил.

—Озеро полно асфальта. Время от времени асфальт извергается на поверхность из самой глубины с пузырьками. Поверхность воды вздувается наподобие холма. Вместе с асфальтом поднимается много копоти. Она незаметна для глаза, но от неё ржавеет медь, серебро, все блестящие предметы и даже золото.

— А асфальт это что? — перебил его Дарро.

— Асфальт — это глыба земли, которая от жара стала жидкой. Она извергается наружу и разливается по поверхности. От холодной воды она снова затвердевает, и ее можно резать и рубить. Асфальт плавает на поверхности. Жители подплывают на плотах, вырубают асфальт и увозят такое количество, сколько каждый может взять.

— Как может земля плавать по воде и не тонуть? — заинтересовался Нао.

— Вода в этом озере такая плотная от соли, что там ничего не тонет.

— У мы сможем погрузить в неё космошлюпку? — Нао повернулся к Дарро.

— Сколько бы не было примесей, вода остаётся водой, — ответил пилот, — не думаю, что с этим будут проблемы.

— Так что, летим? А кстати, мы лошадей сможем там достать? Двадцать миль до Йершалаима пешком идти не хочется.

— Если возьмёте меня с собой, я достану, —пообещал Тариэл.

---

Космошлюпка сделала несколько кругов над Йершалаимом. При лунном свете были видны толпы возбужденных людей — всадников и пеших. Дарро стал спускаться, двигаясь вдоль вытянутого с юга на север озера.

— Видишь развалины крепости? — спросил Тариэл Нао, — говорят, это Содом. А вон там, подальше, должна быть Гаморра.

— Заброшенные города? — переспросил Нао.

— Заброшенные?! Ты не знаешь что ли? — удивился Тариэл.— Разрушенные Господом за человеческие грехи. Он пролил с небес потоки горящей серы на города и уничтожил всех жителей.

— Постой, постой, —прервал его Нао, — мне говорили, что бог сам всех любит и побуждает людей любить ближнего. А ты говоришь, что он уничтожил всех жителей двух городов.

— Возлюбить таких людей не смог даже Господь.

— Чем же они перед ним провинились?

— Тем, что были надменны и негостеприимны, не помогали беднякам и вообще … плохо себя вели.

— Как плохо? Дрались и ругались, что ли?

Тариэл расхохотался.

— Ну как тебе объяснить? Вот твоя жена — женщина?

— Конечно.

— А у них были мужчины! И не только для семьи, но и просто для удовольствия.

— Как это может быть? — глаза Нао стали круглыми, — им что, женщин не хватало? Да и как может мужчина обнимать и целовать мужчину? Тебе это было бы приятно?

— Мне нет, а им — да! Вот Господь и разгневался!

Их милую беседу прервал Дарро:

— Садимся. Сразу же выбирайтесь на берег, заодно проверите, можно ли здесь утонуть. И идите искать лошадей. А я пока шлюпку спрячу на дне. Надо выбрать место, где не извергается асфальт.

---

К середине дня три всадника приблизились к Йершалаиму на трёх лошадёнках, взятых в аренду на три дня под большой залог. Чем ближе к городу, тем тревожней им становилось. Всюду попадались убитые и искалеченные мужчины и рыдающие женщины.

Вокруг городских стен был вырыт глубокий ров, но в нескольких местах он был засыпан, и там стояли осадные башни — циклопические сооружения из свежесрубленных брёвен. Очевидно тут крестоносцы преодолевали стену. Множество трупов рыцарей и арабов валялось у стен. Рядом с башнями стояли выполнившие свою задачу машины для метания камней и греческого огня.

Теперь войти в город можно было и через ворота. Деревянные створки, пробитые таранами, порубленные боевыми топорами, валялись неподалёку.

На улицах было страшно даже для Нао, который видел на Терре уже немало сражений. Во множестве валялись человеческие тела и их фрагменты. Вся земля была красной от крови. Рыцари все ещё вытаскивали из дальних проулков спрятавшихся мусульман и без малейшего сомнения убивали их на месте.

Дарро шёл, не произнося ни слова, поражённый тем, что одни люди могут делать с другими. Наконец, он пробормотал:

— Почему-то мне жалко сельджуков. Чем провинились женщины и дети?

— Тут правили не сельджуки, а фатимиды, — поправил его Нао, — я помню их по Тринакрии. Мы с Никой жили среди них, как раз, когда родился Сальвато. Но потом пришёл Рожер со своими норманнами, и нас спас только крест, подаренный мне его старшим братом.

— Сельджуки, фатимиды…— протянул Тариэл, — я плохо разбираюсь в сортах … мусульман.

— Посмотрите, там на многих дверях прибиты щиты и мечи рыцарей. Что это может значить?

— Только то, что кто-то уже вошёл в этот дом, убил живших там людей, забрал все ценности и оставил знак другим рыцарям, что место занято.

---

Они вернулись к соленому озеру в ту же ночь. Оставаться дольше в Йершалаиме не было ни сил, ни желания. Долго молчали. Потом Дарро спросил:

— Почему так всё происходит?

— Но ты же сам участвовал в штурме Никеи и Антиохии, забыв, зачем мы сюда приехали.

— Но я никого не убил…

— Я думаю об этом уже семьдесят лет. С самого первого дня на Терре, когда двое в тюрбанах напали на Ли. Я еле успел тогда…

— Дело в разной вере, —пытался объяснить Тариэл.

— Или в жажде наживы? — возразил Нао. — Это основной закон на Терре.

— Может быть дело в неразвитой цивилизации? Пройдёт время, жители Терры наберутся новых знаний и поймут, что сотрудничать лучше, чем убивать друг друга, — с надеждой предположил Дарро.

— Или используют эти знания, чтобы создавать новые орудия убийства, — со вздохом предположил Нао.— Даже страшно представить, что будет с Террой, если они откроют внутриатомную энергию и используют её не для двигателей или обогрева жилищ, а чтобы убивать соседей…

И они снова замолчали, каждый погруженный в свои мысли.

Песни

Песни Терры можно послушать на сайте http://terra-legend.space/

Vurria (1958) – Хочу.

Песня победила с огромным отрывом на 6-м фестивале неаполитанской песни в 1958-м году. На фестивале её исполняли Аурелио Фьерро и Нунцио Галло.

---

Raziella (1840) – Рациелла.

Музыка Пьетро Лабриола, стихи Доменико Болоньезе. Этот простенький неаполитанский вальс достоен пера Шуберта. Атмосфера его очень интимна: старая тетка присматривает за двумя влюбленными, но в конце концов ее одолевает сон… Несмотря на кажущуюся радость события, мелодия ей совершенно не соответствует — она очень меланхолична. Это одна из новых (для того времени) песен, в которой неаполитанская музыка уже расправляет крылья и от которой уже рукой подать до подлинного расцвета замечательных мелодий конца 19-го века. Raziella – неаполитанский вариант имени Graziella.

Любопытно, что в 1852 году французский романтик Альфонс де Ламартин опубликовал роман «Грациелла» о трагической любви 16-летней неаполитанской девушки к заезжему 18-летнему французу, причем жцрнальный вариант появился гораздо раньше.

Подтверждением наличия связи между песней и романом я не располагаю.

---

‘Na lacrema — Слеза

Перевод стихотворения Роберто Бракко (1861-1943):

E’ caduta da ‘o cielo ‘na stella,
e sul’io l’ ‘aggia vista cadé.
E’ ‘na lacrema che mamma mia bella
ha mannata da ‘o cielo pe’ me.

Поэт Роберто Бракко несколько раз выдвигался на нобелевскую премию по литературе. На рубеже 19-го и 20-го веков он был не менее значим для неаполитанской литературы, чем великий Сальваторе ди Джакомо. В 1906-1908 годах на Капри Бракко встречался и переписывался с Максимом Горьким и его гражданской женой Марией Андреевой. В 1911 году его новой пьесе посвятил больщую статью Луначарский.

Бракко был избран депутатом парламента от Неаполя. Его забвение наступило с приходом фашизма. В 1925 году Роберто подписал «Манифест антифашистской интеллигенции», написанной Бенедетто Кроче, после чего его дом был разрушен фашистами, сам он отозван с поста депутата, а его работы изъяты из обращения. Последние годы жизни прошли в безвестности.

---

Carmela (1975) – Кармела

«Кармелу» иногда называют последней классической неаполитанской песней. Автором ее музыки и первым исполнителем был Сержио Бруни (1921-2003, настоящее имя – Гульельмо Кианезе), а стихи написал его частый соавтор Сальваторе Паломба (р.1933).

Кармела – это метафора Неаполя.

---

Sto Core mio (1550) – О моё сердце.

Типичная виланелла, которая, будучи достаточно простой, уже приобретает некоторую барочную изысканность. Написанная (как и все вилланеллы) для хора, она ничего не теряет и при одноголосном исполнении под аккомпанемент гитары.

Автор — Орландо Ди Лассо (Бельгия, 1530 — Монако, 1594), — известный автор месс и мотетов, около десяти лет проведший в Неаполе, после того как в 1548 году прибыл на службу к неаполитанскому дворянину-любителю искусства — маркизу Делла Терца. В Неаполе Ди Лассо почерпнул мелодии и ритмы для своих произведений.

---

Alle stamegne, donne! (~1470) – Всем женщинам муку просею.

Страмботто 15 века. Музыка арагонского двора Неаполя. Сборник песен монатыря Монтекассино.

Текст полон двойного смысла. Буквально stamegne — это сито для муки. «Просеиватель» выкрикивает свое приглашение женщинам, подмигивая тем из них, кто хочет просеивать» вместе с ним. Видимо, это эротический намек.

---

O Tempo Bono (~1445) – Хорошие времена

Страмботто эпохи короля Альфонсо Арагонского в Неаполе. Из собрания монастыря Монтекассино.

Иногда приписывается художнику Giacomo Jaquerio (1375-1453).

---

‘E stelle cadente (1960) – Падающие звёзды.

Песня впервые прозвучала на фестивале Неаполя 1960-го года, где даже не попала в десятку финалистов. Неплохие певцы Марио Аббате и Марино Марини, видимо, не смогли донести философию произведения до непростого неаполитанского жюри. Или авторов песни сочли не слишком известными или недостаточно неаполитанцами.

Композитор Франко Пизано (его постоянно путают с неаполитанским поэтом Эдиджио Пизано) как раз был не из Неаполя, а с Сардинии. Более известный как дирижер (в частности, дирижер оркестра на фестивалях Сан-Ремо и Неаполя), Франко Пизано был и автором песен, среди которых «Падающие звезды» была первой.

Поэт Антонио Амурри тоже не был неаполитанцем, он родился в Анконе и известен как поэт, писатель, автор текстов для радио и телевидения.

---

‘A luna e ‘o mare (1926) – Луна и море

Стихи Джиджи Пизано, музыка Родольфо Фальво.

Пизано с юного возраста выступал в кафе-шантан, а позже писал стихих песен, в основном, для юмористических шоу. Он автор слов не менее, чем трехсот песен. Мне больше нравятся лирические песни Джиджи Пизано, такие как «Три розы» или «Луна и солнце».

Музыку написал Рудольфо Фальво — лучший, на мой взгляд, мелодист неаполитанской песни.

---

Tiritomba (17-18 век) – Тиритомба.

Народная песня 18-го века, обработанная Гульельмо Коттро. В знаменитом сборнике неаполитанских песен «Passatempi musicale», изданном его сыном Теодоро Коттро (1865), «Тиритомба» числится под номером 99. Значение слова Тиритомба не очевидно, но вряд ли это имя.

Как ни странно, песню очень редко поют неаполитанские или даже итальянские певцы, поэтому за правильным произношением и аутентичным стилем исполнения обращайтесь к версии Роберто Муроло. Зато она была очень популярна в СССР.

---

Chella d’ ‘e Rrose (1924) – Та, что с розами.

Еще одна песня на музку Родольфо Фальво. Автор слов – Бениамино Канетти, который часто подписявался как B.U. Netti.

Первым исполнителем песни был неаполитанец Витторио Паризи.

---

Guaglione (1956) – Паренёк.

Музыка Джузеппе Фанчулли, слова Ниса (Никола Салерно).

Песня победила на IV Фестивале Неаполя в 1956 году. У этой музыки масса разнообразных интерпретаций — от Далиды и Робертино Лоретти до Джиджи Д’Алессио и рекламы пива Гиннесс.

---

Core Napulitano (2001) – Неаполитанское сердце.

Песня Ciro Riggione (Чиро Риджионе). С 2003-го года этот автор и исполнпителен более известен как Ciro Ricci (Чиро Риччи). Впрочем, его можно встретить под обоими именами.